И. Кузнецов - Предания русского народа Страница 41

У знахаря — не «черное слово», рассчитанное всегда на зло и беду, а везде «крест-креститель, крест — красота церковная, крест вселенный — дьяволу устрашение, человеку спасение». (Крест опускают даже в воду перед тем, как задумают наговаривать ее таинственными словами заговора, и, таким образом, вводят в нее могущественную целебную силу.) У знахаря на дверях замка не висит; входная дверь открывается свободно; теплая и чистая изба с выскобленными стенами отдает запахом сушеных трав, которыми увешаны стены; все на виду, и лишь только перед тем как начать пользовать, знахарь уходит за перегородку Богу помолиться, снадобье приготовить: и тогда оттуда доносятся шепоты и вздохи. Выговаривая себе всегда малую плату (копеек пять-десять), знахарь говорит, что берет деньги Богу на свечку, а чаще довольствуется тем количеством яичек от домашних кур, какое принесут, а то так и ничего не возьмет и, отказываясь, скажет: «Дело божеское — за что тут брать?» Впрочем, плата, даваемая знахарям, не считается зазорной — главным образом, потому, что ей оценивается лишь знание и искусство, а не волшебство и чародейство. К тому же знахарь немало трудится около своих пациентов, так как крестьяне не обращаются к нему по пустякам, а лишь в серьезных случаях. Прежде чем больной пришел за советом, он уже попользовался домашними средствами: ложился на горячую печь животом, накрывали его с головой всем, что находили под рукой теплого и овчинного; водили в баню и на полке околачивали вениками до голых прутьев, натирали тертой редькой, дегтем, салом, скипидаром, поили квасом с солью, словом — все делали, и теперь пришли к знахарю, догадавшись, что приключилась болезнь не от простой «притки», то есть легкого нечаянного припадка, а прямо-таки от «уроков», лихой порчи, или злого насыла, напуска, наговора и чар. Теперь и надо раскинуть умом, потрудиться отгадать, откуда взялась эта порча и каким путем вошла в белое тело, в ретивое сердце?..

От какой бы из причин ни приключилась болезнь человеку, знахарь, как и весь деревенский русский мир, глубоко убежден, что всякая болезнь есть живое существо. С нею можно разговаривать, обращаться к ней с просьбами или приказаниями о выходе вон, спрашивать, требовать ответов (не говоря уже о таких, например, болезнях, как кликушество). Бывают случаи, когда болезни даже олицетворяются. Так самый распространенный недуг, сопровождающийся ознобом и жаром, и известный под общим именем лихорадки, есть не что иное, как одна из двенадцати дочерей библейского царя Ирода (а по другим сведениям, их 14). Знахарь умеет распознать, какая именно в данном случае овладела его пациентом: одна ли, например, ломовая или трепуха, или две вместе. Он определяет, которая из них послабее, положим, знобуха или гнетучка, чтобы именно с такою-то и начать борьбу. Больной и сам умеет подсказать, гноевая ли это (если лихорадка напала в то время, когда свозили навоз в поле), или подтынница (если болезнь началась, когда усталым он свалился под изгородь в лугах и заснул на мокрой траве)…

Бесконечное разнообразие знахарских приемов и способов врачевания, составляющее целую науку народной медицины, сводится, в конце концов, к лечению травами. Как лечат знахари — это предмет особого исследования. Нам же остается досказать о том положении, какое занимают знахари и знахарки в деревенской среде, в качестве людей, лишь заподозренных в сношениях с нечистою силою, но отнюдь не продавших ей свою душу. Хотя житейская мудрость и веЛит не обвинять никого без улики, но житейская практика показывает другое, и на обвинение знахарей деревенский люд не скупится. Так, например, ночью знахарям нельзя даже зажечь огонь в избе или продержать его дольше других без того, чтобы соседи не подумали, что знахарь готовит зелье, а нечистый ему помогает. Но, живя на положении подозреваемых, знахари, тем не менее, пользуются большим уважением в своей среде.

(С. Максимов)

Про́клятые дети

В народе упорно развито убеждение, что есть особенные существа, живущие невидимо на земле, которые иногда, впрочем, показываются, или могут превращаться в какое-нибудь животное, а также причинять людям вред. Это — дети, проклятые родителями.

Действительно, у грубых родителей, не имеющих никакого понятия о воспитании, часто срываются с языка слова: «чтобы тебя чёрт побрал! будь ты проклят!» или подобная этому брань. И кому же это произносится? Дитяти, который, резвясь, поупрямился, или просто чем-то мешает родителям в их занятии. Если и простой брани не должно произносить ребенку, то проклятие уже, конечно, совсем непозволительно уже по одному христианскому чувству.

Существует поверье, что проклятые дети пропадают, а особенно, те из них, которые были рождены и не крещены. Дети, как говорит поверье, уносятся стариками, и куда — неизвестно. Говорят, что этот старик их поит и кормит, отпускает гулять, словом, заботится, как нежный отец. Но кто этот таинственный старик, где воспитывает детей — это неизвестно. Говорят, что он кормит всеми теми яствами, которые хранятся у христиан без молитвы, и берет их, будучи невидимым; точно так же поступает он с бельем и платьем, в которое одевает детей.

Такие легенды имеют давность от времен язычества. Весьма немудрено думать, что древние жрецы, скрываясь от христиан в лесах, брали заблудившихся в лесу детей под свое покровительство и воспитывали в духе своей веры, чтобы поддержать молодыми силами угасающее языческое верование.

(М. Забылин)

О проклятых, отверженных родителями, в нашем простонародье ходит много рассказов, как они пропадали и потом были освобождаемы. Жил в Заонежье старик со старухой, кормился охотою, и была у него собака — цены ей нет! Раз попался ему навстречу хорошо одетый человек: продай, говорит, собаку, а за расчетом приходи завтра вечером на Мянь-гору. Старик отдал собаку, а на другой день отправился на верх горы и очутился в большом городе, где живут лембои (черти); отыскал дом своего должника; тут гостя накормили, напоили, в бане выпарили. Парил его молодец и, покончив дело, пал ему в ноги: «Не бери, дедушка, за собаку денег, а выпроси меня!» Дед послушался: «Отдай, — говорит, — мне добра молодца: вместо сына у меня будет». — «Много просишь, старик! Да делать нечего, надо дать».

По возвращении в село сказывает молодец старику: ступай ты в Новгород, отыщи на улице Рогатице такого-то купца. Старик пошел в Новгород, попросился к купцу ночевать и стал его спрашивать: «Были ль у тебя дети?» — «Был один сын, да мать в сердцах крикнула на него: лембои тебя возьми! Лембой и унес его». — «А что дашь, я тебе ворочу его?» Оказалось, что добрый молодец, которого вывел старик от лембоев, и был тот самый купеческий сын. Купец обрадовался и принял старика со старухою к себе в дом.

Одна мать прокляла свою дочь на Светлое Христово Воскресение, и нечистая сила похитила девушку. Случилось как-то бедному солдату задуматься о своем житье-бытье: «Эх, — сказал он, — плохое житье! Хоть бы чертовка за меня замуж пошла!» И явилась к нему ночью эта самая девица; он сейчас же крест ей на шею и повел ее в церковь. Нечистые начали пугать солдата разными страхами; виделось ему, будто горы на него катились, провалы разверзались, кругом все пожаром охватывало, да он не убоялся — шел себе бодро, привел девицу в церковь и ранним утром обвенчался с нею.

Вот еще любопытный рассказ, записанный во Владимирской губернии: жил старик со старухою, и был у них сын, которого мать прокляла еще во чреве. Сын вырос большой и женился; вскоре после того он пропал без вести. Искали его, молебствовали о нем, а пропащий не находился. Недалеко в дремучем лесу стояла сторожка. Зашел туда ночевать старичок-нищий и улегся на печке. Спустя некоторое время слышится ему, что приехал к тому месту незнакомый человек, слез с коня, вошел в сторожку и всю ночь молился да приговаривал: «Бог суди мою матушку — за что прокляла меня во чреве!»

Утром пришел нищий в деревню и прямо попал к старику со старухой на двор. «Что, дедушка, — спрашивает его старуха, — ты человек мирской, завсегда ходишь по миру, не слышал ли чего про нашего пропащего сынка? Ищем его, молимся о нем, а все не объявляется». Нищий рассказал, что ему в ночи почудилось: «Не ваш ли это сынок?» К вечеру собрался старик, отправился в лес и спрятался в сторожке за печкою. Вот приехал ночью молодец, молится Богу да причитывает: «Бог суди мою матушку — за что прокляла меня во чреве!» Старик узнал сына, выскочил из-за печки и говорит: «Ах, сынок! Насилу тебя отыскал; уж теперь от тебя не отстану!» — «Иди за мной!» — отвечал сын. Он вышел из сторожки, сел на коня и поехал; а отец вслед за ним идет.

Приехал молодец к проруби и прямо туда с конем — так и пропал! Старик постоял-постоял возле проруби, вернулся домой и сказывает жене: «Сына-то отыскал, да выручить трудно; ведь он в воде живет!» На другую ночь пошла в лес старуха и тоже ничего доброго не сделала; а на третью ночь отправилась молодая жена, взошла в сторожку и спряталась за печкою.