Век Людовика XIV - Уильям Джеймс Дюрант Страница 41

Дюжина других художников работали для всепоглощающего короля. Шарль Дюфренуа, Себастьен Бурдон, Ноэль Койпель и его сын Антуан, Жан Франсуа де Труа, Жан Жувене, Жан Батист Сантерр, Александр Франсуа Депортес — они просят перечислить их, как присутствовавших на празднике. Двое других выделяются в конце правления. Николя де Ларжильер вслед за Миньяром стал любимым художником аристократии не только во Франции, но и некоторое время (1674–78) в Англии. Он завоевал сердце Ле Брюна великолепным его портретом, который сейчас висит в Лувре. Его радужные цвета и легкие штрихи иллюстрируют переход от мрачного упадка Людовика XIV к веселому Регентству и Ватто.

Гиацинт Риго был более жестким; он тоже намазывал хлеб маслом на портретах (см. его прекрасного Боссюэ в Лувре), но не лестью. Хотя его доминирующая фигура Людовика XIV, возвышающаяся в конце Большой галереи Лувра, на расстоянии кажется комплиментом, с близкого расстояния мы замечаем жесткие и распухшие черты короля, стоящего на вершине власти и на краю судьбы (1701). Это была самая высокооплачиваемая, как и самая демонстрируемая картина того времени. Людовик дал Риго за нее сорок тысяч франков (100 000 долларов?) — возможно, столько же, сколько он заплатил за потрясающие одеяния, украшающие его тлен.

V. SCULPTURE

Скульпторы в эту эпоху были менее благосклонны и вознаграждены, чем живописцы. Однако именно на античных мраморах Ле Брюн хотел, чтобы формировались все искусства, и огромные суммы и таланты тратились на покупку или копирование тех статуй, которые пережили крушение классического мира. Людовик, конечно, не довольствовался копиями. Помня о римских садах Саллюстия и Адриана, он нанял группу искусных скульпторов, чтобы оживить парк Версаля статуями. Массивные вазы, такие как «Ваза войны» Койсевокса, были установлены в бассейне Нептуна и на террасе; братья Гаспар и Бальтасар де Марси вырезали большой бассейн Вакха; Жан Батист Тюби спроецировал из озера великолепную колесницу Аполлона с богом Солнца, символизирующим короля; а Франсуа Жирардон вырезал в камне таких купающихся нимф, которых не побрезговал бы расписать сам Пракситель.

Жирардон оглянулся на столетие назад, чтобы увидеть, как Приматиччо и Гужон идеализировали женскую форму. Текучая грация эллинского искусства вернулась к нему, возможно, в избытке; не все наши поиски еще нашли таких совершенных женщин, как в его «Изнасиловании Прозерпины». 17 Но он был способен и на более сильные настроения. Для Вандомской площади он выполнил фигуру Людовика XIV, которая сейчас находится в Лувре; а для церкви Сорбонны он вырезал величественную гробницу Ришелье. Ле Брюн очень тепло относился к нему за то, что он так дружелюбно относился к вкусам и целям Академии. Он сменил Ле Брюна на посту главного скульптора короля и возглавил Академию после кончины Миньяра. Родившись за десять лет до Людовика, он пережил его на несколько месяцев и умер в 1715 году в возрасте восьмидесяти семи лет.

Антуан Койсевокс был мягче, чем его имя, и так же любвеобилен, как его герцогиня де Бургун. Он родился в Лионе и уже пробивал себе дорогу в качестве скульптора, когда Ле Брюн позвал его помочь украсить Версаль. Он начал с создания превосходных копий или адаптаций классических статуй. Из античного мрамора на вилле Боргезе он вырезал Нимфу из раковины; из статуи во флорентийском дворце Медичи он сделал Склонившуюся Венеру — обе они сейчас находятся в кошельке Фортунатуса, называемом Лувром. До сих пор в Версале находится его «Кастор и Поллукс», созданный из группы в садах Людовизи в Риме. Вскоре он стал создавать оригинальные произведения значительной силы. Для парка Версаля он вырезал большие фигуры, изображающие реки Гаронну и Дордонь, а для парка Марли — два похожих символа Сены и Марны. Четыре мрамора, сделанные им для Марли, — Флора, Слава, Гамадриада и Меркурий на Пегасе — сейчас находятся в Тюильрийском саду. Из-под его резца вышла большая часть скульптурных украшений в главных залах Версаля.

Там он проработал восемь лет, а на службе у короля — пятьдесят пять. Он сделал двенадцать его статуй; самая известная из них — бюст в Версале. В скульптуре он стал тем же, кем был Миньяр в живописи, — самым популярным портретистом во Франции. Вместо того чтобы ссориться с соперниками, он высекал их в мраморе или отливал в бронзе, обычно не щадя ни их тщеславия, ни их кошелька. Когда ему прислали пятнадцать сотен ливров за бюст Кольбера, он счел себя переплатившим и вернул семьсот. 18 Он оставил достоверные изображения Ле Брюна, Ле Нотра, Арно, Вобана, Мазарина и Боссюэ, а себя — простое изображение честного, грубого, беспокойного лица; 19 Два бюста Великого Конде, один в Лувре, другой в Шантийи, отличаются бескомпромиссной правдивостью и мужественной силой. Совсем в другом стиле выполнена изящная герцогиня Бургундская в образе Дианы, 20 и прекрасный бюст той же принцессы в Версале. Он создал внушительные гробницы для Мазарина, 21 Кольбера, Вобана и Ле Брюна. В его работах чувствуется дух барокко в их драматической эмоциональности и случайных преувеличениях; но в своих лучших проявлениях они хорошо выражают классический идеал короля и двора. Это Расин в мраморе и бронзе.

Вокруг него и Жирардона собралась скульптурная Плеяда: Франсуа Ангуйе и его брат Мишель, Филипп Кофье и его сын Франсуа, Мартин Дежарден, Пьер Легро и Гийом Кусту, чьи «Лошади Марли» до сих пор прыгают в воздух на площади Согласия.

В стороне и вдали от всего этого, бросая вызов мягкому идеализму официальной скульптуры, Пьер Пюже озвучил своим резцом гнев и страдания Франции. Он родился в Марселе (1622) и начал свою художественную карьеру как резчик по дереву; но он мечтал стать, как его кумир Микеланджело, одновременно живописцем, скульптором и архитектором; высший художник, по его мнению, должен владеть всеми этими искусствами. Мечтая об итальянских мастерах, он прошел путь от Марселя до Генуи, от Флоренции до Рима. Он охотно работал под руководством Пьетро да Кортона, украшая дворец Барберини; он впитывал каждый отголосок и отголосок Буонарроти и завидовал разнообразной славе Бернини. Вернувшись в Геную, он выполнил «Святого Себастьяна», который принес ему первую известность. Фуке,