Николай Манвелов - На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго Страница 42

Не было недостатка в героических священниках и в Первую мировую. Вот воспоминания командира крейсера «Баян» капитана первого ранга Александра Константиновича Вейса о бое с германскими крейсерами в 1915 году у шведского острова Готланд:

«Во время этой перестрелки в “Рооном”[213] наш священник[214] бесстрашно ходил по верхней палубе и по батарейной палубе с крестом и Святой водой. Когда я увидел ею проходящим мимо боевой рубки, мне стало страшно за него, и я ему сказал, чтобы он шел под прикрытие, но он продолжал ходить всюду».

Естественно, что важнейшие праздники Русской православной церкви широко отмечались и на борту корабля. Вот, например, как проходило празднование Рождества на корвете «Коршун» в начале 1860-х годов:

«В первый день рождества Христова,., матросы сутра приоделись по-праздничному: в чистые белые рубахи. Все побрились и подстриглись, и лица у всех были торжественные. Не слышно было на баке обычных шуток и смеха — это все еще будет после, а теперь матросы ожидали обедни.

В палубе, у переборки, соединяющей кают-компанию с жилым помещением матросов, у образа Николая Чудотворца, патрона моряков, уже собиралась походная церковь: были поставлены маленький иконостас, аналой и подсвечник для свечей.

Ровно в десять часов боцман Федотов просвистал в дудку и крикнул: “На молитву!”, и скоро палуба была полна матросскими белыми рубахами. Впереди в полной парадной форме стояли капитан, офицеры и гардемарины. Все были тут, кроме вахтенных.

Старый монах, отец Спиридоний, облаченный в новую ризу, начал обедню, и хор певчих пел стройно и согласно.

Несмотря на пропущенные виндзейли[215], в палубе было жарко и душно. Но матросы, по-видимому, не обращали на это ни малейшего внимания; в строгом молчании слушали они обедню и по временам осеняли себя истовым крестным знамением. И грубые матросские лица, загорелые и обветрившиеся, эти небольшие, приземистые фигуры, крепко державшиеся на покачивающейся палубе своими мускулистыми, цепкими, босыми ногами, видимо, выражали торжественность настроения и вместе с тем удовлетворенность, что праздник справляется честь честью…

…Обедня окончена. Матросы вслед за начальством подходят к кресту и выходят наверх. Поставленный тент защищает их головы от палящего солнца. Все как-то празднично настроены..

…Команда разошлась. Просвистали к водке как-то особенно громко и весело сегодня. По случаю праздника разрешено было выпить по второй чарке, пожалованной капитаном.

Пока матросы, усевшись артелями на палубе, обедали и лясничали, вспоминая Кронштадт, русские морозы и похваливая обильный, вкусный праздничный обед, — ровно в полдень на фоне синеющего тумана серыми пятнами вырезались острова Зеленою мыса…»

Примерно в эти же годы командир уже знакомого нам фрегата «Пересвет» Николай Копытов организовал в Пирее празднование Пасхи. «Для розговления команды» было выдан 131 рубль, на кои деньги были устроены гигантские шаги и качели, матросы играли в мяч и давали различные театрализованные представления. Играл оркестр, пели песенники. Столь необычное празднование Пасхи привлекло немало греков, которые с удовольствием приняли в нем участие.

А вот как отмечали Рождество спустя 45 лет — в декабре 1904 года, на палубе крейсера второго ранга «Алмаз», стоявшего у берегов Мадагаскара.

Елка для команды была устроена в восемь часов вечера — судовые работы были уже окончены, а экваториальная жара слегка спала. Елку, естественно, добыть не удалось и ее заменили пальмой, которую корабельные минеры разукрасили электрическими лампочками. Затем под звуки граммофона команде были розданы подарки (люди бросали жребий) — форменная одежда, носовые и шейные платки, щетки, а также несколько карманных часов. Празднество завершилось танцами.

За несколько тысяч миль от «Алмаза», в греческой бухте Суда, Рождество праздновали на бронепалубном крейсере второго ранга «Изумруд». На этот раз елку все-таки удалось достать, и она горела разноцветными лампочками. Снег заменяла взятая из судового лазарета гигроскопическая вата и борная кислота

Затем была проведена беспроигрышная лотерея для нижних чинов. Матросы тянули билетики, по которым можно было выиграть носки, полдюжины носовых платков, кошелек, головной гребень, бумагу, мыло, конверты, перья, карандаши. Другой «лот» содержал бритву, мыльницу и зеркало. Для лучших матросов предназначались часы либо денежные награды. Каждому полагался и дополнительный узелок, в котором лежали фрукты (яблоки, мандарины, апельсины), орехи, халва и рахат-лукум.

Заменяя Деда Мороза и Снегурочку, под елкой бегал и блеял ручной барашек.

Весьма нелишне будет добавить, что православные были единственной конфессией, которой разрешалось официально отправлять богослужение на борту. Все остальные должны были дожидаться увольнения на берег. В случае же смерти «инородца» во время плавания или в бою отпевал их все равно судовой священник.

Впрочем, обычно на борту корабля были представлены лишь адепты различных отраслей христианства, которые, в случае острой необходимости, могли вытерпеть богослужение по православному обряду. Представителей других религий во флоте практически не было — евреи не допускались вообще, а мусульман было очень мало.

Необходимо отметить, что значительная часть православных храмов Российской империи считалась «морскими» — официально либо нет.

Самым большим из них можно смело назвать сохранившийся до наших дней Кронштадтский Морской собор, освященный в честь Святого Николая Чудотворца — покровителя русских моряков. Его строили более десяти лет — с 1902 по 1913 год, а проект здания был принят комиссией во главе с тогдашним Главным командиром Кронштадтского порта Степаном Макаровым (1848–1904) в 1901 году. Автором проекта был архитектор Василий Косяков (1862–1921).

За основу был принят храм Святой Софии в Константинополе. Что же касается собора в Кронштадте, то его длина составляет 83,2 метра, ширина — 64 метра, а высота — 70,6 метра Здание венчает купол диаметром 26,7 метра. Участвовать в богослужениях могли до шести тысяч человек. По мысли руководства Морского министерства, храм должен был «быть не только местом молитвы, но и памятником, поскольку Кронштадт есть колыбель Русского флота».

Собор именовался «морским» вовсе не случайно. Львиная доля средств на его постройку была собрана «морскими чинами», отчислявшими на строительство четверть процента своего содержания (то есть совокупности жалования, морского и столового довольствия). А всего к первому января 1913 года, таким образом, было собрано около 280 тысяч рублей. Общие же затраты на строительство собора достигали двух миллионов рублей.

Кроме того, подготовительные работы (например, расчистка места под фундамент) производились с привлечением «морских команд» Кронштадта, а также сухопутных частей гарнизона города. По оценкам современников, в общей сложности на стройке работали до 13 тысяч военнослужащих.

Освящение собора прошло в высочайшем присутствии в июне 1913 года. Вот как описывал храм журналист одной из санкт-петербургских газет;

«Рассчитанный на 5 тысяч молящихся, Кронштадтский собор поражает своей грандиозностью и оригинальностью внутренней отделки, в старинном византийском стиле. Художественно-декоративная роспись сводов и стен на хорах и внизу, работы художника М.М. Васильева, — частью под мозаику, частью под фрески, — ласкает глаз гармонией тонов и своими жизнерадостными, удивительно мягкими матовыми красками. Но что особенно красиво в соборе — это иконостас работы скульптора Н.А. Попова. Он весь — из белого мрамора, с мозаичными вставками и такой удивительно тонкой, ажурной резьбой, что на верхнюю часть иконостаса надо любоваться в бинокль. С такой любовью работали для храма только в старину. Сделанный из мелкого мрамора в тонкой медной оправе по л украшен интересными мозаичными фигурами из морского царства — рыбами, медузами, морскими растениями и даже корабликами. К морскому храму это очень идет: внизу — море, а вверху — небо! Таков замысел талантливого строителя профессора В.А. Косякова».

Добавим, что на стенах храма располагались черные мраморные доски с именами моряков, погибших в боях за Россию.

Службы в соборе были прекращены в 1929 году, а в 1953–1954 годах, как гласит один из энциклопедических справочников по Санкт-Петербургу, в нем «были проведены сложные реставрационные работы в целях использования его для гарнизонного военно-морского клуба, с 1980 года в здании музей “Кронштадтская крепость”».

К настоящему времени собор реставрирован и снова принимает прихожан.