Олег Романько - Легион под знаком Погони. Белорусские коллаборационистские формирования в силовых структурах нацистской Германии (1941-1945) Страница 42

По штатному расписанию каждый батальон должен был состоять из штаба и четырех рот (по 124 чел. в каждой), а каждая рота – из одного пулеметного и трех пехотных взводов. Иногда в состав батальона входили также технические и специальные подразделения. На примере белорусской «Schuma» видно, что штатная численность личного состава в 501 человек на практике колебалась от 200 до 700. Как правило, батальоном командовал местный доброволец из числа бывших офицеров Польской или Красной Армии. Тем не менее, в каждом из них было 9 человек немецкого кадрового персонала: 1 офицер связи с немецким полицейским руководством и 8 унтер-офицеров. Интересно, что срок службы в таком батальоне определялся специальным контрактом и составлял шесть месяцев. Однако, зачастую, этот срок автоматически продлевался[355].

Командные кадры для батальонов «Schuma» (и вообще для белорусской полиции) готовили открытые в декабре 1941 г. минские курсы по переподготовке полицейских. Позднее, в мае 1942 г. при них была открыта школа унтер-офицеров полиции[356].

Бойцы белорусской «Schuma» носили стандартную униформу Вермахта или немецкой полиции. В начале 1943 г. для их личного состава (а затем и для всех остальных ветвей вспомогательной полиции) были разработаны специальные знаки различия, которые значительно отличались от «полосок» и «уголков» персонала индивидуальной службы. Это были: эмблема для ношения на головном уборе – свастика в лавровом венке; эмблема для ношения на левом рукаве кителя – свастика в лавровом венке и в обрамлении девиза «Treu – Tapfer – Gehorsam», что означало «Верный – Храбрый – Послушный»; и погоны черного цвета, на которых была вышита свастика. Также были введены новые черные петлицы, на которых размещались серебристые «уголки» и «звездочки», свидетельствующие о звании их владельца. Так как батальоны «Schuma» представляли собой уже более крупные формирования, чем части индивидуальной службы, для их личного состава были введены офицерские звания. Теперь, таким образом, было уже семь воинских званий: к трем унтер-офицерским было добавлено еще четыре офицерских (примерно, от лейтенанта до майора немецкой полиции). Следует отметить, что эти офицерские звания не были персональными, а, как и в предыдущий период, означали только занимаемую должность: помощник командира взвода, командир взвода, командир роты и командир батальона. Еще одним новшеством в этих знаках различия было то, что теперь каждый тип «вспомогательной полиции порядка» имел свой цвет. Например, полиция индивидуальной службы в городах и солдаты батальонов «Schuma» имели светло-зеленые выпушки петлиц и погон, свастику на погонах и рисунок нарукавной эмблемы, а у полиции индивидуальной службы в сельской местности все это было оранжевым[357].

В организационном и оперативном отношении эти части были подчинены начальнику полиции порядка генерального округа «Белоруссия» и действовали в западной и центральной части республики[358]. Единственным исключением был батальон «Schuma» №69. Он располагался в тыловом районе группы армий «Центр» и подчинялся фюреру СС и полиции «Могилева»[359].

При организации батальонов «Schuma» предполагалось, что, в отличие от вспомогательной полиции индивидуальной службы, на них будет возложено только участие в оперативных мероприятиях и всего связанного с ними. Немецкие нормативные документы выделяют три основных типа таких батальонов:

• фронтовой (Front) – предназначался для оперативных мероприятий на широком фронте и с широкими задачами; иногда мог применяться и против регулярного противника;

• охранный (Wach) – предназначался для охранных мероприятий, главным образом на военных объектах и в местах заключения;

• запасной (Ersatz) – осуществлял подготовку личного состава для двух предыдущих типов, но в случае крайней необходимости мог использоваться как охранный или фронтовой[360].

В Белоруссии были созданы батальоны только двух первых типов: шесть фронтовых и пять охранных. И такое их количественное соотношение не является случайным: немцы одинаково нуждались и в охранных частях, и в частях, которые могли на равных бороться с партизанами. Однако возникает вопрос, почему не был создан ни один запасной батальон? Дело в том, что в тот период и в генеральном округе, и на территории юрисдикции военной администрации уже было достаточно специальных учебных заведений, где готовился более или менее качественный полицейский персонал офицерского и унтер-офицерского уровня. Не было недостатка и в рядовом контингенте[361].

После окончания подготовки каждый из батальонов получал свой оперативный район. В целом, эти части «Schuma» были распределены следующим образом: №45 и №60 (район Барановичей); №46 и №65 (район Новогрудка); №47 и №49 (район Минска); №48 (район Слонима); №64 (район Глубокого); №66 (район Слуцка); №67 (район Вилейки); №69 (район Могилева)[362].

Здесь перед личным составом батальонов были поставлены задачи следующего характера:

1. Защита войскового и оперативного тыла действующей армии от агентурных и диверсионных действий противника;

2. Охрана и оборона всех видов коммуникаций, имеющих значение для фронта или экономики Германии;

3. Охрана и оборона объектов, имеющих значение для Вермахта и германской администрации (базы, склады, аэродромы, казармы, административные здания и т.п.);

4. Активное осуществление полицейских и, в случае необходимости, войсковых мероприятий по подавлению антигерманских выступлений в тыловых районах группы армий «Центр» и в генеральном округе «Белоруссия»[363]29.

В июне 1944 г., после начала советского наступления в Белоруссии, часть батальонов «Schuma» была разгромлена, а часть (например, батальоны №№60, 64 и 65) были отведены в Польшу. Здесь они впоследствии вошли в состав 30-й гренадерской дивизии войск СС, речь о которой пойдет в следующей главе.

Следует сказать, что за весь период своего существования части белорусской вспомогательной полиции показали, в целом, хорошую выучку и проявили высокое тактическое мастерство. Однако нередко моральное состояние и боевой дух личного состава некоторых из них оставляли желать лучшего. И в этом, зачастую, были виноваты сами немцы. Ф. Кушель позднее вспоминал: «…Немецкое отношение к этому делу (созданию белорусских частей)… привело к тому, что широкие белорусские массы все больше и больше разочаровывались в немцах. Результатом этого разочарованья было, в первую очередь то, что белорусы начали покидать ряды полиции… и переходить к партизанам»[364].

Приведем лишь несколько, наиболее характерных, примеров. В августе 1942 г. было принято решение о формировании 49-го батальона «Schuma».

Уже сам набор в него проводился принудительными методами: окружные комиссары просто хватали белорусскую молодежь и отправляли ее под конвоем к месту формирования. Таким образом было набрано около 2 тыс. человек. Белорусам не дали ни одной офицерской должности, и поэтому батальоном, вплоть до ротного звена, командовали немцы. К тому же, все немецкие офицеры общались со своими подчиненными только по-немецки, что, естественно, не способствовало взаимопониманию и создавало дополнительные трудности в обучении. Из-за этого немцы стали избивать белорусских новобранцев, следствием чего стало дезертирство. В конечном итоге, этот период истории батальона закончился нападением советских партизан и паническим бегством всего белорусского персонала, который попросту не захотел сопротивляться (да и не мог, имея всего 50 винтовок). После этого инцидента вернуть обратно удалось только несколько сот человек[365].

Осенью 1943 г. немецкое полицейское руководство приняло решение о создании еще одного батальона «Schuma» – 48-го. Помня отрицательный опыт 49-го батальона, немцы при его организации пошли на хитрость. В обмен на помощь по набору добровольцев они пообещали Слонимскому окружному руководителю БНС И. Дакиневичу пост командира батальона. При этом приводились убедительные аргументы, типа, что «пора уже и белорусам включиться в войну за Новую Европу». Белорусская молодежь и на этот раз поверила немцам. В результате, в Слоним прибыло 5 тыс. человек, из которых медицинские комиссии отобрали только 1 тыс. Однако вскоре после начала организации батальона из Минска прибыло его настоящее начальство – немецкий СС-штурмбаннфюрер и командиры рот. Дакиневич был отодвинут на второй план, получив должность пропагандиста части. Можно было ожидать, что и здесь повторится история 49-го батальона, но на этот раз немцы действовали умнее. Не повторяя прежних ошибок, они называли Дакиневича командиром, а полицейский офицер при нем считался офицером связи между белорусским персоналом и начальником полиции порядка. В итоге, это сильно повлияло на дисциплину и боеспособность личного состава батальона: в целом, они были достаточно высокими. Тем не менее, это продолжалось не долго. Чем сильнее становился батальон, тем меньшую роль в его управлении играл белорусский командир. А в марте 1944 г. его и вовсе убрали из подразделения. Вскоре после этого оно стало разлагаться, и, как следствие, в одном из боев было разбито советскими партизанами[366].