Павел Загребельный - Изгнание из рая Страница 42

В августе гусыня начинает терять перо. Хозяйка тогда ловит ее, связывает веревкой лапки, опрокидывает на спину, головку прячет к себе под мышку, дабы, упаси боже, не ударила в глаз клювом, и начинает ощипывать. Начинается эта работа от живота. Сначала щиплют крупное перо, а пух остается. Перо необходимо тянуть к себе и чуточку вверх, чтобы выдергивалось оно под углом, тогда гусыне не больно. Кидают перо в решето.

Длинные перья на крыльях оставляют и обязательно остается перо под крыльями: иначе гусыня станет калекой, будет волочить крылья по земле, поранится, окровавится. Над такой хозяйкой все село будет смеяться.

Голые гуси кричат на выгонах. Но вскоре они снова обрастают пером, успокаиваются.

А вот самцов можно ощипывать и четыре раза в год. Они ведь яиц не несут, и хозяйки знают, чем этот недостаток компенсировать. А еще гусиные яйца не стоит давать чужому, потому что тогда гуси не водятся. Не вылупится из яйца - и все. "Такая рука забрала", - говорят. Изведутся гуси.

Если гусыня не садится на яйцо, тогда мамой становится курица-наседка. Иногда наседка лучше мать, чем гусыня. Вот только горько ей, когда гусята убегают от нее к воде.

Осенью хозяйки дерут перо. Раньше женщины собирались на посиделки драть перо. Драли по очереди. Сегодня у одной хозяйки, завтра у другой. Филипповка была лучшей порой для сплетен, колядок и этой работы.

Когда пух готов, начинают шить подушки, перины, думки.

Без гусиного пуха в Веселоярске и жизнь не жизнь, потому что ни одна девушка не выйдет замуж, если у нее не будет по меньшей мере девяти подушек. На магазинных наши женихи не будут спать ни за какие деньги - пускай на них спят сами работники местной промышленности. Поэтому гусей у нас ощипывают и будут ощипывать!

Для писания достаточно было и одного дня, из чего Гриша сделал вывод, что все эти разговоры о невероятной трудности и сложности писательского труда выдуманы, наверное, самими же писателями, чтобы отпугивать непосвященных. Когда он пришел к комиссии (комиссия как раз обедала; на обед, как легко догадаться, был прославленный Наталкин борщ с пампушками) и сообщил, что уже написал, Таисия Никитична, разумеется, покраснела, а голый мужчина возмутился:

- Вы же просили три дня.

- Закончил досрочно.

- Напрасно спешили. Я такой, что посидел бы здесь хоть неделю. Мне здесь нравится.

Понравилось бы тебе, подумал Гриша, если бы мы тебя не Наталкиным борщом угощали, а Дашунькиным шипеньем на пустой сковороде. Но вслух не сказал ничего, потому что всякая комиссия требует уважительности.

Ознакомившись с Гришиной писаниной, Таисия Никитична, как и надлежит, изрядно покраснела и тихо промолвила:

- Лично меня это удовлетворяет. Если немного дополнить и кое-что переделать, то можно было бы даже напечатать в областной газете.

Тут Гриша наконец понял, какая непростая штука писательская работа. Писал - глаза на лоб вылезали, а теперь: дополняй и перерабатывай!

- Я на опубликование не претендую, - скорее заявил он. - Это же только для комиссии. Так сказать, объяснение и разъяснение.

- Если вы мне доверяете, я сама посмотрю и позабочусь, - наливаясь краской, сказала Таисия Никитична.

Родится же такое деликатное на свете!

И она сдержала слово: напечатала Гришину писанину под рубрикой: "Любопытное и полезное".

Результаты были непредвиденные. Вот тут уж в самом деле и всколыхнулись, и возмутились!

Не надо думать, что всполошились украинские писатели и, увидев в лице Гриши Левенца опасного конкурента, напустили на него сельскохозяйственных критиков Подчеревного и Слимаченко. Автор может засвидетельствовать: украинским писателям вовсе не свойственны такие низкие чувства.

И веселоярцы, кажется, даже не обратили внимания на Гришины заметки, потому что в газетах они читают только о международной обстановке, да и то одни лишь заголовки, и уж если быть точным, то и заголовки не читают, а только спрашивают друг у друга: "А что, Иван, тот рехверент до сих пор еще бесится?" - "Да говорил Микола, будто он малость прикусил язык, так теперь вот другой шебаршит..."

Ну, а газеты выписывают исправно и складывают их аккуратно, потому что теперь ни селедку не надо заворачивать, ни кувшины накрывать: все в холодильниках, в синтетике, в пластиках, в модерне.

Ученые тоже довольно спокойно отнеслись к вторжению Гриши Левенца в сферы биологической науки, ибо что для них какое-то там ощипыванье гусей! Наука сегодня пошла так далеко, что в состоянии смоделировать гуся величиной со страуса, и уже на нем и не пух и перо, а готовые подушки в красных наперниках и в наволочках на заказ. Разве же не рассказывают, что в научно-исследовательском институте Проекткоровомолокофермодоения уже спроектирована ферма будущего, а для нее заодно и корова будущего, которая будет питаться только концентрированными кормами и будет давать только концентрированную продукцию, то есть вместо молока густые сливки, которые можно будет употреблять в их естественном виде.

Журналисты тоже не сгорали от нездоровой зависти, публикуя Гришино исследование о щипаний гусей. Спросите, почему? Да потому, что журналисты это, может, единственные люди на земле, которые вообще не знают, что такое зависть! Они не отпугивают авторов от своих газет и журналов, не закручивают интриг против них, не разводят склок, им чужда ненависть, они доброжелательны, приветливы, готовы не только прийти на помощь постороннему автору, но даже обнять его, как брата, показать, как они его любят и ценят. Еще бы! Пока в номере газеты не будет по крайней мере шестидесяти процентов материалов внештатных авторов, ни один редактор не подпишет газету в печать! Это мудрое правило до сих пор действует во всех наших печатных органах, и именно оно помогло изменить даже то, что целые тысячелетия считалось неизменным: человеческую психологию, человеческий эгоизм, самолюбие и самовознесение.

Вот если бы некоторым категориям наших работников зарплату определяли в зависимости от того, сколько трудящихся они приняли за день и за месяц, скольким помогли, скольким дали совет, скольких согрели добрым словом!

Гриша ощутил потребность такого всеобъемлющего эксперимента, когда его пригласили в редакцию областной газеты и потратили на него добрых полдня, так, будто он был гений.

Его статейку отредактировали, и немного поправили, и немного дополнили, и чуточку приукрасили, и малость заострили. И все это с величайшим уважением и вниманием. А потом еще и устроили с Гришей этакую летучую пресс-конференцию. Хотя и летучую, но очень содержательную и важную.

- Вы верите в то, что гуси могли спасти Рим? - спрашивали Гришу.

- Если бы я был гусем, я бы не спасал этот Рим. Захватчик же!

- А как вы относитесь к ежегодной Международной ярмарке гусей в Ноттингеме?

- Так же, как и вы.

- Разделяете ли вы мнение лингвистов о том, что нет необходимости в объяснении начального "г" в слове "гусь" факультативной диссимиляцией первобытных заднеязычных палатальных в велярные перед интервокальными свистящими согласными?

- Я так думаю, - сказал Гриша, - когда гусь от голода аж синий, тогда он может быть и полетальным, как это вы говорите, то есть летать и перелетать. А откорми его по-хозяйски, набей ему воло - зоб - галушками или кукурузой, так и станет волярным, или как оно там по-ученому.

Одним словом, пресс-конференция удалась на славу - хоть по Украинскому телевидению показывай!

Уладив дела в редакции, Гриша подумал, что грех не воспользоваться случаем, чтобы начать осуществлять совет дядьки Вновьизбрать относительно сельхозинститута и Недайкаши. Дома покупать на почте сразу 365 открыток было бы не совсем удобно, а вот здесь, в областном центре, где тебя никто не знает, будет как раз кстати.

Он покатил на своих красных "Жигулях" (Дашунька для такого торжественного выезда заставила его сесть в машину!) к почтамту, в зале выбрал за стеклянной перегородкой самую симпатичную девушку (как раз к ней и очереди, кстати, не было), подошел, поздоровался и попросил триста шестьдесят пять открыток.

- Сколько-сколько? - не поверила девушка.

- Триста шестьдесят пять.

- Да зачем вам столько?

- А это уже мое дело.

Девушка вмиг поняла, что превысила свои полномочия и попыталась исправить положение.

- Вам с какими сюжетами? Про природу, что-нибудь архитектурное или на историческую тематику?

- Все равно. Лишь бы марка была, вот и все.

- У меня столько не будет. Я сейчас у старшей группы попрошу.

- Просите, а мне дайте одну, я тем временем напишу.

Пока девушка бегала и собирала у своих подруг открытки, Гриша поставил адрес сельхозинститута и фамилию Недайкаши, указал свой адрес, потом написал: "Товарищ Недайкаша, как там мой вопрос? Левенец". Пока девушка пересчитывала открытки, потом давала сдачу Грише, он вертел в руках эту заполненную, не зная, что с ней делать.