Леонид Васильев - Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.) Страница 43

Многое в этом кратком тексте остается загадкой. Но, как представляется, эта загадка все же каким-то образом связана со всем тем, что произошло с луским Сян-гуном. Впрочем, ничего особенного не случилось. Статус Лу на совещании в Сун не пострадал от подобного предложения. Лу было в числе государств, подписавших соглашение. Все же последующие унижения, выпавшие на долю Сян-гуна и особенно его преемника Чжао-гуна, были еще впереди.

Глава 3. Хроника политических событий (546–464 гг. до н. э.)

Как о том уже шла речь, смысл совещания и соглашения в Сун в 546 г. до н. э. сводился к тому, что гегемонии Цзинь пришел конец. Конечно, после сунской встречи царство Цзинь не потеряло все свои позиции и влияние. Более того, оно еще достаточно долгое время было едва ли не наиболее сильным и властным в чжоуском Китае, по меньшей мере в пределах Чжунго. Однако его всевластие, гегемония, и без того уже оспаривавшиеся, особенно со стороны Чу, действительно ушли в прошлое. Биполярная политическая структура, контуры которой были намечены усилиями Чу задолго до середины VI в. до н. э., стала теперь явственной для всех реальностью. Кроме того, события в конце периода Чуньцю начали развиваться ускоренными темпами, а логика этого развития постоянно вела к трансформации только что, казалось бы, всеми признанной биполярной структуры в направлении к множественности политических центров, к полицентризму. Иными словами, ход событий вел к усилению и других центров чжоуского Китая, в первую очередь южных царств У и Юэ. Что же касается Цзинь и особенно Ци, еще недавно бывших самыми сильными в Чжунго, то мощь этих царств стала достаточно быстро ослабевать, чему активно способствовали внутренние распри и интриги глав влиятельных уделов, сановников обоих царств. Впрочем, для менее сильных соседей и Цзинь, и Ци продолжали оставаться центрами притяжения, к которым они по привычке апеллировали в случае нужды, ожидая защиты и покровительства. В наибольшей степени это по-прежнему относилось к Цзинь.

Политические позиции царства Цзинь

На совещании в Сун в 546 г. до н. э. сановник Чжао Вэнь-цзы, исполнявший должность главного министра царства Цзинь, уступил представителю Чу право первым помазать губы кровью (т. е. принести клятву верности). Это, конечно, само по себе еще не вело к тому, что Цзинь формально отказалось от статуса гегемона-ба, уступив его Чу.

Уступая Чу право первым принести клятву, царство Цзинь старательно подчеркивало, что статус гегемона определяется не формальным первенством, но высшей добродетелью (об этом много и подробно сказано, в частности, в «Го юе» [85, с. 167–168; 29, с. 219–220]). И хотя на самом деле уступка была едва ли не вырвана у Цзинь силой, сказанное отнюдь не следует расценивать как хорошую мину при плохой игре. Есть все основания считать, что реальное влияние Цзинь на чжухоу действительно продолжало сохраняться, даже если принять во внимание, что рассуждения о добродетели — не более чем позднейшая конфуцианская интерпретация событий середины VI в. до н. э. Ведь изменение политического статуса Цзинь было очевидно для всех и представляло собой постепенный процесс, шедший к тому же с реверсиями. И если даже принять, что соглашение 546 г. до н. э. знаменовало начало конца гегемонии Цзинь, то это еще отнюдь не равносильно тому, что привычный статус Цзинь сразу же был резко нарушен, что наступило, скажем, время гегемонии Чу.

Разумеется, чусцы стремились извлечь пользу из изменившейся политической конъюнктуры. В частности, как о том явствует из сообщения «Цзо-чжуань» от 545 г. до н. э. [114, 28-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 539 и 543], уже в следующем после подписания соглашения году Чу настояло на том, чтобы правители царств согласно договору в Сун прибыли с визитом к его правителю. Пятеро из них — гуны царств Сун и Лy, чэньский хоу, чжэнский бо и суйский нанъ — направились на юг, но по дороге, при переправе через р. Хань, узнали о смерти чуского Кан-вана. Реакция чжухоу была разной: сунский правитель возвратился, луский отправился в Чу с соболезнованиями (о прочих в тексте не упомянуто). Однако совершенно очевидно, что смерть Кан-вана спутала все чуские карты. Какое-то время притязания чусцев на господство в Поднебесной не могли быть подкреплены внутренней мощью, ибо после Кан-вана власть попала в руки слабого Цзя Ао (544–541 г. до н. э.). Насколько можно судить по источникам, с чусцами продолжал иметь дело на правах полузависимого правителя один лишь луский Сян-гун, во всяком случае в пределах Чжунго. Ситуация изменилась в 541 г. до н. э., когда Цзя Ао назначил главным министром Чу своего младшего дядю Вэя.

В этом году в развитие сунского мирного процесса на совещание в Го прибыли министры из Цзинь, Ци, Сун, Лy, Вэй, Чэнь, Цай, Чжэн, Сюй и Цао. Чу на совещании представлял Вэй, который обращал на себя внимание одеждой и охраной, полагающейся правителю, но не министру [85, с. 66–67; 29, с. 98–99]. Во время совещания произошел казус: луский всесильный сановник Цзи У-цзы напал на небольшое соседнее владение Цзюй и захватил у него часть земель с городом Юнь. Вэй негодовал в связи с этим особенно сильно. Именно он потребовал казни прибывшего на совещание луского министра Шу-суня Му-цзы. Цзиньцы предложили Му-цзы откупиться, отдав Чу ценности, но министр не согласился. Он отказался, взывая к справедливости. Хотя под давлением участников совещания чуский Вэй в конечном счете не стал настаивать на своем требовании, всем было очевидно, что претензии Чу означали, что собравшиеся должны принять во внимание его особый статус, особенно в том случае, когда речь шла о Лу. Показательно, что в текстах, подробно повествующих о казусе, все время подчеркивается, что лишь благодаря милости чусцев луский министр уцелел [85, с. 67–68, 168; 89, с. 99, 220–221]. Что же касается Вэя, то он вернулся с совещания триумфатором и, убив Цзя Ао, занял его место под именем Лин-вана (540–529 г. до н. э.)[71].

Итак, чуский Лин-ван, еще будучи министром Вэем, на совещании в Го попытался было вновь утвердить статус Чу как важного центра политической силы и добился в этом некоторого успеха. Однако Цзинь и другие государства отвергли требования Вэя покарать луского Шу-суня. Они мотивировали свое несогласие тем, что, проявив снисходительность, чусцы обретут авторитет у чжухоу, которые вследствие этого потянутся к Чу [114, 1-й год Чжао-гуна; 212, т. V, с. 570 и 577]. Став Лин-ваном и укрепив свою власть (изгнав и частично уничтожив свою родню, потенциальных претендентов на трон), Вэй снова предпринял ряд мер для усиления своего влияния в Поднебесной. В 538 г. до н. э. он, опираясь на сунское соглашение, потребовал, чтобы чжухоу нанесли ему визит. Прибыли в основном правители небольших либо зависимых от Чу царств и княжеств (Цай, Чэнь, Чжэн, Сюй, Сю, Тэн, Дунь, Ху, Шэнь, Сяо-чжу и наследник правителя Сун). Большинство их — кроме сунского наследника и правителя Чжэн — приняли затем участие в карательной экспедиции Чу против его южного соседа У. Как сообщается в «Цзо-чжуань» [114, 4-й год Чжао-гуна; 212, т. V, с. 592 и 596], Цзинь вначале хотело было возражать против активности Чу, но не стало этого делать, положившись на волю Неба. А Небо явно все еще склонялось в пользу Цзинь: большинство чжухоу по традиции видели в этом царстве гегемона.

Лин-ван чуский негодовал по этому поводу. И когда в 537 г. до н. э. в Чу прибыли главный министр Цзинь Хань Сюань-цзы и один из влиятельнейших цзиньских деятелей Шу Сян (формальной целью их визита было сопровождение невесты из Цзинь в дом Лин-вана), правитель Чу замыслил унизить Цзинь и наказать их обоих (Ханю отрубить ноги, а Шу Сяна кастрировать), но его советник заметил, что подобное намерение необдуманно и сулит Чу осложнения, к которым оно еще явно не готово, с чем Лин-ван скрепя сердце вынужден был согласиться [114, 5-й год Чжао-гуна; 212, т. V, с. 601–602 и 605]. Внутреннюю слабость Чу отчетливо ощущали чжухоу. И когда Лин-ван выстроил роскошную башню-замок и пригласил на торжества по этому случаю правителей, прибыл лишь луский гун[72].

Разумеется, царство Чу от этого не перестало быть сильным и его по-прежнему многие опасались. Лин-ван не уставал демонстрировать свое превосходство, причем не только по отношению к безвластному лускому Чжао-гуну. Он вмешивался в дела зависимых от него соседних государств Чэнь, Сюй, Цай, подчас захватывал их владения. Он жестоко карал заговорщиков и недоброжелателей в самом Чу, строил новые крепости на севере, дабы укрепить свои позиции поблизости от Чжунго. Но, несмотря на это, создаваемый им на юге новый центр политической мощи, хотя и соперничал с северным, еще не был равным ему. Это, судя по некоторым сообщениям источников, понимал и сам Лин-ван. Приступив к сооружению крепостей на севере чуских владений, он как-то упомянул о том, что еще признает верховенство Цзинь и служит этому царству лишь потому, что основные его силы слишком далеко от Чжунго [85, с. 197; 29, с. 253]. Построив же крепости в столицах нескольких зависимых от него либо аннексированных владений, в том числе Чэнь и Цай, Лин-ван решил, что наконец сравнялся с Цзинь, и вознамерился потребовать от дома Чжоу передачи ему треножников, символа власти в Поднебесной [114, 12-й год Чжао-гуна; 212, т. V, с. 637–638 и 641; 103, гл. 40; 71, т. V, с. 191–192]. Однако он не успел реализовать желаемое. В 529 г. до н. э., когда Лин-ван был на охоте вдалеке от столицы, его противники подняли мятеж. Сын Лин-вана был убит, а на трон посажен один из беглых родственников правителя Би, 13 лет живший в Цзинь в эмиграции. Впрочем, вскоре Би, не сумев укрепиться на троне, вынужден был покончить с собой, а правителем стал его более удачливый сородич Ци Цзи под именем Пин-вана (528–516 гг. до н. э.).