Николай Павленко - Екатерина I Страница 43

Так с падением Меншикова завершилась эпоха, составной частью которой было царствование императрицы Екатерины Алексеевны.

ПРИЛОЖЕНИЕ

ПЕРЕПИСКА ПЕТРА I И ЕКАТЕРИНЫ АЛЕКСЕЕВНЫ

В приложении к книге публикуется переписка царя Петра I и Екатерины Алексеевны, включающая в себя двести двадцать шесть писем, которыми царственные супруги обменивались на протяжении двадцати с лишним лет: с 1703 или 1704 по 1724 год.

Данная публикация нуждается в некоторых предварительных замечаниях. Прежде всего необходимо отметить различную сохранность писем: посланий Петра до нашего времени дошло во много раз больше, чем ответных посланий Екатерины. Объясняется это различиями в условиях хранения корреспонденции. Театр военных действий, постоянные переезды царя в любое время года и в любую погоду отнюдь не способствовали сохранности получаемых им писем; супруга же его жила более спокойной жизнью, которую можно назвать в известной степени «оседлой», и это создавало более благоприятные условия для сохранения адресованных к ней посланий царя.

Нельзя не отметить и другого. Семейная пара объединила людей, абсолютно не похожих друг на друга. Петр – выдающаяся личность, крупнейший государственный деятель эпохи, человек творческий, высокоодаренный, превосходно владевший пером; супруга же его – женщина вполне заурядная. До конца жизни она оставалась неграмотной, и послания царю от ее имени составляли ее секретари (в их числе Александр Андреянович Яковлев). Это обстоятельство наложило печать как на форму, так и на содержание переписки. Письма Петра, написанные им собственноручно, отличаются образным и выразительным языком и, несмотря на свою лапидарность, содержат намного больше информации, чем обычные письма того времени, в которых очевидно влияние традиций эпистолярного жанра предшествующей эпохи, когда главное назначение письма состояло в том, чтобы известить корреспондента о своем здоровье и передать обязательный поклон родственникам.

Письма Екатерины, напротив, многословны; написанные обычным канцелярским языком, с потугами на шутки и сентиментальность, они подтверждают невысокий уровень интеллекта их автора.

Из содержания большинства писем Петра отнюдь не явствует, что их автором был монарх. Они напоминают послания частного лица, носят приземленный, бытовой характер. Тем большую ценность они представляют для характеристики личности Петра Великого – в этих письмах суровый, порой до жестокости, царь предстает горячо любящим и заботливым супругом и нежным отцом: нередко он жалуется на то, что обстоятельства лишают его возможности наслаждаться семейным счастьем. Подобные сетования – лишнее подтверждение того, что в Екатерине Петр нашел женщину, достойную его уважения и любви. Ответные же письма Екатерины, написанные чужой рукой, напрочь лишены непосредственности и эмоциональности. И тем не менее переписка царственных супругов в целом чрезвычайно важна для понимания личности первой русской императрицы, ибо недаром говорят, что ничто так не характеризует женщину, как отношение к ней любимого (и любящего) мужчины.

Текст большинства писем Петра I и Екатерины печатается по изданию: Письма русских государей и других особ царского семейства. Ч. 1. М., 1862; кроме того, использованы публикация М. И. Семевского (Семевский М. И. Царица Екатерина Алексеевна, Анна и Виллим Монс. СПб., 1884. С. 333-335), а также многотомное издание «Письма и бумаги императора Петра Великого» (издание к настоящему времени не завершено; доведено до 1713 года).

Господин капитан, здраствуй.

Милости твоей мастер наш велел донести: съкамъповея[144] совъсем отделана. К милости твоей прислать ее или нет.

Ерьмолаи Скворъцов поехал от нас сеньтября 16 числа. При сем писала невеска, Алена челом бьет.

С Ладейной верьфи. Сеньтября 17 числа.

Милостивому нашему батюшке господину полковнику. Здравие твое да сохранит Бог на лета многа.

Поздравляем мы тебе с новорожденною девицею Екатериною, а рождение ее было декабря в 27 день.

Пожалуй, батюшка, порадуй нас своим писанием, а мы о твоем здоровье ежечасно слышать желаем.

А про нас изволишь милостию своею напаметовать, и мы молитвами твоими декабря в 29 день в добром здоровье.

Пожалуй в забвенье нас не учини, к нам приезжай или нас к себе возми.

Не покручинься, батюшка, что дочка родилась: к миру.

За сим писавый матка с дочкою и с теткою поздравляем.

Адрес: Г-ну полковнику.

Госпожи тетка и матка!

Писмо ваше, в котором пишете о нововыежжей Катерине, я принел; слава Богу, что здорово в рожден[ь]и матери было, а что пишете к миру (по старой пословице), и ежели так станетца, то мочно болше раду быть дочери, нежели двум сынам. О приезде вашем я уже вам говорил и сим писмом такоже поттвержаю: приежжайте на Киеф не мешкаф; и из Киева отпишите, а не отписаф не ездите, для того что дорога от Киева не очень чиста. При сем посылаю подарок матери и з дочерью.

Piter.

Из Жолкви, в 8 д. генваря 1707.

Госпожи тетка и матка!

Как к вам сей доноситель приедет, поежайте сюды не мешкоф.

Piter.

Из Жолкви, в 6 д. февраля 1707.

Тетка многомышленная и матка!

Ежели в половино масленай или ранее сюды не поспеете, то или в Дубне или в Остроге меня дожидайтесь; понеже я кончая поеду на первой недели отсюды до Дубны и Острога.

Piter.

Из Жолкви, в 15 д. февраля 1707.

Ежели что мне случится волею Божиею, тогда три тысячи рублеф, которыя ныне на дворе господина князя Меншикова, отдать Катерине Василефъской и з девочькою.

Piter.

В 5 д. генваря 1708.

Тетка и матка сама друга! (а скоро будет и сама третья!)

Здрафъствуйте, а мы, слава Богу, здорово.

Писмо ваше купно и с прежентом принял, и за оныя благодарствую; а что пишете, чтоб к вам всегда добрыя ведомости писать, и то я от сер[д]ца рад, да какие Бог даст. Я чаю, что сие мое писмо вам при самом времени выезда Ганскина из Кельдера достанетца,[146] о чем зело слышать желаю, что дай Боже в радости не толко слышать, но и видеть. О езде вашей в Питербурх еше не могу писать, понеже непъриятель ближитца, и не знаем еше, куды его обороты будут, о чем немедленно буду писать, увидев время, куды вам быть, понеже горазда без вас скучаю. Еще ж объявляю свою нужду здешнею: ошить и обмыть не кому, а вам ныне вскоре быть, сами знаете, что нельзя. А здеш[н]им поверить боюсь Екимовой причины,[147] того ради изволте то исправить, о чем вам донесет доноситель сего писма. За сим предаю вас в сохранение Божие и желаю вас в радости видеть, что дай, дай Боже! Прошу отдать должной поклон сестре.

На частыя писма для Бога не подивуйте, истинно недосуг.

Из Вильни, в 29 д. генваря 1708.

P. S. При сем посылаю вам презент: тетке – лимонную материю, матке – по желтой земле да колцо, маленкой – поласатую; дай, Боже, насить на здоровье!

Матка и тетка! здравъствуйте и с нововыежею Анною; дай Боже всем здоровья. А что вы писали, чтоб быть вам в [С]моленск: и о том я уже с Семеном деншиком писал, что по опорожнении выехали; только не написал – куды, ибо и ныне еще не знаю, где с вами видетца, для того что не знаем – куды наши обороты будут; однакож поежайте в [С]моленск, отколь ближе к нам можете приехать. За сим паки здравъствуйте; отдайте мой поклон сестре. А о езде в Питербурх ранее конца сего месеца не могу подлиннаго отписать; аднакожь надеюсь на Бога, что чаю сему быть.

Piter.

Из Думилович, в 8 д. февраля 1708.

Матка и тетка, здравъствуйте и с маленкими!

Писмо ваше я получил, из которого не горазда добро видел; дай Боже здоровье. Даволно у матки быть и одной тетке, а другую зачем чорт принес? А что пишете, что некому чесать глатко, – приежайте скоряя, старой гребнишка сыщем. И ежели сие писмо застанет вас меж Вязмы и Можайска, то поворотитесь к Москве и прямо поежайте в Петербурх; а буде по сю сторону Вязмы и Смоленску, то лутче в Смоленск, и оттоль чрез Луки в Нарву, понеже я в будущую неделю конечно поеду, Бог волит, в Нарву, и оттоль, не мешкоф, в Петербурх.