Олесь Бузина - Союз плуга и трезуба. Как придумали Украину Страница 44

В противовес ему Бакунин отличался принципиальной аморальностью. Он считал, что революционер имеет право на любой обман и жестокость, лишь бы восторжествовала справедливость. По мнению этого идеолога мирового переворота, гибель сотни невинных жертв ради уничтожения всего одного врага революции, вполне оправдана.

Бакунин был одним из основателей 1-го Интернационала. Но в 1868 году он создал тайный союз анархистов, с помощью которого попытался «подсидеть» Маркса и Энгельса и выжить их из руководства этого международного коммунистического шабаша. В 1872 году Гаагский конгресс исключил Бакунина из Интернационала за анархистскую деятельность и вскоре он умер.

Петру Кропоткину, кроме царской тюрьмы, удалось отсидеть пять лет еще и во французской кутузке — за принадлежность к анархистской «Международной ассоциации рабочих». К слову сказать, никаких орудий труда, кроме карандаша и ручки, он в жизни не держал. В 1917 году князь-революционер вернулся в Россию, увидел победу Октябрьской революции и умер в Москве в 1921 году в преклонном 79-летнем возрасте. Серьезные революционные практики считали его чем-то вроде юродивого. Дед часто чудил. Во время Первой мировой войны, несмотря на свои «вегетарианские» воззрения, ни с того, ни с сего публично поддержал империалистическую Россию против такой же империалистической Германии, за что его критиковал Ленин, обвиняя в «социал-шовинизме».

Кроме России, бакунинско-кропоткинское учение особой популярностью пользовалось в горячей Испании, где любят все остренькое, вроде фламенко и боя быков. Испанцы придумали и знаменитое приветствие, которым настоящий анархист должен здороваться с другим анархистом: «Салют и бомба!». Во время гражданской войны в Испании возникла Каталонская анархистская республика. Там же был сформирован батальон имени Махно. Воевал он жестоко. В плен франкистов не брал. Те, естественно, отвечали такой же принципиальностью. В связи с физическим уничтожением большей части анархистов на земном шаре, ныне острых вспышек этого идеологического вируса не регистрируется. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись.

Памяти атаманщины

Имена этих людей не вспоминают с высоких трибун. Им не ставят памятников. В их честь не переименовывают улицы. (Хотя славно бы звучало — бульвар атамана Зеленого или проспект атаманши Маруси!) В лучшем случае, герои этой статьи становились прототипами для отрицательных персонажей советских комедий — таких, как «Неуловимые мстители» и «Свадьба в Малиновке».

Тем не менее, без них история гражданской войны была бы скучна, как суп без перца. Это почувствовал уже Аркадий Гайдар. В бурном 1919-м он служил красным курсантом в Киеве, окруженном атаманскими бандами. А в одной из самых ранних своих повестей «РВС», написанной по личным впечатлениям, вывел сразу двух таких колоритных народных «вождей» — атамана Головня и атамана Козолупа, ненавидевших одновременно красных, белых и петлюровцев, а больше всего — друг друга.

В атаманщине скрыта тайна украинского национального характера. Не галичанского, скупого, воспитанного в австрийской казарме палкой немецкого унтер-офицера, а настоящего украинского — идущего от запорожской вольницы. Того характера, что не признает над собой никакой власти, кроме своей собственной, и живет по принципу: хоть день, да мой! В дневнике гражданской жены батьки Махно есть воспоминание об одном из таких отложившихся от Нестора Ивановича «крутых пацанов». Даже веселое анархистское воинство с гармошками и тачанками не удовлетворяло его широких культурных запросов. Украв часть махновской казны, он пустился в пляс, потратив две недели на кутежи с девками и самогоном. Когда после расследования весельчака расстреляли, то уже лежа в пыли и дернув на прощание ногами, он в предсмертных конвульсиях повернул голову и прошептал подбежавшим к нему хлопцам: «Зате погуляв!»

То же самое могли сказать и Ангел, и Божко, и Зеленый, и Струк, и Тютюнник, реализовавший себя не только как атаман, но еще и как один из первых национальных актеров и сценаристов. Во люди были! Восстань они из праха, мигом бы подняли упадочное украинское кинопроизводство. Уже вижу, как врывается в Министерство культуры Юрко Тютюнник с обнаженной шашкой и воплем: «Кто тут министр? А подать мне министра! Почему до сих пор наши фильмы не побеждают на Берлинском фестивале? Или вы только голодоморы свои унылые умеете экранизировать?». Ох. что бы сделал бравый атаман со всеми этими бесполезными чиновниками!

Сколько бы сала вытопил он из режиссеров! Он бы показал, что такое настоящий национализм!

Атаман — слово восточное, татарское, по происхождению. В переводе оно означает «вожак». «Словарь украинского языка» Гринченко, изданный в 1908 г., трактует понятие «атаман» так: «предводитель в войске, вообще старшее начальствующее лицо для группы людей, стоящих у одного дела, староста в артели; атаман у чумаков, косарей рыболовов, щетинников, пастухов, среди приказчиков — старший приказчик».

Это была очень понятная народу должность — демократически избранный только за личные качества лидер. Попробуй объяснить простому человеку, что такое «действительный статский советник»? А атаман — все ясно. Отсюда и обилие поговорок: «Отаманом артіль кріпка. Отаманити — не чарку в руці держати: треба в голові багато думок обертати. Добивсь до отаманства та й умер».

Но век атамана, как и кавалергарда, был недолог. Почти никто из атаманов гражданской войны не умер своей смертью. Разве что Махно в Париже от туберкулезной палочки.

Мне уже приходилось писать в книге «Революция на болоте» об исторических параллелях между нашей смутой и той. Кучма — гетман Скоропадский. Ющенко — Петлюра. Есть в этом зеркальном мире и тень Юлии Тимошенко. Даже две тени — атаманша Маруся и атаман Волох.

Маруся — она же Мария Григорьевна Никифорова — приходится Юлии Владимировне почти землячкой. Родилась в уездном городе Александровске, ныне переименованном в Запорожье. Это рядом с Юлиным Днепропетровском. На машине меньше часа езды.

Происхождения атаманша Маруся была темного. По одной версии — дочь штабс-капитана, героя русско-турецкой войны. По другой — генерала (обратите внимание, что позаимствованная от мужа фамилия Юлии Григян тоже военная — «маршальская»).

Есть свидетельства, что Маруся была то ли гермафродитом, то ли трансвеститом, известным в подпольных кругах под партийным псевдонимом «Володя». Юлия Владимировна — однозначно не трансвестит и не гермафродит. Но на то они и параллели, а не копии, чтобы не повторяться буквально.

Зато «атаманшу» Юлю и атаманшу Марусю роднит другое, идеологическое совпадение. В разгар первой русской революции Никифорова оказалась втянутой в группу так называемых «анархистов-безмотивников». Врагами свободы они объявили всех, у кого есть сбережения в банках, хорошая одежда и возможность обедать в ресторанах. Вспомните, «народную», чисто популистскую политику Тимошенко. «Враги» — в виде нефтетрейдеров и отечественных капиталистов. И «друзья» — в облике всех сирых и убогих, с которыми нужно поделиться ресторанными объедками. Перекличка с Марусей налицо!

Сразу же после падения царского режима Никифорова вернулась из эмиграции на Украину, где попыталась совершить революционный переворот в родном Александровске, а заодно познакомилась с Махно. Описывать все ее приключения подробно я не стану. Отмечу только одну характерную деталь. Подобно Юлии Владимировне атаманша обожала белые одежды. Только в тогдашнем модном варианте — белая черкеска с газырями и такого же цвета кубанка набекрень. Очень совпадают и портреты. Большевистский комиссар Киселев описывает Марусю образца 1919-го года: «Ей около 30-ти — худенькая, с изможденным, испитым лицом, производит впечатление старой, засидевшейся курсистки».

«Старая курсистка» — это не возраст, а социальное положение. По-нашему переводится, как «студентка-второгодница», засидевшаяся в альма-матер. Всякий, кто видел Юлию Владимировну в критические моменты ее жизни, согласится, что больше всего она похожа именно на студентку, застигнутую внезапно очередным экзаменом.

Есть у Юли с Ma русей еще один общий штрих в биографии. Обе сидели в тюрьме. Тимошенко — за неподчинение Кучме и еще раз — за газовый договор. А атаманша — за бунт против советской власти. Член ЦК компартии Украины Пятаков, рассмотрев дело Никифоровой, признал ее виноватой по всем статьям. Даже назвал «бандиткой». Но Марусю (бывают же революционные чудеса!) выпустили! Причем, официально. Как нашу Юлю. За нее лично поручился в конце 1918-го знаменитый большевик Антонов-Овсеенко — командующий Украинским фронтом.