Александр Кравчук - Галерея римских императоров. Принципат Страница 44

Таким образом, впервые в истории Римской империи высшая власть в стране должна была перейти к человеку, происхождение которого связано не с исконной территорией Рима — Италией, а с провинцией. Это удивило и даже шокировало многих гордых римлян. Они еще помнили о том, как всего за два поколения до этого всех возмутило решение императора Клавдия ввести в сенат людей родом из Галлии. И вот теперь возведение на трон «испанца» явилось лучшим доказательством полной романизации Испании и постепенного превращения Римской империи в содружество всех ее граждан.

Уже не одно поколение рода Траянов проживало в городе Италика, недалеко от Севильи, где им принадлежали немалые земельные угодья. Отец будущего императора служил в армии и дослужился до командования легионом, который участвовал в подавлении восстания иудеев в Палестине. Там Траяна-старшего узнал и оценил Веспасиан и, став императором, сделал его консулом, а затем Траян поочередно был наместником Сирии и Азии, таким образом, облегчив своему сыну Марку жизненную карьеру — и военную и гражданскую. Уже в Сирии Марк находился вместе с отцом, а в царствование Домициана сам командовал легионом, привел его из Испании на берега Рейна. В 91 году Марк стал консулом, а затем наместником Верхней Германии. Туда и дошла до него весть об усыновлении его цезарем Нервой. Император Нерва скончался в конце января 98 года.

Траян находился в Колонии (Кёльне), куда и привез весть о кончине императора молодой офицер Адриан — родственник и подопечный Траяна. Марк Ульпий не помчался в Рим сломя голову, еще несколько месяцев он продолжал заниматься укреплением оборонной линии между верховьями Рейна и Дунаем, тем самым продолжая дело, начатое Флавиями. Он же основал и обустроил два города, Ulpia Noviomagus (теперешний Неймеген, в восточной части Нидерландов) и Ulpia Traiana (Ксанти, в областях Восточная Македония и Фракия). Теперь уже можно было не беспокоиться за границу на Рейне и сократить расположенные там воинские подразделения.

В начале 90 года Траян совершил триумфальный въезд в Рим. И наверняка сограждане, с энтузиазмом встречавшие его, задавали все тот же вопрос — почему именно Траян? Возможно, наряду с заслугами самого Траяна тут сыграл свою роль ровесник и земляк Траяна Луций Лициний Сура, пользовавшийся полным доверием Нервы. Если это так, то следует признать, он сумел по достоинству оценить и дела, и таланты своего земляка, Траян наградил его своим постоянным дружеским отношением.

Траян прежде всего — воин, и по воспитанию, и по жизненному опыту, и по служебной практике, но прежде всего он воин по своей человеческой сути с ее менталитетом, пристрастиями и настроем. Речь идет, разумеется, не о солдатской сущности и слепом подчинении воинской дисциплине, не о любви к мундиру, парадам, наградам, к изданию приказов или к подчинению им, а о самых ценных качествах прирожденного военачальника. Умение трезво оценивать создавшуюся ситуацию и быстро принимать решения, действовать энергично, а приказы формулировать кратко и понятно, избегая двоякого их толкования, он проявил с юношеских лет. Как и недюжинную храбрость, здравый смысл и организаторские таланты. Траян любил воевать, битвы были его стихией. Потому он и остался в римской истории величайшим после Августа завоевателем новых земель, расширив за их счет границы империи, — при нем Римская империя достигла своей наибольшей площади. Однако история сохранила и крупные мирные реформы Траяна.

Вот как характеризует его сенатор и историк Кассий Дион через почти сто лет после правления императора. Написанный им портрет правителя немного простодушный, но достоин внимания, и прежде всего потому, что именно таким видели своего цезаря сами древние римляне:

Для Траяна было характерно чувство справедливости, мужество и простота в обращении. Физически он был очень силен, ведь стал правителем в сорок лет от роду, так что мог работать наравне с остальными мужчинами. Духовных сил тоже имел достаточно, поскольку не был порывистым, как юноша, и беспомощным, как старец. Он никому не завидовал, никого не убил и очень ценил людей честных. Будучи сдержанным и недоверчивым к оговорам и клевете, не отличался вспыльчивостью. С пониманием относясь к чувствам и страстям других людей, не торопился выдавать смертные приговоры. Много средств израсходовал на войны, но много тратил и на мирные цели. И хотя построил очень немало — дорог, портов, зданий общественного назначения, — никогда не запятнал рук кровью соотечественников. Доступный для простых людей, по отношению к сенату он держался с достоинством. Его любили все, и никто не боялся, — разумеется, кроме неприятеля. Траян охотно принимал участие в охотах, пирах, приемах и развлечениях. Часто четвертым садился в повозку, часто запросто входил в частные дома и без церемоний присоединялся к пиршествам. В одном лишь чувствовался недостаток образования: ему не хватало познаний и навыков в ораторском искусстве, но он всегда безошибочно схватывал суть любого дела и находил оптимальное решение проблемы. Короче, Траян не был лишен ни одного из положительных качеств, и всеми ими обладал в высокой степени. Разумеется, мне известно и то, что он любил мальчиков и вино. Порицать за это его можно бы было лишь в том случае, если бы в результате таких пристрастий появлялось что-нибудь плохое или неправильное, он же, хотя и пил вволю, оставался трезвым, а в своем пристрастии к мальчикам никогда никого не обидел.

Самое время добавить, что Траян был женат. Его жена, Плотина, женщина благородная и скромная, снискала всеобщее уважение с первых минут своего воцарения. Поднимаясь по ступеням ко входу в императорский дворец, она вдруг остановилась, обернулась и изрекла следующее: «Какой я сюда вхожу, такой хотела бы и выйти». Так оно и получилось. Звание первой дамы империи никогда не ударило ей в голову, она не изменила своих привычек и отношения к людям, а такое, увы, очень часто происходит с женщинами, и не только императрицами. Но брак Траяна и Плотины остался бездетным.

Приведенная выше характеристика Траяна требует и еще некоторых дополнений и пояснений, как минимум в двух случаях. Что касается недостатка в образовании императора, то тут сказалась профессия его биографа Диона, писателя и ритора, для которого по понятиям того времени самым главным в жизни было умение красиво высказаться, умело построить свою речь по законам античной риторики. Мы же не столь привержены к изощрению в словесных баталиях и не очень любим излишнюю риторику. Опять же, зная многие из дошедших до наших дней высказываний Траяна, должно согласиться, что не только по существу, но и по форме они вполне отвечают нашим требованиям. А суть, это не лишне и повторить, свидетельствует о глубоком умственном потенциале и проницательности Траяна.

Второе замечание касается не упомянутой в характеристике слабости этого императора — некоторого тщеславия, склонности к красивым и пышным титулам, похвалам и даже панегирикам. Он милостиво принял присвоенный ему уже в самом начале правления титул «Отец отечества», pater patriae. Первым из цезарей Траян стал прибавлять к своему имени прозвище Наилучший, Optimus. Свое же имя обожал присваивать городам, строениям, даже легионам. Звание Августы присвоил не только своей жене, но и сестре, и даже племяннице. Таких доказательств тщеславия Траяна можно приводить много. И все же тщеславие, хотя несколько умаляет величие действительно великого исторического деятеля, вызывает лишь улыбку, — это не самое плохое в характере властителя.

И вот именно к Траяну, так жаждущему признания и стремящемуся увековечить свое имя, судьба оказалась жестокой и немилостивой. Нам в наследство остался на редкость убогий материал, на основании которого мы смогли бы восстановить его деяния и заслуги перед историей. Не сохранилось ни одного полного описания периода его времени. «Жизнь двенадцати цезарей» Светония, к которой мы неоднократно прибегали, кончается на Домициане. Второй значительный сборник биографий императоров Древнего Рима, Scriptores Historiae Augustae, начинается только с наследника Траяна, императора Адриана. Между этими известными сборниками биографий цезарей образуется пробел правления двух императоров, Нервы и Траяна. Не сохранилось также ни одного исторического труда, греческого или римского, в котором бы эти царствования были подробно описаны. Действительно, парадокс истории, ведь именно во времена правления Траяна жил и творил один из величайших историков Античности — Тацит! К сожалению, он интересовался более ранним периодом истории Древнего Рима. Сам Траян вел дневники своих войн, подражая, ясное дело, знаменитым дневникам Цезаря, но из всех дневников Траяна до нас дошло лишь одно предложение из нескольких слов. Чем же мы располагаем? Короткими, отрывочными упоминаниями и фрагментами в трудах историков, несколькими письмами цезаря, надписями, монетами и памятниками.