E. Ножинъ - Правда о Портъ-Артуре Часть I Страница 44

Блестящія, математически точныя доказательства генералъ-лейтенанта Смирнова убедили советъ, который большинствомъ голосовъ, къ которому также присоединился и Стессель, постановилъ возвратить дивизію Фока назадъ, съ целью занять ею наивыгоднейшія изъ оставшихся въ нашихъ рукахъ позиціи. Достойно вниманія, что штабомъ укрепленнаго раіона не была заранее прорекогносцирована вполне точно местность, и выборъ позицій не могъ быть решенъ немедленно на месте. О прекрасныхъ позиціяхъ на Нангалинскихъ высотахъ нечего было и думать. По сообщеніямъ нашихъ разведчиковъ и "верныхъ китайцевъ" они были уже заняты японцами {Но нужно строго помнить, что Дальній былъ занятъ японцами лишь на з-й день после Киньчжоускаго боя, т. е. 17 мая.}.

На следующій день несколько офицеровъ изъ штаба Стесселя поехали выбирать позиціи. – Остановились на цепи горъ Юпилазы, примыкающихъ къ бухте Инчензы, и Зеленыхъ горахъ, тянувшихся вдоль Лунвантанской долины до бухточки Лунвантань. Командующей высотой на линіи этихъ позицій, растянувшихся более чемъ на 25 верстъ, являлась гора Куинсанъ. Позиціи на цепяхъ горъ Юпилазы (15 верстъ) заняла дивизія Фока, а Зеленыя горы, въ виду сильной растянутости позицій, были заняты сводными ротами отъ 4-хъ запасныхъ баталіоновъ и 7-й дивизіи и двумя ротами пограничной стражи. Кроме того, въ составъ этихъ войскъ вошло 8 батарей полевыхъ (восьмиорудійнаго состава) и одна мортирная батарея.

Наконецъ выбрали и заняли позиціи.

Фокъ устроилъ свою штабъ-квартиру на 11 версте. Железная дорога въ нашихъ рукахъ была лишь до 19 версты. Заняли позиціи и… успокоились. Фокъ настойчиво проводилъ свою идею, что задерживаться на передовыхъ позиціяхъ одна лишь трата людей и снарядовъ и, видимо, въ каждый любой моментъ готовъ былъ отступить. Но комендантъ крепости генералъ-лейтенантъ Смирновъ на всехъ последующихъ военныхъ советахъ требовалъ упорной защиты передовыхъ позицій.

Его голосъ имелъ значеніе: послали на правый и левый фланги позицій саперовъ и инженеровъ. Нужно заметить, что въ крепости была лишь одна рота саперъ въ 800 человекъ.- Началось укрепленіе позицій, растянувшихся на 25 верстъ. Комендантъ крепости генералъ-лейтенантъ Смирновъ, прекрасно понимая, что для защиты такой растянутой позиціи недостаточно одной дивизіи Фока, выделилъ изъ состава своей крепостной дивизіи несколько сводныхъ ротъ для праваго фланга и этимъ обезпечилъ ея защиту. Но генералъ Фокъ заупрямился и изъ своей дивизіи не далъ ротъ на правый флангъ, доказавъ и убедивъ Стесселя, что противникъ поведетъ усиленное наступленіе на левый флангъ позицій. Въ силу этого правый флангъ оказался значительно слабее. Все инженерныя и саперныя работы, главнымъ образомъ, велись на левомъ фланге въ ущербъ правому. При всемъ этомъ работы велись крайне вяло. Некому было следить и направлять. Самъ Фокъ совершенно забылъ полевую фортификацію, усложнившуюся темъ, что местность представляла изъ себя гористую площадь. Темъ не менее онъ вмешивался и требовалъ работъ только на левомъ фланге. Правый флангъ совсемъ не укреплялся.

Какъ я уже сказалъ – заняли позиціи и успокоились. Шли лишь мелкія разведки и столкновенія съ передовыми постами противника. А японцы темъ временемъ, ставъ хозяевами въ Дальнемъ, начали спешно устраивать въ немъ свою базу. Тамъ безпрепятственно, спокойно и удобно шла высадка войскъ для осадной арміи. Работа кипела: ежедневно десятки транспортовъ доставляли все необходимое для концентрирующейся осадной арміи. Железная дорога до Дальняго, весь подвижной железнодорожный составъ были оставлены въ ихъ распоряженіи въ полной неприкосновенности,- по ней успешно подвозились войска, орудія, снаряды, провіантъ къ передовымъ позиціямъ. Все имъ улыбалось. Флотъ нашъ ихъ тоже не безпокоилъ. Они были хозяевами на море и на суше.

Темъ временемъ наши разведки велись настолько неумело и пассивно, что мы были все время какъ бы съ завязанными глазами, ровно ничего не зная ни о силахъ, ни о предполагающихся операціяхъ противника. Сведенія доставлялись лишь китайцами-разведчиками, которые служили и намъ и японцамъ и, конечно, они служили усерднее японцамъ, такъ какъ штабъ раіона платилъ гроши.

Интересно было наблюдать за этими разведчиками: китаецъ совершенно свободно разъезжалъ верхомъ, да еще съ провожатымъ, черезъ наши и японскія сторожевыя цепи.

Кажется, ясно было, что тутъ шелъ явный обманъ. Но Стессель.и его штабъ были настолько близоруки, что не хотели этого видеть и не понимали этой комедіи. Безусловно у этихъ "верныхъ" китайцевъ были свои субъагенты въ крепости, которые имъ обо всемъ доносили. Стесселю и его начальнику штаба полковнику Рейсу неоднократно на это указывалось, но они и слушать не хотели, считая себя непогрешимыми.

Пока Фокъ безразсудничалъ на передовыхъ позиціяхъ, Смирновъ и Кондратенко работали надъ созданіемъ крепости.

Пока войска, не покладая рукъ, рыли камни Квантуна, Стессель продолжалъ писать приказы.

Въ приказе отъ 23 мая, за No 289, гарнизонъ читалъ:

"Вновь замечаю пьянство на улице, говорятъ, что пивомъ напиваются; запрещаю вообще пьянство; мне решительно дела нетъ, чемъ напился. У завода Ноюкса установить сильный полицейскій постъ, а деревушку Электрической станціи, у Морского склада снарядовъ завтра выселить до единаго. Возлагаю исполненіе всего этого на начальника жандармской команды ротмистра Микеладзе".

Генералъ Стессель запрещаетъ вообще пьянство и почему-то выселяетъ всю деревушку до единаго.

По отношенію дружинниковъ, которые не успели себя еще ни чемъ скомпрометировать, 24 мая обращались следующія строки въ приказе за No 294

"…Предупреждаю, что если кто подумаетъ уклониться и вместо исполненія долга будетъ безъ дела укрывать свою особу и будетъ отысканъ въ пещере или подвале, то немедля будетъ приведенъ силой и поставленъ на наиболее опасную и тяжелую работу…"

Дружинники еще не видели съ суши врага.

Дружинниковъ, которые набраны изъ мирныхъ гражданъ, не подлежащихъ отбыванію воинской повинности, съ полной готовностью обучающихся воинскимъ пріемамъ,- жестоко оскорбляютъ.

За что? Пусть на это ответитъ самъ Стессель передъ гласнымъ судомъ.

24 мая, ночью, къ крепости подошелъ минный транспортъ и началъ разбрасывать мины. Его во время заметили батареи берегового фронта, особенно No 22, открыли огонь настолько удачный, что транспортъ пошелъ ко дну.

Во время этой стрельбы я былъ у своего товарища по корпусу Ш. К. Минята, командира одной изъ ротъ Квантунскаго флотскаго экипажа, охранявшей береговой фронтъ.

Во время орудійной канонады на батарее No 22 произошелъ взрывъ въ канале пятаго орудія, следствіемъ чего явилась смерть одного канонира и пораненіе еще 2-хъ нижнихъ чиновъ изъ числа орудійной прислуги.

Подошедшій непріятельскій минный транспортъ огня по батареямъ берегового фронта не открывалъ. Командиръ батареи No 22 немедленно по телефону доноситъ начальнику сектора о происшедшемъ несчастьи.

На следующій день начальникъ крепостной артиллеріи генералъ-маіоръ Белый въ приказе своемъ делаетъ командиру батареи No 22 шт.-кап. Вамензону выговоръ.

Казалось, что этимъ инцидентъ долженъ былъ быть исчерпанъ.

Но при Стесселевскомъ режиме это было не такъ просто.

Генералъ Стессель любилъ делать все по своему. Вотъ что мы читали въ приказе за No 305

Экстренно.

– "Сегодня 26 мая нарочно былъ на батарее No 22, произведя самый тщательный осмотръ 5-го орудія, я пришелъ къ убежденію, что порча замка, смерть канонира Бондарева и пораненіе канонировъ Гурскаго и Ларіонова произошло отъ попавшаго снаряда съ судовъ противника, стрельба котораго имела место во время стрельбы батареи No 22 по непріятельскому минному транспорту и былъ этой батареей затопленъ съ разстоянія 1000 саженъ отъ батарей".

Не говоря уже о томъ, что генералъ Стессель не имелъ право самолично устанавливать причины и подробности происшедшаго, а долженъ былъ это поручить особой комиссіи изъ сведущихъ лицъ,- я утверждаю, что все это ложь. Транспортъ огня не открывалъ, а взрывъ произошелъ въ канале орудія благодаря самой же прислуге (затяжной выстрелъ).

Но Стессель хотелъ, чтобы на батарее разорвался снарядъ и его приказъ это установилъ.

Мало того, онъ идетъ дальше.

Въ приказе за No 306 повествуется следующее:

"При посещеніи сего числа (26 мая) батареи No 22 я разспросами и подробнымъ личнымъ разследованіемъ твердо (!) установилъ: что въ ночь съ 24 на 25 мая минный транспортъ противника во время установки имъ минъ, подъ прикрытіемъ миноносца былъ потопленъ удачными выстрелами съ батареи No 22 подъ командой капитана Вамензона, а потому, беря во вниманіе сильную стрельбу противника по этой батарее, а также потопленіе судовъ этой батареей, не въ первый разъ, я полагаю, что при соответственномъ представленіи подлежащаго начальства, капитанъ Вамензонъ подлежитъ, по удостоеніи георгіевской думой, имеющій собраться завтра, 27 мая, награжденію орденомъ Св. Георгія 4-ой степени".