Александр Бондаренко - Утаенные страницы советской истории. Страница 44

Теряющий силы правитель фактически сам оказался заложником системы тотальной слежки и доведенной до абсурда подозрительности. Последней его опорой оставалась армия во главе с высокопорядочным и талантливым маршалом Василевским. Но сам же вождь «стреножил» ее еще в 37-м, поставив под сверхжесткий контроль, периодически запугивая безжалостными репрессиями. В частности, в конце 1946 года была снята с должностей и вскоре арестована группа генералов Приволжского округа во главе с командующим его войсками Героем Советского Союза Василием Гордовым. В 50-м их — в целях устрашения армейского генералитета — расстреляли «за измену Родине».

Вся наиболее важная информация о Сталине, его передвижениях и встречах стекалась в кабинет министра госбезопасности, а через него — к Георгию Максимилиановичу. Поэтому Маленков в начале 1953 года стал самым информированным человеком в кремлевском руководстве. В его распоряжении находилась даже специальная партайная тюрьма — «Матросская тишина», где содержали, в частности, наиболее важных арестованных но «ленинградскому делу» и Виктора Абакумова… Маленков лично принимал участие в допросах, иногда «преступников» доставляли к нему здание ЦК партии, где на пятом этаже, прямо рядом с залом заседаний Оргбюро ЦК, была оборудована комната…

Не так прост был и Никита Сергеевич Хрущев. Трех заместителей министра госбезопасности можно смело отнести к его «людям». Это генералы А. Епишев, курировавший в МГБ кадры (назначен с поста первого секретаря Одесского обкохма), начальник 2-го главного управления В. Рясной (в 1943–1946 годах руководил НКВД Украины), начальник 1-го главного управления С. Савченко (в 1943–1949 годах нарком госбезопасности Украины), а генерал И. Серов (нарком внутренних дел Украины в 1939–1941 годах) был первым заместителем министра внутренних дел. Так что Хрущев располагал основательной информацией…

Обстоятельства смерти вождя полны неясностей. До конца не объяснено, например, происхождение рвоты кровью у умирающего Сталина — результаты вскрытия не позволяют судить о ее причине. Был установлен лишь инсульт с кровоизлиянием в мозг, а были ли зафиксированы кровоизлияния в стенке желудка — неизвестно. Некоторые исследователи выдвигают версию отравления, но без соответствующих анализов и заключения медицинских специалистов это, разумеется, всего лишь спекуляции.

Известно, что уже первое правительственное сообщение о «тяжелой болезни товарища Сталина», опубликованное в газетах 4 марта, содержало ложь. Говорилось, что кровоизлияние в мозг произошло у него в ночь на 2 марта на московской квартире. Спустя несколько лет Хрущев сообщил американскому общественному деятелю Авереллу Гарриману, что Сталин умер на даче…

2 марта ведущие советские газеты прекратили писать о «врагах народа», хотя весь февраль и даже 1 марта, в соответствии с установками Сталина, передовицы призывали к бдительности и борьбе с врагами и шпионами. Значит, уже днем 1 марта кто-то был уверен, что вождю не подняться и, не опасаясь последствий для себя, дал указание прекратить истерию в печати.

Системный анализ имеющихся воспоминаний наводит на мысль, что все их авторы — каждый по-своему — «переводят стрелку» на Берию, хотя он и не был в начале 53-го таким уж всесильным и даже сам имел основания опасаться за свою жизнь. Органы госбезопасности и внутренних дел были основательно очищены от его ставленников и контролировались Маленковым и Игнатьевым, армию курировал Булганин, друживший с Хрущевым. Маршал Василевский симпатий к Берии тоже не испытывал.

В 1952 году был освобожден от должности начальника Генерального штаба генерал Сергей Штеменко, у которого в годы войны сложились с тогдашним шефом НКВД тесные рабочие отношения. Это давало основания недоброжелателям Берии рассматривать начальника ГШ как его возможного союзника в «час X», что, вполне вероятно, и повлекло за собой решение Сталина о перестановках в руководстве Генштаба. Штеменко направили на должность начальника штаба Группы советских войск в Германии, а Генштаба возглавил первый заместитель военного министра маршал Василий Соколовский.

Незадолго до перемещения генерал армии Штеменко был вызван Сталиным. Как рассказывал на склоне лет сам Сергей Матвеевич, вождь, выслушав доклад о наших контрмерах в связи с поступлением в американскую армию ядерного оружия, внешне спокойно произнес: «Не забывайте, что Генштаб подчинен министру обороны, и вы не должны никого информировать о делах армии. Если понадобится, членов Политбюро проинформирует ЦК». Очевидно, это был намек на Берию, который, как заместитель председателя Совмина, курировал советский атомный проект…

Весьма дискуссионен и вопрос о возможностях, которыми обладал Берия для отравления Сталина. Близкий к нему Г. Майрановский, возглавлявший в 1937–1947 годах сверхсекретную токсикологическую лабораторию органов госбезопасности, был арестован еще в 1951 году. Достать сильнодействующие ядовитые вещества даже для хитрого и влиятельного Лаврентия Павловича было затруднительно, тем более что он находился под постоянным наблюдением офицеров Главного управления охраны, отвечавшим за его личную безопасность.

Кроме того, Берия, имеющий огромный опыт политического выживания, не мог не понимать, что второго кавказца в качестве хозяина Кремля советская элита не потерпит. Жить ему, верно служившему Сталину на посту наркома внутренних дел, после кончины «хозяина» останется совсем недолго — тяжесть собственных преступлений и осведомленность в грехах соратников оставляли бывшему шефу НКВД мало шансов на пощаду. Именно поэтому все послевоенные годы Берия старался больше заниматься экономическими и военно-техническими вопросами, общаться с учеными, деятелями культуры, чтобы обрести новую, положительную репутацию, как бы дистанцироваться от своего преступного прошлого…

На причастность Берии к кончине Сталина косвенно указывает Молотов. Точнее, писатель Феликс Чуев, опубликовавший содержание своих с ним бесед. Но Молотов, как и сам Чуев, уже мертв и подтвердить или опровергнуть ничего не сможет. В записях говорится, что 1 мая 1953 года Берия заявил Вячеславу Михайловичу: «Я всех вас спас… Я убрал его очень вовремя».

Порой складывается впечатление, что все высказывания на тему смерти Сталина нацелены на сокрытие истинной картины…

Масла в огонь домыслов и предположений подлила недавняя публикация воспоминаний бывшего чекиста из обслуги вождя, вдруг вспомнившего, что спустя месяц после смерти вождя комендант дачи Орлов рассказал, что «хозяин» был найден охраной мертвым уже 1 марта у тахты, на которой обычно спал…

Ходят разговоры о планируемой Сталиным массовой депортации советских евреев в отдаленные районы Сибири и Дальнего Востока, но каких-либо документов на сей счет не найдено. Известно только, что в январе 1953 года было принято решение о строительстве огромного (на 150–200 тыс. человек) лагеря для «особо опасных иностранных преступников», а в Москве городские партийные органы при участии офицеров МГБ составляли списки подлежащих депортации лиц. Но так как парторганизацией столицы в то время руководил Хрущев, никаких компрометирующих Никиту Сергеевича документов, ясное дело, сохраниться и не могло. Еще осенью 1954 года он как первый секретарь ЦК КПСС распорядился об уничтожении в архивах Московского комитета партии, а также ЦК Компартии Украины и ЦК КПСС большого количества документов…

Генерал Епишев в свою бытность начальником Главного политуправления однажды оборонил фразу о подготовке некой депортации… Якобы к концу февраля 53-го приготовления были уже завершены, и в МГБ ждали только отмашки «хозяина». Но сразу же после постигшего вождя инсульта шеф МГБ Игнатьев рекомендовал Епишеву и другим своим замам «все забыть».

Но все это — только разговоры, не подтвержденные документально. Тем более что есть свидетельства и иного рода. Так, во второй половине февраля в аппарате ЦК шла подготовка письма представителей еврейской интеллигенции на имя Сталина, в котором не было и намека на предстоящее переселение сотен тысяч людей. Центральным пунктом письма была просьба разрешить издание газеты «для широких слоев еврейского населения в СССР и за рубежом». Видимо, дальнейшим сценарием предполагалась, что вождь благосклонно отнесется к этой просьбе и тем самым в выгодном свете предстанет в глазах западной общественности, обвинявшей его в антисемитизме.

Истерия по поводу «убийц в белых халатах», принимавшая характер антисемитской кампании, наносила серьезный ущерб международному авторитету СССР и встретила неприятие большинства членов советского руководства, а Сталин вряд ли бы стал единолично принимать политическое решение о депортации и тем более добиваться его реализации. Отнюдь не оправдывая жестокие решения того времени, отметим, что все предыдущие депортации, на которые некоторые порой ссылаются как на прецедент, проводились в другой конкретно-исторической обстановке и были мотивированы событиями, имевшими место в период отражения немецкой агрессии…