Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 ) Страница 45

Это великое для Польши несчастье произошло, главным образом, из того

источника, из которого вытекли самые гибельные политические и общественные

бедствия польскорусской республики.

При неограниченной почти свободе каждой шляхетской личности, государственные

доходы в Польше собирались беспорядочно, а контролировались еще беспорядочнее.

Королевская казна никогда не имела средств, которые были бы достаточны для ведения

с кемъ

158

-

бы то ни было войны, а правительственные лида всячески противодействовали

королю в учреждении постоянного войскаОни заставляли короля делить между собой

государственные имущества в виде староств и вечпстых пожалований, с

обязательством помогать государству, как деньгами, так и людьми,—с обязательством,

которое было гарантировано только общественным мнением. Деньги собирались в

казну с королевских и панских имений не иначе, как по приговору земских послов. Тем

же приговором определялось п количество так называемого платного или грошевого

войска. В поддержку набираемой в короткое время армии, землевладельцы снаряжали

на собственный счет военных людей, под именем панских почтов, надворных Козаков,

драгун, рейтар, которыми паны нередко предводительствовали лично, в качестве

вольных гетманов. ’Этя дружины вербовались из безземельной шляхты, которая, по

ремеслу своему, составляла в польскорусском обществе самое древнее, исконное

козачеетво, но большею частью—из настоящих Козаков, именно тех, которые находили

более для себя выгодным служить в надворном панском войске, нежели в так

называемом Запорожском. Подобно тому, как члены шляхетского общества, обеднев,

или провинясь перед королем и республикой, вступали в козацкое товарищество, члены

итого товарищества, будучи выписаны из козацкого реестра, искали службы панской.

Таким образом число козакующего народа никогда не уменьшалось в Польше,

напротив, постоянно увеличивалось, грозя подавить классы экономические, как это

наконец и случилось.

Побежденные в Медвежьих Лозах козаки показывали число своего боевого и

добычного класса в 50.000 человек. Варшава полагала, что Козаков да Украине и на

Запорожье не меньше 60.000. Но это число далеко не обнимает всех тех, которые

кормились в Польском государстве мечом u грабежом под именем реестровых и

выписанных Козаков, или под именем послушных и непослушных мещап, под именем

платных надворных Козаков, чабанов, будниковь, могильников, Ванников, броварпиков

и всякого рода гультаев-нетяг. Многие из местных уроженцев и забродников турецких,

греческих, славянских, прошедши ускус украинского наездника, гайдамака, грабителя,

вора, служили дунайским князькам; другие проживали утикачами, заволоками и

ренегатами-потурнаками в крымских улусах, в буджацких уймаках; третьи гостили на

Дону, или промышляли в Северянине. Множество Козаков можно было встретить в

армиях Тилли и Валленштейна,

.

159

не говоря уж о козаках Лисовского, в сообществе которых бывали козаки

Сагайдачного, донцы и даже герои воровского Тушинского лагеря, кровные Москвичи.

Невыносимые для голышей порядки турецкие, немецкие, польские и московские

созидали антикультурное скопище чужеядных номадов, которые, в качестве христиан и

мусульман, долго нарушало равновесие между двумя половинами северной

Славянщины, склоняясь то на одну, то на другую сторону со времен Менгли-

Гиреевских, и наконец, в половине XVII века, дало перевес половине московской.

Полагаясь на свои шляхетские ресурсы, и с высоты ' культурного величия презирая

безземельников и бездомовнипов, именитые Поляко-Руссы воспитывали хищный дух

козачества в таких войнах, как Московская, Турецкая, Шведская, и воспитали его

наконец до отваги—ринуться заодно с мусульманами-ордынцами на беспорядочное, но

цветущее сельским хозяйством государство.

Война с Густавом Адольфом заставила шляхетных обладателей Малороссии

вывести в поле всех, которые, в силу Куруковского договора, были (разумеется, только

на бумаге) возвращены к промыслам мирным. С другой стороны, необходимость

отражать Татар панскими почтами дома принудила землевладельцев снаряжать в

козаки и тех подданных, которые когда-либо участвовали в запорожском промысле, или

только мечтали о козачестве. Крымские усобицы давали между тем работу корчемной

голоте, а старые связи с донцами и северяками поддерживали разбойно-героическое

настроение во всех тяготившихся ремесленным и земледельческим бытом. Так сельско-

хозяйственная республика, чрез посредство самих же сельских хозяев, претворялась в

республику воинственную, и производительные силы польскорусского общества

терялись в массах чужеядников.

Со смертию Стефана Хмелецкого и Михаила Дорошенка и с благополучным

окончанием Шведской войны многие тысячи гулящего народа наполнили городские и

сельские общины, пропивая свою добычу, снискивая себе пропитание тягостною для

воина и мародера работою и поэтизируя в хмельных песнях своих козацкое житье, на

соблазн и разврат мечтательных умов.

Между тем Коиецпольский был поставлен своим правительством в обычное для

польского фельдмаршала затруднение: ему нечем было выплатить жалованье войску,

навербованному для войны с Густавом Адольфом. Чтобы не допустить жолнеров до

неизбежного в таких случаях бунта, коронный гетман расквартировал ихъ

160

.

по Киевской Украине таким образом, чтобы хоругвь от хоругви была отделена

значительным расстоянием. Он предпочел бы расквартировать свое войско в более

населенных и спокойных местностях, чем эта вечно волнующаяся страна, богатая от

природы и бедная от татарских набегов и козацкого буйства. Но внутренния области

польскорусской республики были истощены постоями и переходами жолнеров, которые

в буйстве не уступали козакам.

Жолнеры были здесь, как всегда и везде, крайне обременительны для занимаемых

их постоями имений. Но жаловались на них не столько землевладельцы и державцы, не

столько даже беззащитные ратаи и мужики, сколько те люди, которые, побывавши в

козацком товариществе, смотрели на себя, как на свободную от всяких повинностей

шляхту. Хотя их дворы, грунты, займища составляли собственность панскую, хотя

часто они колебались между выходом в новые слободы и выгодами старой осады, но

присутствие нахальных волков возмущало в этих праздных бедняках чувство

собственности еще больше, нежели в людях трудолюбивых и зажиточных.

Исконное соперничество двух церквей проявило себя в этом случае как нельзя

вредоноснее. Участники Шведского похода, „выписанные занорожские козаки®,

наслушавшись в Белоруссии воплей мещан и попов на униатские захваты и прижимки,

распустили по городам и селам слух, будто бы Ляхи пришли с целью вырезать всю

Русь вплоть до московской границы и заселить Украину польским да немецким

народом.

К этому присоединилась обычная тревога попов и чернецов, которым вечно

грезилось, что все без исключения Ляхи о том только и думают, как бы на место

православия ввести „веру римскую®. Пугая чернорабочую массу, козаки пугали вместе

с тем и её почти столь же невежественное духовенство. В Киеве по базарам ходили

ложные слухи о том, что делается в панских селах, а в панских селах рассказывали,

будто бы Киев сделается вскоре другим Витебском. В простом народе и в поповских

семьях верили, что жолперы секут головы митрополичьим служкам, и что один жолнер,

будучи Русином, предостерег митрополита о ляшеском замысле вырезать сперва

Козаков, а потом поголовно и всю Русь.

Именем веры и личной безопасности козаки возбуждали сельский народ к

избиению жолнеров, сопровождая свои внушения обычными попойками. Их не по чем

было сыскивать, им нечего было терять в случае неудачного бунта; но в случае удачи,

они очутились бы

.

161

в завидном положении панов жолнеров и местных шляхтичей.

Злоумышленная агитация шла из Запорожья, в котором вечно гнездились

ненавистники украинских порядков, и для которого спокойное состояние родного края

было томительно, как для всякой эмиграции. Затевая повторение усобицы, разыгранной

столь неудачно в 1625 году, проповедники козацкой вольницы старались втянуть

оседлых жителей в свое разбойное дело и рядом с бунчуками козацкими выставить

знамя церкви.

Элемент религии поддерживался в козацких мятежах, без сомнения, не такими