Анри Перрюшо - Жизнь Тулуз-Лотрека Страница 46

1 "В программе было сказано, что декорации Тулуз-Лотрека, - писал Жан Лоррен, - и я ушел".

2 Жан-Жак Бернар.

"Крошечный кузнечик в очках, - писал он о Лотреке после их первого свидания. - Он такой маленький, что сначала больно на него смотреть. Но в нем столько живости, он так мило ворчит между двумя фразами и оттопыривает губы, похожие на валики обитой двери..."

Очень скоро Лотрек очаровал Ренара, как до этого - Иветту Гильбер, Фенеона и многих других. "Чем чаще его видишь, - некоторое время спустя отмечал Ренар, - тем выше он кажется, и в конце концов ты обретаешь уверенность, что его рост лишь чуть ниже среднего".

Честно говоря, чувство ущемленности, которое, казалось бы, связывало Лотрека с Ренаром, было порождено разными причинами. Ренар страдал главным образом потому, что не пользовался особым успехом у читателей и у него недостаточно большие тиражи. Но разве можно сравнить эти мелкие писательские неприятности с трагедией Лотрека! Но что-то объединяло писателя и художника - это, очевидно, их общая любовь к животным. Ренар в это время работал над книгой "Естественные истории", в которой он использовал свои личные наблюдения. Лотреку пришло в голову иллюстрировать эту книгу, и он поделился своими планами с Ренаром.

Так же как его друг Морен, Лотрек часто бывал в зоологическом саду. Он мог часами смотреть на пеликанов, обезьян - "таких забавных и похотливых", попугаев и пингвинов. "У них моя походка, - сказал он о пингвинах. Очаровательно! А? Что?"

С "Естественными историями" дело пока не двигалось.

Лотрек все больше вращался в писательском мире. Под вечер он в сопровождении Тапье шел в какое-нибудь кафе неподалеку от Оперы или площади Мадлен - в "Космополитен" на улице Скриба, в "Вебер" или "Айриш энд америкен бар" на улице Руаяль.

В те годы в "Вебере", в час аперитива, встречались многие писатели, журналисты, художники, музыканты, ученые. Лотрек развлекался, глядя, как за квадратными, под красное дерево, столиками тесно сидели посетители и среди них - какая-нибудь знаменитость. А между столиков сновал ловкий и предупредительный метрдотель Шарль.

Полер, актриса, улыбка которой напоминала гримасу, "словно она выпила сок незрелого лимона" 1, встречалась в этом кафе с усатым поэтом Мореасом, носившим монокль, там, покуривая тоненькие восточные сигареты, сидел Дебюсси, раскатисто смеялся, заглушая гул голосов, Форен. Приходили туда Адриен Эбрар, Вилли, Жорж Фейдо и многие другие писатели, а также Жан де Тинан и Каран д'Аш, Поль Суде и Леон Доде.

1 Колетт.

Лотрек садился за столик с друзьями - Жуаяном, Ибельсом, Максимом Детома, Полем Леклерком, тоже сотрудничавшим в "Ревю бланш". Лотрек выпивал рюмку портвейна, рисовал, съедал фондю с швейцарским сыром, играл в покер-дис 1 на вино (это исключение делалось только для него, ибо в "Вебере" были запрещены все азартные игры и не разрешалось курить трубку) и время от времени, подняв палец, категорическим тоном что-то изрекал. "Вы очень остроумны, мсье де Тулуз-Лотрек", - заметил ему однажды какой-то субъект. "Мсье, - ответил Лотрек, блеснув глазами, - уже много столетий в моем роду никто ничего не делал. Если бы я не был остроумен, я был бы последним дураком".

Но в "Вебере" было слишком много снобов, которые ходили туда, чтобы показать себя, полюбоваться на знаменитостей ("а потом и написать об этом", - саркастически заметил как-то Лотрек). Ему больше пришелся по душе "Айриш энд америкен бар", открывшийся по соседству. Лотрек сделал его своей вотчиной, стал там законодателем. Если туда случайно забредал какой-нибудь посетитель, чья физиономия не нравилась Лотреку, он в гневе требовал от Ашиля, хозяина бара, чтобы нежелательного посетителя "специально плохо обслужили и навсегда отбили у него охоту появляться здесь" 2.

1 Покер-дис - азартная игра в кости. - Прим. пер.

2 Поль Леклерк.

Все в этом баре нравилось Лотреку: уютный узкий зал, ряд столиков вдоль одной стены, блестящая, отделанная полированным красным деревом стойка у другой. "Великолепно! А?.. Прекрасно, чем не Рембрандт!" За стойкой метис Ральф - отец его был китайцем, а мать индианка - готовил "найт-кепс", "рейнбоу-кепс" и разные другие коктейли. В этот бар ходили главным образом англичане, увлекавшиеся бегами, тренеры, конюхи, жокеи, тоже большей частью англичане, а также кучера из знатных домов (среди них был и тучный Том господина Ротшильда), которые приходили сюда, пока их хозяева ужинали в одном из роскошных ресторанов квартала.

Толстяк Ашиль был швейцарцем, как и Сали, и так же, как Сали, он любил выражаться в выспреннем стиле. Подавая Лотреку какой-нибудь коктейль, он величал его "мсье виконт-маркиз".

Лотрек с наслаждением вдыхал запах лошадей, который завсегдатаи бара приносили с собой с ипподромов, запах, который напоминал Англию и вызывал у него тоску по этой стране. Английский язык звучал здесь не реже, чем французский. "Чопорные пьяницы" пили разноцветные напитки. Можно было подумать, что находишься в Эпсоме или в Ньюмаркете. Лотрек заказывал джин-виски, пунши, коктейли и щедро угощал всех. Как только появлялись Фути и Шоколад, клоуны из "Нового цирка", он усаживал их за свой столик.

Фути и Шоколад, по-видимому не очень-то утомленные пантомимой, в которой они участвовали в цирке, нередко принимались танцевать и петь под "звуки банджо и мандолины - на них играли одна англичанка и ее сын, отец которого был мулатом из Техаса" 1. Шоколад был негром из Бильбао. В цирке он выступал в красном балахоне, разыгрывал недотепу, получал звонкие оплеухи и вызывал бурю восторга у зрителей своей репликой: "Шоколад - это я". Но в баре Ашиля, забыв о своем амплуа увальня, он становился изящным и ловким. В большой кепке в крупную клетку, он задирал ноги вверх, прыгал, вертелся волчком, напевая: "Будь мила, дорогая незнакомка..." Лотрек сделал много набросков с обоих клоунов, нарисовал их для "Рира", изобразил их на литографиях.

В начале 1895 года Лотрек привел в "Айриш энд америкен бар" двух новых посетительниц - английскую танцовщицу Мэй Милтон, близкую подругу Джейн Авриль, и ирландскую певицу Мэй Белфорт.

Однажды Лотрек забрел в кафешантан "Декадан", на улице Фонтен, и увидел на сцене Мэй Белфорт. Одетая по моде, которую ввела Кэт Гринуэй 2, в длинное одноцветное платье с короткими рукавами, обшитыми пышными кружевными оборками, с чепчиком, завязанным под подбородком, она изображала маленькую девочку. Держа на руках котенка, она слащавым детским голоском, сюсюкая, пела:

У меня есть маленький котенок,

И я так люблю его, так люблю...

"Я взял ее под свою защиту", - рассказывал Лотрек.

У этой болезненной девушки с неестественно розовыми веками были странные вкусы. Ее целомудренное личико и ангельский вид были обманчивы. Ее тянуло ко всему грязному, омерзительному. Она любила жаб, крабов, змей, скорпионов.

Ее сомнительное очарование привлекало Лотрека. Художник был удивительно предупредителен с этим порочным псевдоребенком, с этой "орхидеей", как он ее окрестил (Жуаян называл ее лягушкой). Однажды в своей мастерской Лотрек попытался ее поцеловать. Мэй Белфорт в ужасе убежала - от художника пахло чесноком.

Она не стала его любовницей, но согласилась позировать ему. Лотрек написал пять ее портретов, сделал несколько литографий и к началу выступлений певицы в "Пти казино" выполнил для нее афишу - великолепное произведение в красных тонах, которое "образовало светлое и торжествующее пятно на стенах Парижа" 3.

1 Жуаян.

2 Английская художница (1846-1901), иллюстратор многих книг.

3 Жуаян.

С этой же афишей как бы перекликается другая, сделанная Лотреком для Мэй Милтон, в синем цвете - синее пятно.

Еще одна женщина послужила Лотреку моделью для третьей афиши, заказанной "Ревю бланш". На ней художник изобразил "сверкающую и загадочную" Мизию в меховом болеро, с муфтой, вуалеткой и в большой шляпе, украшенной черными перьями.

Мизия Натансон была удивительно хороша, но художник исказил черты ее лица. "Лотрек, почему вы всех женщин изображаете уродливыми?" - спросила Мизия. "Потому что они на самом деле уродливы", - ответил Лотрек.

В последнее время Лотрек часто бывал необычайно резок. Чрезмерное потребление спиртного, нервное истощение, вызванное ночными бдениями, тем, что он недосыпал, не щадил себя, никогда не отдыхал, - все это обострило его чувствительность, усугубило некоторые его дурные наклонности и недостатки, его своенравие, раздражительность. Казалось бы, все хорошо, он доволен, он смеется, и вдруг - словно его подменили: мрачный, он из-за любого пустяка приходил в ярость, задевал то одного, то другого, набрасывался на кого-нибудь с бранью. Здороваясь, жал руку с такой силой, что кости трещали, говорил колкости, на которые друзья не обращали внимания, а у других, как, например, у актрисы Режан, о которой он сказал (у нее дурно пахло изо рта), что "эта женщина - Сен-Готардский туннель", навсегда вызывал чувство глубокой обиды. А потом наступал перелом, Лотрек приходил в хорошее настроение, снова проявлял заботу о своих друзьях, о Форене например: "Бедняга, он без гроша... Надо послать ему денег... только чтобы он не знал... а то будет смеяться надо мной".