Александр Каревин - Малоизвестная история Малой Руси Страница 48

Тем не менее, новая карьера не заладилась. Вопреки утверждениям оглоблиноведов администратором Александр Петрович оказался слабым (это признает даже симпатизировавшая ему Наталья Полонская-Василенко). Хозяйственных проблем он решить не смог (да, наверное, и не мог — возможности были только у немцев). Конечно, Оглоблин старался. Составил по заданию гитлеровцев перечень военных объектов города. Подготовил списки киевских евреев для массовых казней. Кстати, удобное место для расстрелов — Бабий Яр — подсказал нацистам тоже он. Однако…

Оглоблиноведы тщательно обходят стороной вопрос о причине увольнения своего кумира с поста уже через месяц после назначения. Говорят что угодно, только не правду. А все было банально.

Немцы обнаружили, что в возглавляемой бургомистром городской управе производятся махинации с имуществом расстрелянных евреев. Вызванный на допрос в гестапо Александр Петрович со страху упал в обморок. На его счастье оккупанты были брезгливы. Об Оглоблина мараться не стали, просто выгнали.

Всплыл он уже в 1942 году на должности директора Музея-архива Переходной эпохи. И вновь-таки, сообщая о новом назначении, оглоблиноведы, как правило, сознательно не уточняют, что представлял собой Музей-архив. Между тем, он не являлся (как можно подумать) культурным или научным учреждением. Создание данного заведения преследовало чисто идеологическую задачу — демонстрировать «всемирно-историческое значение борьбы, проводимой великим немецким народом под руководством фюрера Адольфа Гитлера» и «помощь украинского народа немецкой армии в ее борьбе за построение Новой Европы».

Оглоблин старался угодить оккупантам как мог. Только вот мог он, по причине скудоумия, немного. Посетивший Музей-архив немецкий ученый Йозеф Бенцинг отметил крайне примитивный уровень подготовленной Александром Петровичем экспозиции и порекомендовал закрыть «лавочку»…

Новым занятием Оглоблина стало написание «научных» статей, прославлявших немецкую цивилизаторскую миссию в Украине. Их публиковала газетка «Новое украинское слово» даже современными украинскими учеными называемая «рептилькой». Ну, а потом Александру Петровичу пришлось бежать вместе с оккупантами…

После войны. Оказавшись на Западе он пережил немало неприятных минут. Диаспоряне припомнили Оглоблину борьбу с «буржуазным национализмом». Но он выкрутился. И опять стал сочинять «научные труды». Такие же как в СССР, только меняя «плюсы» на «минусы» и наоборот. Скажем, Мазепа у него из «предателя украинского народа» превратился в «украинского патриота» и «великого государственного деятеля», «шведские захватчики» стали «союзниками», а «блестящая победа под Полтавой» оказалась «Полтавской катастрофой» и т. п.

Александр Петрович состоял в целом ряде «научных» организаций, созданных украинской диаспорой, и огоблиноведы считают это доказательством его значимости в ученом мире. Дело, однако, в том, что организации эти, несмотря на свои солидные названия, занимались преимущественно не наукой, а пропагандой «украинской национальной идеи». Следовательно, членство в них характеризует Оглоблина как пропагандиста, но не ученого.

Ученым же (рискну это утвержать) он вообще не являлся. Научная часть оглоблинских писаний на поверку оказывается простым пересказом сочинений других авторов (часто при этом не указывается первоисточник). Там же, где Александр Петрович пытается выступать в качестве самостоятельного исследователя, его работы перестают быть научными. Очень уж необоснованные (чтоб не сказать: глупые) выводы, тенденциозность, подмена фактов домыслами — это не наука.

И еще одно замечание. На мой взгляд, неправомерно причислять Оглоблина к тем персонажам нашей истории, которые смели «свое суждение иметь». Его «суждения» всегда совпадали с мнением, господствовавшем в среде его обитания, независимо от того, была ли эта среда компартийной, нацистской или диаспорной «национально сознательной». Он был типичным хамелеоном и никем больше.

Впрочем, свое мнение я никому не навязываю. Те, кто именует Александра Петровича «светочем мировой науки», имеют право оставаться при своих убеждениях. Стоит ли прославлять Оглоблина или нет — каждый волен решать сам.

Неизвестные украинизаторы

По-видимому, необходимо уточнить сразу: особ, о которых пойдет речь ниже, неизвестными можно назвать только условно. Вообще-то, персоны они известные. А вот их украинизаторская деятельность — это для широкой публики тайна покрытая мраком. Ну, не говорят нынешние украинские «национально сознательные» деятели о своих предшественниках, своих подлинных духовных родителях! Не говорят, наверное, из скромности. Хотя родство (духовное) прослеживается тут явственно. Те, кто уже в наше время запрещал демонстрацию на Украине фильмов на русском языке, вытеснял этот язык из системы образования, боролся с «засильем» русскоязычной печатной продукции и т. п., всего лишь продолжали начатое другими. И потому не лишним будет об этих других вспомнить.

Лев Троцкий

Роль Лейбы Бронштейна (таковы настоящие имя и фамилия теоретика мировой революции) в украинской истории освещается ныне совершенно неверно. В сочинениях современных авторов можно прочитать будто бы он выступал против независимости Украины, враждебно относился к украинизации и т. д. В отечественных СМИ под видом подлинного документа уже многократно публиковалась так называемая «Инструкция Троцкого коммунистическим агитаторам, отправляющимся на Украину». Состряпанная петлюровскими пропагандистами, примитивная фальшивка изображала одного из вождей большевизма русским патриотом(!), вынашивающим планы порабощения украинцев в интересах России. Тогда, в период гражданской войны, подобные топорно сработанные «изделия» являлись делом обычным. Их охотно использовали и красные, и белые, и все прочие, справедливо полагая, что в обстановке массового психоза многие поверят агиткам и такого качества (а на сочинение лучших не хватало ни времени, ни сил). Но, кажется, только у нас сие пропагандистское варево до сих пор выдается за правду.

На что рассчитывают сегодняшние публикаторы подложных «секретных материалов» (случай с «Инструкцией Троцкого» не единичен) — сказать трудно. Принимают ли они за идиотов своих читателей или сами являются таковыми — выяснение этого выходит за рамки книги. Возвращаясь же к освещению деятельности Льва (Лейбы) Давидовича стоит отметить, что он вовсе не являлся противником убеждений, называемых «украинской национальной идеей». Скорее, его можно назвать борцом за торжество этой идеи. Доказательств тому предостаточно.

Еще в начале 1918 года, проводя в Брест-Литовске мирные переговоры с Германией, народный комиссар по иностранным делам Троцкий добровольно признал делегацию самопровозглашенной Украинской народной республикой (УНР) представительницей самостоятельного государства. Без такого признания немцы отказывались (да согласно нормам международного права и не могли) допустить украинских дипломатов к участию в переговорном процессе. Благодаря же Льву Давидовичу допустили. В результате — посланцы Центральной Рады, заключив с Германией и ее союзниками договор, пригласили немецкие и австрийские войска на Украину, чем обеспечили на какое-то время существование УНР. И сколько бы потом участвовавший в переговорах немецкий генерал Макс Гофман ни хвастался, что это он «выдумал Украину», без содействия советского наркома ничего бы у него не получилось.

Если же позднее Троцкий пытался заменить центральнорадовских эмиссаров в Брест-Литовске делегатами марионеточного «рабоче-крестьянского правительства Украины», то объяснялось это не покушением на независимость новой страны, а слишком уж вызывающим поведением горе-дипломатов УНР.

Симпатизировал Лев Давидович «украинской национальной идее» и в дальнейшем. В 1919 году его доверенные лица вели переговоры о союзе против белогвардейцев с посланцами Симона Петлюры. Договорились, что представители последнего войдут в состав возглавляемого Троцким Реввоенсовета. Но переговоры не успели закончиться из-за выявившейся политической и военной несостоятельности петлюровщины. От такого союзника большевики отказались за ненадобностью, тем более, что ситуация на фронте изменилась в их пользу. В отместку петлюровцы и сочинили вышеупомянутую фальшивку.

По окончании гражданской войны Лев Давидович активно поддержал политику украинизации. Выступая в апреле 1923 года на VII конференции Коммунистической партии (большевиков) Украины он требовал украинизировать все, что возможно, не боясь перегибов. По мнению Троцкого (ссылавшегося, кстати сказать, на Владимира Ленина, придерживавшегося аналогичных взглядов), следовало сознательно ущемлять русский язык, нарушать национальное (и языковое) равноправие в пользу «ранее угнетенных народностей». Таким образом, уверял он, большевики привлекут на свою сторону угнетенные народы всего мира и смогут добиться победы мировой революции. «Говорят: «недосол на столе, пересол на спине», — заявлял Лев Давидович. — Нужно сказать наоборот: пересол — это ничего, а недосол, он отобьется на спине партии. Вот почему мы поставили национальное дело в повестку дня партии! Вот как нужно решать национальный вопрос с точки зрения коммунистической революции!»