Виктор Попов - Советник королевы - суперагент Кремля Страница 49

События в этом районе земного шара оказались в центре внимания всего мира, и Филби был нарасхват. Статьи его с удовольствием печатали. Английская разведка возобновила свои контакты с ним, засыпав его вопросами. Лубянка была очень заинтересована в его аналитических материалах. Работа на газету оказалась для него «крышей». Но иногда она осложняла его основную деятельность. Так, его прежняя симпатия и друг Флора Соломон57, знавшая (или догадывавшаяся) о работе Филби на советскую разведку, обвинила Кима в том, что он склонен защищать арабов. В какой-то степени она была права. Сам Филби считал себя другом арабов и в своем дневнике, обнаруженном недавно, заверял арабов, что его информация из Бейрута не вредила их делу. В беседе с Ротшильдом Флора Соломон даже спрашивала его: «Как “Обсервер” может использовать такого человека, как Ким?».

Работа Филби на Ближнем Востоке была очень полезной для советской разведки, так как СССР имел в этом районе жизненно важные интересы и нуждался в точной, взвешенной и полезной информации именно такого знающего специалиста по ближневосточным делам, каким был Филби.

Один советский разведчик предает другого

Как у природы погода не может быть постоянной, так и жизнь разведчика не может состоять из одних успехов. Неудачи шпионов в общем-то обычное дело. Часто это работа вслепую, когда проколы, срывы зависят не от их промахов, а от действий третьих лиц. Таковыми были проколы членов «кембриджской группы». Их «провалы» (а я бы в отношении к разведчикам брал это слово в кавычки) были следствием не их ошибок, а предательства, причем самого черного из всех предательств — измен их коллег и друзей. Их предавали другие сотрудники КГБ, и предавали за деньги, ради карьеры, из страха за свою шкуру, просто из зависти и любви к предательству (хотя потом они оправдывали свои действия высокими моральными, патриотическими и идейными соображениями). Так было с предательством в отношении Кима Филби. История того, как его продали за тридцать сребреников, в нескольких словах такова.

5 декабря 1961 г. в Финляндии высокопоставленный сотрудник КГБ Анатолий Голицын (сам он отрекомендовал себя майором Первого управления КГБ) перебежал на Запад. Английский «Словарь шпионажа» рекомендует его так: «Ни один русский перебежчик-кагэбист не доставлял Западу такой исключительно важной информации, как Анатолий Голицын. Его знание русских тайных агентов, работавших на Западе, казалось, было энциклопедическим. Он знал имена более ста русских шпионов и доказал, что секреты НАТО утекают со всех сторон».

Из Хельсинки его немедленно в полной тайне отправили в США, туда же вылетели для участия в допросах представители английских спецслужб МИ-5 и МИ-6.

Они были удивлены обилием его информации о КГБ, а относительно показаний перебежчика о Филби их оценка была такова: «Голицын вбил последний гвоздь в гроб Филби». Два года спустя Голицын переехал из США в Англию. Узнав об этом, редактор газеты «Дейли телеграф», чтобы добыть сенсационный материал, решил взять интервью у «выдающегося дезертира». Британские спецслужбы всполошились. Их испугали возможные последствия его разоблачений. Они потребовали запретить Голицыну давать какие-либо интервью, а его самого убедили, что КГБ готовит против него заговор, и быстро переправили обратно в США.

Допросы Голицына в США велись неделями. Ими руководил с английской стороны сам Дик Уайт, генеральный директор МИ-6. Они полностью подтвердили подозрения в отношении Филби. Считают, что самые драматические последствия предательства Голицына для СССР были его данные о действиях советской разведки в Британии. Он будто бы назвал имена десяти советских агентов, работавших в Англии. Он сообщил, что все члены «кембриджской группы» знали друг друга и все они были так или иначе связаны с одним советским «контролером» — «Петерсом». Он назвал Берджеса и Маклина как двух членов группы и дал описание третьего под кодовым именем «Стэнли», действительно похожее на Филби. Он связывал его с «майором КГБ», который действовал на Востоке против «реакционных» арабских сил, и в качестве его места действия указывал на Бейрут. МИ-5 установил, что специальный агент КГБ посещал в мае 1962 года Бейрут и им, вероятно, был «куратор» «кембриджской группы». Не для встречи ли с Кимом он выезжал? Голицын навел англичан и на Филби, но он пошел дальше, утверждая о «круге пяти».

Видимо, и в отношении Бланта он также дал какую-то информацию. Газета «Дейли мейл» в марте 1993 года в связи со смертью Дика Уайта опубликовала о нем статью, в которой указала, что Уайт задолго до того, как Блант в 1964 году признался в работе на КГБ, знал о деятельности Бланта как советского разведчика, знал прежде, чем об этом сообщили самому премьер-министру.

В свете разоблачений Голицына перед английскими спецслужбами встал вопрос, что делать с Филби. Первоначально они хотели предпринять в отношении него самые энергичные меры. Но премьер-министр Макмиллан сказал, что Британия не вправе действовать в Бейруте, где находился в то время Филби, как у себя в Британии.

Английский историк Джон Фишер рассматривает несколько вариантов, как британская разведка могла поступить с советским разведчиком.

«Ликвидировать Филби» — но это большой риск, связанный с возможной неудачей, да и гибель Филби не принесла бы британской разведке ни малейшей дополнительной информации и могла бы превратить его в «жертву» спецслужб.

«Возвратить Филби в Англию для допроса» — но сделать это нелегко, так как у Великобритании не было с Ливаном договора о выдаче преступников.

«Похитить». Подобная операция могла быть очень рискованной, даже если бы ливанская полиция тактично отвернулась в сторону, да и не было никакой гарантии, что в Англии Филби скажет больше, чем сказал раньше.

В этих обстоятельствах было решено предпринять попытку убедить Филби вернуться добровольно для дачи показаний, обещая не предъявлять ему никакого обвинения. Если он не согласится, то сослаться на его обязательства в отношении жены и семьи.

Некоторые западные публицисты утверждают, что советские дипломаты и разведчики будто бы бросили в эти годы Филби на произвол судьбы, что даже советник советского посольства в Бейруте, который раньше часто встречался с Филби, ничего не сказал ему относительно Голицына и последствиях его предательства для него. На самом деле именно советские разведчики не только предупредили Филби об опасности, но и организовали его побег из Бейрута. Немалую роль в этом сыграл и Антони Блант. Читатель помнит, как Блант спас Филби в 1951 году, изъяв его письмо к Берджесу. Блант был самого высокого мнения о Филби. «О, Ким — настоящий профессионал, — так он отзывался о Филби. — Он никогда не колеблется, не сомневается».

Когда Тэтчер выступила в парламенте в 1979 году по делу Бланта, она упомянула один интересный факт: между 1951 и 1956 годами Блант помог Филби восстановить свои контакты с русскими. В 1954 году «Петерс» присутствовал на лекции Бланта в Куртолдз-институте. После лекции он подошел к Бланту и, показав ему открытку, спросил его мнение о картине. На ее обороте рукой Бланта было написано: «Встретимся в восемь часов завтра, Ангел. Каледониан-роуд». Когда Блант явился по указанному адресу, то там был «Петерс», который просил его организовать встречу с Филби58.

Блант в 1961 году специально выезжал с лекциями на Ближний Восток, в том числе в Бейрут, чтобы встретиться с Филби и предупредить его об опасности. Он остановился в Ливане у своего старого друга, английского посла в Бейруте сэра Мура Кроствейта, и не побоялся пригласить Филби в посольство, хотя тот был уже под подозрением.

Предупреждение, сделанное Блантом, было как нельзя своевременным. Английская контрразведка уже начала свои операции против Филби. В те годы резидентом английской секретной службы в Бейруте был Николас Эллиот, друг Филби еще по военным временам. Но Эллиот выше дружбы, однако, ставил свою карьеру. Недаром говорится: «Избавь нас, Бог, от таких друзей, а с врагами мы сами справимся». Эллиоту было поручено проверить Филби и «прижать» его. И он это делал с искусством, которому позавидовал бы Макиавелли. Он знакомил Филби с «секретными документами» (может быть, специально изготовленными для него) и ждал, когда Филби начнет передавать их в Москву.

В январе 1963 года, уже после окончания срока своей службы и отъезда из Ливана, Эллиот внезапно вернулся в Бейрут и в беседе с Филби стал предъявлять ему одно за другим «доказательства» его разведывательной работы на КГБ. Эллиот дружески посоветовал, а по существу потребовал от него возвращения в Англию для дачи показаний. Он обещал Филби в последующем освобождение его от судебного преследования. Филби вел себя во время бесед-допросов очень искусно. Он не отрекался от того, что одно время разделял коммунистическую идеологию, но «ведь в Англии нет закона, запрещающего это», добавил он. Вместе с тем категорически отрицал, что он советский шпион.