Вадим Нестеров - Люди, принесшие холод . Книга первая: Лес и Степь Страница 5

Здесь отвлекитесь на секунду, откройте карту и посмотрите — какое расстояние от Тобольска до Яркенда (это неподалеку от Кашгара) и насколько удобно туда добираться по Иртышу. Тем не менее, царь-император сразу же начертал на донесении: «Построить город у Ямышева озера и итти далее до г. Эркети и оным искать овладеть».

Решимость Петра объясняется просто — во-первых, он, как и Гагарин, да и все прочие европейцы, имел крайне смутное представление о географии Средней Азии. Коль берется подчиненный исполнить, да еще и за свой счет — почему бы и нет? К тому же для пущей убедительности Гагарин приложил к письму мешочек с яркендским «песошным золотом», купленным губернаторским агентом где-то в Средней Азии. Но главным при принятии решения был даже не этот весомый в прямом смысле довод. Главная причина поспешной резолюции — незадолго до получения гагаринского известия на аудиенции у императора побывала странная парочка. Как аттестовал их Пушкин в черновиках «Истории Петра»: «трухменец Хаджи-Нефес и князь Саманов, персидский князек из Гиляни (перекрест, живший в Астрахани и compère ou dupe de Hadji Nefese[12])».

Для того, чтобы рассказать вам о «трухменце с шутом» немного подробнее, чем это сделал Пушкин, нам придется вернуться немного назад во времени и перенестись южнее — на берег Каспийского моря. Астрахань издавна вела со Степью обширную торговлю. И не обязательно в самом городе — далеко не все желающие могли добраться до форпоста «урусов» через чужие кочевья. Поэтому, для некоторых племен астраханцы устраивали «выездную торговлю». С туркменами, например, издавна торговали на мысе Тюк-Караган, расположенном в северо-восточной части Каспийского моря, куда русские и татарские купцы из Астрахани добирались морем на малых судах.

И вот однажды на торжище явился большой человек — садырь (предводитель) одного из туркменских племен по имени Ходжа-Нефес. Он попросил купцов довести его до Астрахани — якобы по торговым делам. А купцам что — довезут хоть до Нижнего Новгорода, лишь бы деньги платил.

В Астрахани таинственный туркмен, покрутившись и разузнав обстановку, близко сошелся с неким князем Самановым (разными авторами именуемым также Самоновым, Замановым, Симанавым и т. д.).

Князь этот князем был весьма условным. Саманов (вернее, тогда вовсе никакой не Саманов, но подлинного имени история не сохранила) родился и вырос в Персии, принадлежал к знатному роду и был в шахстве человеком не из последних. Одно время он даже занимал должность правителя провинции Гилян — пограничной с Кавказом и также лежащей на берегу Каспийского моря. Но что-то у него там не задалось, возникли серьезные проблемы, и уже бывший губернатор вынужден был бежать морем в Астрахань, где его наверняка никто не достанет. В России он принял православие, стал Самановым и, памятуя о прошлом величии, назвался князем.

Но громкий титул — это, пожалуй, и все, что у него осталось. Он жил в Астрахани на птичьих правах, едва ли не приживалкой при богатых людях, но все-таки назвать его ничтожеством никто бы не рискнул. На Востоке особое отношение к людям, бывшим когда-то при власти и деньгах, пусть они потом и потеряли все. Там не принято топтать павших, и отнюдь не из человеколюбия, а из банальной осторожности. Даже последний погонщик облезлых верблюдов понимает — человек, который раньше был наверху, в любое время может вознестись снова. Судьба — штука переменчивая, а дорожку наверх он знает, проходил уже однажды.

Астрахань же в те времена, да и много позже всегда была восточным городом ничуть не в меньшей степени, чем русским, и столетиями жившие среди азиатов русские много переняли у соседей. Поэтому Саманов, несмотря на бедность, был вхож во многие недоступные простым смертным дома и имел связи не только в Астрахани, но и в Петербурге.

Потому, наверное, именно Саманову и открылся таинственный туркмен Ходжа-Нефес. Оказалось, туркменский вождь желает ни больше ни меньше, чем попасть на прием к самому русскому падишаху и открыть ему тайну, за которую царь Петр наверняка отвалит вестникам сказочное вознаграждение. Узнав же, что именно туркмен намерен сообщить русскому царю, беглый перс понял — вот он, его шанс! Именно ради этой встречи он столько лет сидел в Астрахани, прозябая в бедности. Сейчас и только сейчас судьба дает Саманову возможность вновь взлететь и, если он упустит эту возможность — значит ничего, кроме доли презираемого эмигранта, и не заслуживает.

Иранец быстренько привел в порядок свои немногочисленные дела и отбыл с Ходжой-Нефесом в столицу.

Никто не знает, в какую лепешку пришлось расшибаться «князю», о чем врать и чего кому сулить, чтобы добиться аудиенции у Петра, но беглый князь все-таки это сделал. Саманов с Нефесом были допущены к царю-батюшке, и там, под диким взглядом «бешеного царя», туркмен открылся. Ходжа рассказал, что на реке Аму-Дарье есть месторождения золота, и подданные хивинского хана моют там золотой песок. Более того, раньше Аму-Дарья впадала в Каспий, но потом изменила свое течение и пошла в Аральское море. И произошло это только потому, что злокозненные сарты по приказанию хивинского хана построили большую плотину и отвели реку. Если же великий царь пошлет войско, могучим урусам не составит труда разрушить плотину и пустить Аму-Дарью по старому руслу, а туркмены им в этом помогут. Потому что тогда всем будет хорошо — и урусам, которые получат золото, и туркменам, которые сейчас из-за злокозненных узбеков сидят без воды.

Петр, хоть и был невероятно импульсивным человеком, осторожничать умел хорошо, иначе просто не выжил бы на престоле, и уж тем более не сделал за свою не очень-то и длинную жизнь всего того, что сотворил. А предложение туркмена было настолько заманчивым, что впору было заподозрить какой-то подвох.

Во-первых, Россия, хоть и одержала только что блестящую победу в Северной войне, разгромив в Полтавской баталии Швецию, тем не менее отчаянно нуждалась в деньгах. Война высосала из казны все средства, а на контрибуцию рассчитывать не приходилось — безумный и невероятно упрямый король Карл XII разорил свою Швецию куда сильнее, чем Петр Россию, и, вообще, в настоящее время с остатками войска скитался где-то в Турции, непонятно на что надеясь. Устроить же в Хиве золотые рудники труда не составит — местные правители были противниками не из сильных. О Хиве русские, как я уже говорил, знали немного, но именно в последние годы обитатели Хорезма[13] отправили к «урусам» несколько посольств. Поэтому русскому царю было доподлинно известно, что все среднеазиатские ханства постоянно раздираемы междоусобными разбоями и даже войнами. К тому же, несколько лет назад, еще в 1700 году, посол хана Шиниаза лично в руки Петру передал прошение о принятии Хивы в подданство России.

Тогда ничего из этого не получилось, Шаниаза с престола согнали, соизволение на принятие в подданство Петр подтвердил в 1703 году уже хану Аран-Махмеду, который ни о какой просьбе и не подозревал. Потом началась война в Европе и дело заглохло. Ну так сейчас самое время вспомнить и поднять старые прошения.

Но главным было даже не это. Если удастся действительно отвести Аму-Дарью в Каспий, это изменит весь расклад сил на материке. На Каспии у России есть отличный и уже готовый форпост — Астрахань. Если устроить там флот, а потом отправить его вверх по реке, то наверняка можно приплыть если и не в саму Индию, то куда-то совсем близко к ее границам. Средняя Азия — где-то рядом с Индией, это всем известно, а уж богатства индийских княжеств вызывают зависть всего мира. Петр сам видел в Лондоне, с каким упорством рвутся в Индию хитрые британцы. Но им на манящий полуостров плыть через всю Европу, огибая Африку, русские же по Дарье придут к месту кратчайшим путем, напрямик. И тогда вниз по Аму потечет еще одна река — река индийского золота. Тогда Петр сможет все, что задумал.

Ставки были очень велики, и поэтому Петр, ободрив перса с туркменом, осторожничал и думал. Но когда ему на стол легло донесение сибирского губернатора, да еще в комплекте с мешочком, полным того самого яркендского золота — это был явно знак божий. О золотых приисках на реке сообщали два независимых и явно никак не связанных между собой источника. В чем тут можно сомневаться?

Для очистки совести допросили еще и хивинского посла Ашур-бека, очень кстати прибывшего в русскую столицу просить помощи для одолеваемого недругами хана. Посол сведения о золотых приисках подтвердил, более того — посоветовал поставить крепость с сильным гарнизоном в том месте, где Аму впадала в Каспий. Обрадованный Петр выдал в помощь хану 6 пушек с порохом и снарядами и отправил посла обратно в Хиву, наказав Ашур-беку по прибытию разведать пути в Индии, и при возможности привезти оттуда барсов и попугаев, а он уж в долгу не останется…

Добрые вестники тоже не остались без награды. Мечта Саманова сбылась — он получил высокий чин стольника и был с почетом оправлен обратно в Астрахань, Ходжи-Нефеса же царь задержал в Москве.