Лин фон Паль - Русский бунт. Все смуты, мятежи, революции Страница 5

Дань была неимоверно тяжела. Всем, кто мог поднять против киевской власти мятеж, было наглядно продемонстрировано, что любое крамольное действие будет наказано, и наказание будет во много раз страшнее злоумышления. Между прочим, четыре мести Ольги – это, по сути, четыре правила, которые со времен легендарной княгини власть неукоснительно применяла в борьбе с бунтовщиками.

Правило первое: когда бунтовщики выдвинут свои требования, задержать переговорщиков и истребить.

Правило второе: хитростью заманить зачинщиков в ловушку и обезглавить движение.

Правило третье: тянуть время, не давая ответа, разделить восставших изнутри, послать карательную экспедицию, истребить наиболее активных.

Правило четвертое: выждать, чтобы вселить в мятежников тревогу и страх, истребить участников восстания и их семьи полностью, дома сжечь, на сочувствующих наложить экономические санкции.

Волки против овец

В летописи точно названы местоположение уничтоженного города и его название: Деревская земля, Искоростень. Деревская земля с городом Искоростенем находилась к северо-западу от Киева и была покрыта непроходимыми лесами и болотами. Киевляне считали древлян «диким» народом. Но потомки уничтоженных Ольгой древлян сложили несколько иную легенду о смерти Игоря, отличную от текста летописи. По этой легенде, сохранившейся на Украине, Ольга смертельно ненавидела своего мужа и собиралась его убить, и князь бежал от нее в Искоростень, жители которого охотно дали ему приют. Тогда княгиня осадила Искоростень с огромным войском и держала его в осаде семь лет. Город был взят измором, князь убит, горожан вывели в поле за город и там иссекли всех от младенцев до стариков, а дома их сожгли.

Но это – легенда, мы же будем опираться на летопись.

Гетькнуть Игоря до самой его гибели могли не только в Деревской земле – киевский князь, как и его новгородский предок, желал кормиться слишком сытно. Недаром слова летописи о волке, повадившемся в стадо, вспоминались всякий раз, как назревало народное недовольство властью. А власть взяла за правило использовать в борьбе с инакомыслием принципы Ольги: выгнать непокорных из жилищ, лишить их всего, оставить без крова, а то и проще – убить всех до единого, чтобы не осталось ни гнезда крамолы, ни самих крамольников. А затем провести рейды по всему государству и максимально упрочить «власть на местах». Ведь что сделала княгиня сразу после уничтожения древлян? Во главе войска она объехала всю подвластную ей территорию, устанавливая дани и оброки, а также повелела ставить погосты – то есть укрепления, где оставались назначенные ею люди, контролирующие порядок. Во всяком случае именно ей приписывается таковая светлая идея тотального контроля над инакомыслием.

«Ходил на древлян», «ходил на северян», «ходил на вятичей» – такие слова встречаются в летописях относительно князей гораздо чаще, чем «ходил на печенегов» или «ходил на хазар». А что это значит? А то, что против киевской власти то тут, то там вспыхивали мятежи, и ясно, почему они вспыхивали: соседи желали отстоять независимость.

Время от Рюрика до Святослава – легендарное, но от него сохранилась память о первом восстании против самовластия князей в северном Новгороде и память о победе княжеской центральной власти над восставшей провинцией на юге. Причем если Новгороду, несмотря на разгром мятежников, удалось отстоять особый способ управления, то южным провинциям этого не удалось – напротив, летопись дает картины тотального уничтожения инакомыслия и – как мы сегодня сказали бы – сепаратизма.

«Ходил на древлян», «ходил на северян», «ходил на вятичей» – такие слова встречаются в летописях относительно князей гораздо чаще, чем «ходил на печенегов» или «ходил на хазар». А что это значит? А то, что против киевской власти то тут, то там вспыхивали мятежи, и ясно, почему они вспыхивали: соседи желали отстоять независимость. Нам ли это объяснять – жителям страны, в которой совсем недавно полыхали, с небольшим промежутком, две чеченские кампании? И – тоже поднималось знамя независимости. Как же удалось решить проблему? Прикормили один из воинственных кланов и посадили регион на госдотации. В начале нашей истории все решалось проще: огнем и мечом. Без дотаций. Напротив, с ужесточением дани. Но тогда не существовало «Декларации прав человека» и общественного мнения. А мнение князя было однозначно: резать и жечь. Но это – поначалу.

Средство усмирения – вера

При первых князьях русские бунты ограничивались политической или экономической подоплекой – в случае с новгородскими событиями возмущенные горожане восстали против превращения свободного Новгорода в город, подчиненный власти князя, в случае с казнью мятежниками киевского князя Игоря события спровоцировала непомерная алчность власти, готовой повышать и повышать размер дани. Это – основные причины русских мятежей и бунтов. Однако в конце 10 столетия к двум основным прибавится еще одна причина – религиозная.

До 988 года древнерусское общество было достаточно толерантно к любой религии. Как на севере, так и на юге спокойно уживались рядом язычники, христиане, а также иудаисты и немногочисленные мусульмане. Последние были не в диковинку в стольном Киеве, который считался у арабских купцов весьма привлекательным для торговли городом. А иудаисты появились в том же Киеве задолго до варяжского завоевания, поскольку земли полян контролировались Хазарским каганатом, в котором иудаизм был религией государственной, так что наряду с языческими капищами и болгарскими церквями в Киеве стояли и синагоги. И пока существовал такой конфессиональный винегрет, причин для борьбы за истинность той или иной веры не возникало. Однако разнообразие верований и обычаев не помогало установить в подчиненных Киеву землях единый порядок, чего, как мы только что видели, так жаждала уже княгиня Ольга.

До 988 года древнерусское общество было достаточно толерантно к любой религии. Как на севере, так и на юге спокойно уживались рядом язычники, христиане, а также иудаисты и немногочисленные мусульмане. Последние были не в диковинку в стольном Киеве, который считался у арабских купцов весьма привлекательным для торговли городом.

Киевские правители стремились ввести единое законодательство, единую систему сбора податей, единую систему управления. Забыв на целый век про северный Новгород, теперь они стали искать способы вернуть в лоно государства и его. И если с 879 года, когда потомки Рюрика отправились пытать счастья на юге, в Новгороде не было ни киевских наместников, ни киевских князей, то в середине 10 века Святослав отправляет на север своего сына Владимира – как сообщают летописи, по просьбе самих новгородцев, но, скорее всего, в надежде закрепиться на потерянном севере и вернутьтаки его под княжескую власть. Впрочем, возвращение Новгорода Святославу кажется столь незначащим, что сажает он туда самого незначительного из своих детей мужского пола – сына от болгарской рабыни (есть и такая версия) и еще не достигшего совершеннолетия. Для отрока Владимира это – ссылка и почти признание того, что ему никогда не добиться высшей власти. Неудивительно, что Новгород он возненавидел на всю оставшуюся жизнь, а поближе узнав обычаи и политические предпочтения новгородцев – понял, что заразу свободомыслия в людях необходимо истреблять.

Если киевляне были послушны своим князьям и примерно благонамеренны, то новгородцы свое неуважение к княжескому роду показали, не разрешив Владимиру обосноваться в самом городе, а поселив за пределами стен. И потому полагался ссыльный Владимир не на новгородское ополчение, а на варяжских наемников. Так что неудивительно: уничтожив впоследствии всех соперников и захватив киевский стол, он понял, что для успешного управления ему необходимо уничтожать местные свободы, местные обычаи и местные верования. Его земля должна управляться из единого центра и подчиняться единым правилам. Все справедливо: унифицированным миром управлять проще. Сбор податей был как-то уже приведен к единообразию – упомянутые в летописях погосты появились еще при его бабке. Даже Новгороду при его отце пришлось выплачивать дань, чего город не знал со времен Рюрика. Но различия в местных обычаях, которые базировались на различиях в вере (хотя в основном это были языческие верования), очень мешали введению единого законодательства. Поэтому начать стягивание подданных под киевское ярмо Владимир решил с введения единого вероисповедания.

Таковым спасительным для государства средством в его время было принятие христианства. В 10 веке киевские земли в основном населяли язычники. Все князья того времени, за исключением единиц, тоже были язычниками. Однако западные соседи с 4 столетия исповедовали новую веру, и для того, чтобы вписаться в цивилизованный мир, жителям Киевской Руси нужно было стать христианами. Христианизация не только ставила Русь в равное положение с соседями, она весьма помогала упрочению княжеской власти. Но при тех умонастроениях, которые существовали на племенных территориях, принятие христианства могло быть только насильственным. По доброй воле язычники от своей веры не отреклись бы, а заниматься миссионерством – значит терять время, на миссионерскую деятельность могли уйти столетия.