Юрий Баранов - Обитель подводных мореходов Страница 5

Егору Непрядову не понадобилось больших усилий, чтобы обжиться в новой обстановке. Заправил свежим бельём койку, разложил в тумбочке, на флотский манер именовавшейся рундучком, туалетные принадлежности, повесил на вешалке только что выданный новенький бушлат. По соседству разместился Шурка Шелаботин, которого на время прохождения курса "молодого бойца" назначили помощником комвзвода. Самому же Егору поручили командовать отделением.

В расположении роты витала обычная в таких случаях организационная суета. Курсанты шумно обустраивались, перетаскивали из одного помещения в другое громоздкие канцелярские шкафы, столы и табуретки, раскладывали в баталерке по полочкам личные вещи, полученные по аттестату. На правах старшины роты всем распоряжался мичман Пискарёв. Его густой бас попеременно гудел в разных концах старой казармы, потрясая своей мощью высокие своды.

Вторым взводом командовать поручили Эдуарду Чижевскому, который, пользуясь предоставленной возможностью, развил бурную начальственную деятельность. Он и минуты никому не давал покоя, требуя то койки по верёвочке подровнять, то ещё раз прошвабрить в их кубрике и без того чистый пол.

Когда Егор заглянул в соседний кубрик, чтобы проведать дружков, Чижевский встретил его с раздражением.

- По делу, или просто так? - резко спросил он и, не дожидаясь ответа, как бы подтолкнул: - Ну, что же ты, я жду?..

Егор лишь усмехнулся и сокрушённо покачал головой. Не говоря ни слова, собрался было пройти мимо Чижевского, но тот крепко ухватил Егора за плечо.

- Ты не слышал, товарищ курсант? - спросил не без ехидства.

Егор спокойно отцепил его руку, дав тем самым почувствовать и свою силу; лишь после этого лениво ответил:

- Да слышал, товарищ начальник, - и откровенно зевнул в кулак, точно ему захотелось спать, - глухих на флот не берут.

- Тебе что, нечего делать? - продолжал цепляться Чижевский

- Вот именно - совсем нечего. У нас во взводе, между прочим, полный порядок. Попусту никто никого не дёргает, а в результате - толку больше.

- Это уж не твоя забота. Отправляйся в свой взвод и не лезь в чужие дела!

- А ты не слишком-то любезен и к тому же - злопамятен...

- Кто, это я-то? Какие мелочи, милорд! - Эдик изобразил на волевом лице надменную улыбку, как бы намекая - твоё счастье, что ты не в моём взводе...

Подошёл Кузьма. Чтобы как-то уладить стычку, обоих примирительно похлопал по плечам.

- Кончай штормить, кореша! Сворачивай паруса, становись на якорь крошка-Мери в таверне ждёт.

- Во-первых, на флоте паруса не сворачивают, а выбирают, - сказал Чижевский, даже не удосужив Кузьму взглядом, - а во-вторых, я бы попросил третьего-лишнего вообще не вмешиваться, дабы не схлопотать наряд вне очереди.

Неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы в дверях не появился командир роты капитан третьего ранга Свиридов. Все трое тотчас притихли, как бы нехотя расступившись. Чижевский скомандовал "смирно".

Ротный не спеша прошёлся по пролёту между рядами двухъярусных коек, намётанным взглядом оценивая порядок и лишь после этого разрешил курсантам стоять "вольно".

Егор хорошо знал Свиридова. Павел Мефодьевич несколько лет был у них в нахимовском офицером-воспитателем.

Задержавшись взглядом на Непрядове, ротный сказал:

- Помнится, у вас неплохой почерк...

- Да так себе, - поскромничал Егор.

- Сойдёт, - приободрил Свиридов, кивком головы приказывая выйти из кубрика.

Егор последовал за "каптри", как у них по-флотски лихо величали капитанов третьего ранга. Прямой, подтянутый, в новеньком белом кителе и безукоризненно отглаженных брюках, он решительно шагал по коридору, придирчиво поглядывая по сторонам.

- Курсант! - бросил одному мимоходом. - Вы что сгорбились, как портовый биндюжник под мешком соли? Плечи развернуть, грудь вперёд - ходи веселей! Нет на вас строевой подготовки... - и тут же напустился на другого, появившегося в коридоре без форменного воротничка. - Это ещё что за мода? Марш в кубрик, чтоб я вас в таком затрапезном виде больше не видел!

В ротной канцелярии, куда они вошли, Непрядову поручили написать на ватманском листе фамилии курсантов - для пометок о вечерних поверках. Получив у мичмана коробку чертёжных перьев и флакон с тушью, Егор принялся за дело.

Свиридов тем временем обсуждал с Пискарёвым подробности намечавшегося выезда роты в летние лагеря, где курсантам предстояло пройти курс "молодого бойца" - обязательную науку для всех новобранцев, без усвоения которой никто не может быть допущен к принятию воинской присяги.

Непрядову, как и всем бывшим воспитанникам нахимовского училища, эту изначальную матросскую премудрость приходилось усваивать дважды. "Опять с утра и до вечера сплошная строевуха да марш-броски", - уныло подумалось Егору. А душа его рвалась в море. И нельзя было не позавидовать курсантам старших курсов, которые в это время проходили корабельную практику. Они стояли дублёрами ходовую вахту, качались в качелях штормов и просаливались на ветрах всех морей и океанов. Вот это была жизнь!

Закончив писать, Непрядов протянул ватманский лист Свиридову. Ротный долго разглядывал список, о чём-то размышляя.

- Неувязочка получилась, - сказал, наконец, обращаясь к Пискарёву.

- Что такое? - забеспокоился мичман и на всякий случай угрожающе глянул на Непрядова, уж не напутал ли чего...

- Тремя взводами у нас командуют люди бывалые, - пояснил ротный. Шелаботин это наш воспитанник, парень боевой. Баратов и Бзыкин - флотские ребята, прямо с кораблей пришли.

- Вы что-нибудь имеете против Чижевского? - осторожно осведомился мичман.

- Да не то слово... Хватка у него есть и характер чувствуется. Вот только опыта службы нет. На его месте нужен человек, знающий строевой устав.

- Так вот же он, товарищ командир, - с готовностью сказал мичман, обеими руками показывая на Непрядова. - Что ж тут особенно голову ломать?

- И в самом деле, - согласился Свиридов, - готовый, можно сказать, помкомвзвода, - и спросил. - Пойдёте, Непрядов, во второй взвод?

Смешанное чувство испытывал Егор от такого неожиданного предложения: хотелось поближе к друзьям и в то же время не представляло особой радости перейти дорогу честолюбивому Чижевскому. Он медлил с ответом.

Потеряв терпение, Свиридов хлопнул ладонью по столу, будто накладывая на своё твёрдое решение печать.

- Итак, во второй взвод. Вам всё ясно, Непрядов?

- Есть, во второй, - отозвался Егор, выпрямляясь по стойке "смирно".

На вечерней поверке Павел Мефодьевич лично представил роте нового помкомвзвода. К великой радости Кузьмы и Вадима, Непрядов тотчас, как полагается, занял место на правом фланге. И Чижевский нехотя потеснился, уступая место Егору.

5

Курс "молодого бойца" штурманская рота проходила в летнем лагере училища, размещавшемся на берегу Рижского залива. Жили в палатках, разбитых под высокими соснами. Неподалёку вздымались поросшие ивняком песчаные дюны, за которыми уже начиналось море. Под конец августа прошли освежающие ливни, жара спала. И строевые занятия, тянувшиеся на солнцепёке по нескольку часов в день, теперь не казались столь утомительными, как в первые дни пребывания в лагере. К ним привыкли, научившись ходить в ногу и отработав приёмы обращения с карабином.

В движении рота представляла собой уже не просто рыхлую, нестройно колебавшуюся массу флотских салажат, как ещё совсем недавно, а единый, налившийся тугими мускулами организм, в котором каждый человек знал и чувствовал своё место, принадлежавшее ему по наследству от отцов, дедов, прадедов - от многих поколений людей русских, во все времена объединявшихся ратно для защиты родной земли.

Занятия кончились под вечер, когда клонившееся к земле солнце напоролось на верхушки сосен и по небу кровью растёкся закат. После короткого перекура снова дали команду строиться. На ужин штурманская рота маршировала с особым вдохновением. Подошвы яловых ботинок как бы сами собой припечатывались к дороге с такой силой, что ногам становилось больно, а с удалым посвистом строевая песня сотрясала воздух и море.

Пищеблок располагался в ста метрах от палаток. Походил он, скорее, на приморскую летнюю харчевню: приземистая кирпичная кухня и примыкавший к ней длинный брезентовый навес, под сенью которого двумя рядами вытянулись сколоченные из не крашеных, гладко выструганных досок столы. На них выстроились сытно дымившиеся бачки. По запаху безошибочно угадывался наваристый гороховый суп.

Егор шагал впереди своего взвода и чувствовал, как у него ворчит в желудке. Он проголодался, разумеется, не меньше других, тем не менее и виду не подавал, что ему не терпелось поскорее сесть за стол. Перед салажатами он считал себя человеком бывалым, носителем истинных морских традиций, одна из которых предписывала не жадничать и сдержанно относиться к еде.