Владимир Шигин - Короли абордажа Страница 5

— Если ты не бросишь нас на произвол судьбы, то я обещаю тебе больше подарков, чем ты можешь получить от мидийского царя за измену союзникам!

После этого он прислал Адиманту три таланта серебра. Так хитрый Фемистокл оказал услугу эвбейцам и, утаив оставшиеся деньги, сам не остался в накладе. Те же, кто брал денежные подарки, полагали, что их прислали из Афин».

Возвращение греков к Артемисию стало неожиданностью и для персов. Не зная об этом, начальник авангарда Сандок с пятнадцатью своими кораблями, заметив корабли эллинов, решил, что это свои и не боясь сблизился с ними. Каков же был его ужас, когда на мачтах триер он увидел флаги с пучеглазой совой — символ Афин. Все пятнадцать кораблей были немедленно окружены и пленены. Сам Сандок, храбро защищаясь, был убит. В плен попал его помощник Аридолис, тиран Алабанд, а также убитый горем Пенфил с Пафоса. Дело в том, что Пенфил привел к Ксерксу двенадцать кораблей. Одиннадцать были потоплены во время шторма, и вот теперь на последнем он и сам попал в руки греков. Захваченные корабли немедленно были включены в состав союзного флота, а пленников в оковах отправили в Коринф.

Тем временем персидский флот, сосредоточившись у Афет, наконец тоже обнаружил греков. Однако сразу нападать персы сочли неразумным. Время уже перевалило за полдень, и атаковать эллинов можно было лишь ближе к темноте, а это позволяло последним скрыться. Поэтому немедленно был принят совершенно иной план. Две сотни кораблей, отделившись от главных сил, отправились за островок Скиаф. Обогнув его, они прошли не замеченными мимо греческих триер и сосредоточились у мыса Каферия в южной оконечности Эвбеи. Предполагалось, что в тот момент, когда главные силы ударят на греков с фронта, южный отряд атакует неприятеля с тыла и тем самым довершит разгром. Слов нет, план был прекрасен, если бы не одно маленькое «но», которым так богаты войны всех времен. На персидских кораблях объявляли обещание Ксеркса, что каждый захвативший аттическую триеру получит из его рук богатый царский подарок.

Маленьким же «но» стал ныряльщик за морскими губками грек Скиллий из маленького приморского городка Сикиона. Скиллий был личностью для своего времени легендарной и по праву считался лучшим из ныряльщиков. Говорили, что он может нырнуть в одном конце Средиземного моря, а вынырнуть в другом. Многие твердо верили, что он водит дружбу с самим Посейдоном и, ныряя, отправляется к нему в гости. Буквально несколько дней назад он оказал огромную помощь персам. Ныряя, Скиллий поднял со дна много драгоценностей с потопленных во время шторма кораблей. Но ныряльщик не только нырял, а внимательно слушал и все разговоры вокруг. Когда же ему стало известно о плане нападения персов на греческий флот, то Скиллий ни минуты не раздумывая бежал на лодке к грекам и все сообщил Фемистоклу.

Немедленно собрали военный совет, на котором решено было, не привлекая внимания персов, оставаться на старом месте, а как стемнеет, двинуться навстречу отряду, который должен атаковать с тыла. Однако, наблюдая за персами, Фемистокл обнаружил, что их главные силы совершенно не готовы к скорой атаке, а потому он, правда, не без некоторого труда, убедил Еврибиада в том, что лучше нанести внезапный удар по главным силам персов.

— Но ведь мы на совещании решили сделать все по-другому? — слабо сопротивлялся Еврибиад.

— Больше совещаться уже нет времени! Вы наш предводитель, и вы должны решиться!

— Хорошо, я согласен! — вздохнул Еврибиад. — Будем действовать по твоему плану, но запомни, что в случае поражения виновным станешь ты!

— Хорошо, — усмехнулся Фемистокл, — зато в случае нашей победы победителем будешь ты!

По команде с флагманской триеры греческий флот двинулся вперед. Персы, завидев приближающихся к ним эллинов, пришли в недоумение.

— Эти греки лишились остатка рассудка! Нападать на нас со столь ничтожными силами — все равно что идти с палкой против льва!

Заревели трубы, и персы начали огибать эллинов с двух сторон. Медленнее иных двигался отряд греков-ионян, против их воли включенных в состав персидского флота и не желавших драться со своими собратьями. Зато на других кораблях царило воодушевление. Каждый мечтал пленить триеру и получить богатый царский подарок.

Внезапно для персов эллины разом развернули форштевни своих триер к врагу, а кормы сдвинули вместе. Теперь перед ошарашенными персами был единый, ощетинившийся таранами бастион, к которому было практически невозможно подступиться.

— Разбейте их! Оттесните хотя бы одного! Ищите щель в рядах! — неслось с персидских кораблей. Огибая греков с двух сторон, две колонны персов сошлись на контркурсах. Чтобы случайно не протаранить друг друга, им пришлось отворачивать в разные стороны. Возникла неразбериха. Этим и воспользовались греки.

— Нам пора вперед! — воскликнул Фемистокл.

— Но что скажет Еврибиад? — спросили его…

— Он все знает и одобряет, а если чего еще не знает, то узнает совсем скоро!

— На весла! — закричали кормчие афинских триер. — Навались!

Отбивая ритм, ударили барабаны. Афинские корабли понеслись вперед. За ними коринфские, мегарские и остальные. Мощными гребками греки разогнали свои триеры, и те с полного хода таранили невольно подставившие им борт корабли. Хорошая цель нашлась почти для каждого! В этот момент на сторону греков перешел с небольшим отрядом своих кораблей Антидор с Лемноса. И хотя на общий расклад сил его переход никак не влиял, моральный эффект этого шага был огромен. Перебежчиков приветствовали громкими криками восторга. Уже спустя каких-то полчаса сражение превратилось в самую настоящую свалку, где каждый сражается за себя, не забывая, однако, при случае помочь и терпящему рядом бедствие товарищу.

Персы дрались ожесточенно. Постепенно они пришли в себя, и большое численное превосходство через какое-то время стало давать себя знать. Но греки и не собирались драться до конца. И Фемистокл, и Еврибиад прекрасно понимали, что чем больше затянется сражение, тем сильнее будут у них потери. Тем более что сгущавшие сумерки также препятствовали погоне за греческими триерами. А потому, когда персы начали что-то предпринимать, вновь заиграли флейты, и греческие триеры так же стремительно, как они только что атаковали, разом развернулись и понеслись вспять. И вновь это стало полной неожиданностью для персов. Их огромный, но плохо сплаванный и разноязыкий флот не был способен к столь быстрым маневрам. Когда же отрядные начальники наконец навели порядок и выстроили свои отряды, греки были уже далеко, и преследовать их было совершенно бессмысленно.

Результаты боя были блестящими! Эллины захватили три десятка боевых кораблей и пленили даже одного из персидских царьков Филаона. Среди греческих моряков особо отличился афинянин Ликомед, который первым из всех овладел персидским кораблем. Фемистокл лично одарил его наградами за доблесть. Он же добился и того, чтобы перешедший на греческую сторону лемносец Антидор был тут же при всех объявлен афинским гражданином и получил участок земли. Этот участок уже после завершения войны ему выделят на острове Саламин.

По завершении боя греки вернулись к Артемисию, персы повернули к Афетам. В стратегическом плане после боя вроде бы ничего существенно не изменилось. Зато психологически победа дала грекам самое главное — уверенность в своих силах. Почувствовав сладкий вкус победы, эллины уже никогда от него не откажутся. Кроме этого, на подходе к Артемисию греков ждала радостная новость. К ним наконец-то подошли все основные морские силы, собранные в Аттике: четыре с половиной сотни боевых триер. На греческом флоте пили вино и распевали боевые гимны.

Погода в то далекое и памятное лето была на редкость жаркая. По ночам же, наоборот, все время вовсю хлестали короткие, но обильные дожди, словно компенсируя дневную духоту. В ночь же, последовавшую за морским сражением, разразился настоящий ливень с молнией и громом. Под этот ливень и попал передовой отряд, который должен был по персидскому замыслу пройти в тыл грекам и атаковать их в спину. Очередное ненастье застало персов у евбейских утесов в проливе Еврипа. Корабли, гонимые ветром, один за другим выбрасывало на прибрежные камни. Понеся ощутимые потери и не выполнив поставленной задачи, передовой отряд повернул вспять. Хорошо задуманное, но прескверно исполненное предприятие не принесло персам ничего, кроме новых потерь.

А еще через день тела павших в бою прибило к главным силам персидского флота. Персам приходилось крючьями вытаскивать многочисленные трупы из воды, так как те мешали работе весел, набиваясь десятками между ними. Среди покойников многие находили родственников и друзей. Все это действовало удручающе. Вновь начались разговоры о плохих знамениях и несчастьях, преследовавших флот: о шторме и массовых крушениях у Пелия, о неудачном сражении и о последнем страшном ливне и неудаче передовою отряда.