Андрей Венков - Казаки против Наполеона. От Дона до Парижа Страница 5

Знаменитый писатель Фредерик Стендаль (он же Анри Мари Бейль), в молодости — драгунский офицер, участник Наполеоновских войн, написал такие строки в своем «Vie de Napolon» («Жизнь Наполеона») в 1818 г.: «Я видел, как двадцать два казака, из которых самому старшему, служившему второй год, было лишь двадцать лет, расстроили и обратили в бегство конвойный отряд в пятьсот французов; это случилось в 1813 году, во время Саксонской кампании…»

И позже, в начале XX века, во время Верхне-Донского восстания, к повстанцам примкнули «деды и подростки», которых сразу же поставили в строй. «…Достаточно было нескольких перестроений, как казаки поняли и приспособились к конному делу»{21}.

Естественно, подготовленные молодые казаки не были «машиной для убийства». А.К. Денисов вспоминал, как во время схватки, когда сам Денисов саблей отбивался от двух поляков, молодой казак его полка Варламов «подскакал к одному из моих врагов сзади, нацелился в него дротиком, но не бьет. Я закричал ему: «бей!», и тогда только Варламов сильно ударил поляка… При этом объясню, почему Варламов медлил бить врага: 16-ти лет отдан он был мне на службу, дабы заранее приобвык к перенесению военных трудов, и состоял он при мне для посылок. Несколько раз Варламов оказывал свою отважность, но редко пускал я его в бой; теперь же, увидев меня в опасности, он оторопел, смешался до того, что не нашелся что делать, пока я его не ободрил»{22}.

Обучение продолжалось и на поле боя. А.К. Денисов вспоминал, что под стенами одной турецкой крепости «турецкая конница выезжала из крепости, но наши полки не имели приказания сражаться и оставались посему в бездействии; в левой же стороне, куда пошел с особым корпусом генерал Кутузов, казаки под командою Платова весьма наездничали. Конечно, Платов, пользуясь случаем, приучал новых казаков»{23}.

Иностранные исследователи выделяли бесспорную подготовку казаков: «…Главную силу русской конницы составляли… казаки, которые при объявлении войны призывались в огромном числе под знамена и действительно оказали выдающиеся услуги… Казаки, занимающиеся дома хлебопашеством и скотоводством, с детства приучаются ездить верхом и дают такую неутомимую, выносливую конницу, какой нельзя встретить ни в какой другой стране Европы… Их умение ездить верхом, управлять лошадью и владеть оружием позволяло им не бояться и не избегать рукопашного боя»{24}.

Неутомимость и выносливость, которыми казаки превосходили кавалерию других стран, были наиболее ценными качествами.

«Первейшее качество солдата — это выносливость. Что касается отваги, то это второе качество», — говорил Наполеон{25}.

Всеобщие походы и ополчения

На Дону часто практиковались «всеобщие», или «поголовные», походы. Но были они, как правило, кратковременны, и, выступая в поход, казаки оставляли четвертую часть поднятых по тревоге боеспособных дома — на всякий случай.

Исключение составлял всеобщий поход 1783 г. на ногайскую орду, которая отказалась переселяться за Волгу и взбунтовалась. Атаман Иловайский получил от Суворова приказ: десять полков в ночь под Покров выставить скрытно к устью Лабы.

Такого количества свободных от службы казаков в Войске не было. Большинство боеспособных ушли к тому времени на пограничную службу. Нужное количество полков набрали, пополнив их подростками с 15 лет. Полки составили, сведя вместе сотни городовых станиц (Черкасской, Павловской, Средней, Прибылянской и других) с сотнями верхних и низовых станиц. Рыковские, манычские и мигулинские оказались в полку Серебрякова; павловские, бессергеневские и еланские — в полку Денисова, скородумовские и вешенские в полку самого атамана Иловайского.

В назначенный час донское ополчение, пройдя степь, беззвучно спустилось в кубанскую пойму. Здесь уже ждали их три полка служилых казаков, пехота, регулярная кавалерия, сам А.В. Суворов.

Лазутчики донесли: орда стоит за Кубанью, у Керменчика, растянулась по-над Лабой верст на десять. Не медля, начали переправу — 75 сажен чуть ли не вплавь — на ту сторону Кубани. Пока пехота отогревалась, казаки пошли вперед и на рассвете накрыли ногайцев… Одно сражение решило дело.

Казаки пригнали на Дон тридцать тысяч коней, сорок тысяч голов скота, овец без счета. Четыре тысячи ногайцев привели и разобрали в работники, в рабство.

Закубанские черкесы ногайцев добили. По слухам, забирали их в рабство тысячами, двух ногайцев меняли на одну лошадь. С тех пор ногайская орда исчезла.

Таков был итог кратковременного, но с напряжением всех сил и нарушением традиции, всеобщего похода.

Повторно схожая, но несоизмеримо более сложная и требующая не меньшего напряжения сил, ситуация сложилась в 1812 г. Еще до начала вторжения наполеоновских войск на Дону, из-за тянувшихся до этого войн с Турцией, Персией, Швецией, оставалось меньше четверти боеспособных казаков.

Всего на начало XIX века казачьего населения на Дону числилось 320 тысяч. Если не считать женщин, детей и стариков, то мужского боеспособного населения насчитывалось на 1 июня 1812 г. 51 500 человек. Из них 41 300 в это время уже находились в Донских казачьих полках, на службе.

Уже в марте 1812 г. очередные полки, набранные на Дону, отличались большим количеством «малолетков». Командир полка Власов 3-й доносил 1 марта 1812 г. с похода: «Полк имени моего людьми и лошадьми хотя исправен, но в комплект оного помещено малолетков до 200 (почти половина полка. — А.В.) и осьмнадцать калмык, из коих в течение похода от разных болезней померло 3 человека»{26}. И это при том, что полк был набран в январе 1812 г.

После вторжения наполеоновских войск на территорию России 6 июля 1812 г. был издан правительственный Манифест о сборе земского ополчения. На Дону он был получен 20 июля. Донское казачье руководство немедленно отреагировало. В донесении Платову от 23 июля Войсковая канцелярия сообщала, что в ополчение решено призвать «всех имеющихся в наличии при войске служилых, отставных всякого сорта льготных и маловажными иногда должностями занятых штаб- и обер-офицеров, урядников и писарей, казаков и выростков до 17-летнего возраста, включая и оный, не изъемля ни единого могущего только носить воинское оружие, кроме весьма дряхлых, равно сущих калек и жестоко больных, совершенно не способных к походу». Кроме того, решено было отправить с ополчением рабочие полки — полки донских казаков, набиравшиеся на общих основаниях, но используемые для строительства города Новочеркасска{27}.

Новый Манифест правительства от 18 июля созыв ополчения определил по 16 губерниям, а остальные, в том числе и войско Донское, исключались. Но работа по сбору ополчения уже была начата. Кроме того, необходимость продолжать формирование ополчения была подтверждена предписанием Платова наказному атаману А.К. Денисову от 26 июля 1812 г.

Необходимость в свежих силах возникла после того, как 19 июля две русские армии, П.И. Багратиона и М.Б. Барклая де Толли, соединились у Смоленска. М.И. Платов отметил тогда нехватку казачьих частей в своем корпусе, поскольку все воинские начальники требовали казаков в свои войска для организации охранения и разведки. 20 июля он рапортовал об этом Барклаю де Толли, а затем 30 июля написал самому Александру I, что «осмелился, по всемилостивейше дарованной мне от Вашего Императорского Величества по начальствованию моему над оным Войском доверенности, выкомандировать с Дону еще казаков»{28}.

Сбор ополчения действительно стал «поголовным». Дома после долгих препирательств оставили лишь 17—18-летних «выростков». В предписании Платова о выступлении ополчения от 22 августа 1812 г. говорилось, чтоб «высланы были по получении сего в 24 часа в поход кроме 17- и 18-летних выростков, которых не посылать, ибо они по молодости лет своих будут составлять один только счет, а притом надобно, чтобы они оставались в домах, сколько для отбытия по внутренности войска повинностей, столько и для надзора за имуществом; положить же в число выступающих в поход только 19- и 20-летних выростков»{29}.

Официально сборы ополчения начались с 28 июля, с прочтения на Дону царского манифеста. Казакам было приказано готовиться и но особому приказу собираться с месячным запасом продовольствия для выступления на Смоленск. Однако из-за сельхозработ сборы затянулись на все лето. Казаки отдавали себе отчет, что уход в поход всего мужского населения в разгар страды обречет Дон на голод. И казачье начальство это понимало. Официально в походе казаки числились с 1-го сентября, но реально в походе тогда были всего 2 полка, а остальные выступили уже после оставления русскими войсками Москвы, 8 сентября. Отправка войск шла с 8 по 18 сентября, и двинулись они, конечно же, не на Смоленск, а на Тулу. Выступили не единой массой, а по округам. Казаки с Хопра и Медведицы подошли к Тарутино раньше, низовые полки — позже. Седые старики выступили вперемешку с малолетками, безусыми юнцами. У есаула Ивана Сысоева из ополченческого полка Иловайского 3-го в послужном списке этот поход ополчения назван походом «против совокупившихся народов и царств, вошедших в Россию».