Вольдемар Балязин - Петр Великий Страница 5

«Короткие рассказы» вице-адмирала Франца Вильбуа

А сейчас, уважаемые читатели, вам предстоит прочитать фрагменты из записок Франца Вильбуа, которого в России прозвали Никитой Петровичем.

Петр I познакомился с ним в начале 1698 года на корабле, шедшем из Англии в Голландию, и Вильбуа был приглашен царем на службу в Россию. Затем он ездил с царем в Азов, сопровождал дьяка Емельяна Украинцева до Керчи, строил флот в Воронеже, выполнял множество поручений Петра I. Царь женил его на старшей дочери пастора Глюка, в чьей семье воспитывалась Марта Скавронская – будущая императрица Екатерина I. Вильбуа участвовал от начала до конца в Северной войне, ходил в Персидский поход и на много лет пережил петровских соратников, скончавшись в звании вице-адмирала в 1760 году.

Его записки о российском дворе были опубликованы в журнале «Вопросы истории» в 1991 и 1992 годах благодаря самоотверженному труду профессора Л. А. Никифорова.

Вашему вниманию предлагается фрагмент, опубликованный в журнале «Вопросы истории» № 12 за 1991 год. Далее будут использованы фрагменты и из журнала № 1 за 1992 год.

Читая эти записки, помните, что их написал человек, женатый на старшей дочери пастора Глюка, в чьем доме Екатерина Алексеевна (тогда еще Марта Скавронская) провела детство и начало юности.

«Если когда-либо в истории была жизнь столь необычная и так наполненная событиями, что она заслуживала бы того, чтобы быть рассказанной грядущим поколениям, так это жизнь царицы Екатерины, жены царя Петра I, которому она наследовала после его смерти», – пишет Вильбуа в начале своих «Записок». Эти «Записки» были чем-то подобны дневнику, но не велись регулярно, а писались от случая к случаю, когда автор узнавал нечто любопытное и секретное, относившееся к царской семье и высшим сановникам государства. В центре этих «Записок» окажется Екатерина – «бедный подкидыш, извлеченный из ничтожества», которая в конце концов спокойно умрет неограниченной самодержицей огромной империи, грозной для всех государств Севера и Азии.

Вильбуа начинает «Записки» с происхождения Екатерины, утверждая, что это было неизвестно и для нее самой, несмотря на двадцатилетнее безуспешное расследование, предпринятое по приказу Петра I его доверенными лицами. «И до сих пор это оставалось бы непроницаемой тайной для всех, если бы за три месяца до смерти Петра I и за два года до смерти государыни необычайное приключение, о котором будет рассказано в конце этих анекдотов, не раскрыло бы с полной несомненностью, что ее звали Скавронская, что родилась она в Дерпте в 1686 году и что крестили ее в том же году в католическом костеле.

К этой религии принадлежали ее отец и мать (крестьяне-беженцы из Польши), которые, несомненно, были крепостными, или рабами, как и все крестьяне в Польше. Оттуда они переехали в Дерпт (Тарту, Эстония), маленький городок в Ливонии. Здесь нужда заставила их поступить в услужение, чтобы зарабатывать на жизнь. Они жили поденной работой до того времени, когда из-за чумы, охватившей Ливонию, решили уехать, чтобы избежать этой страшной напасти. Они переселились в окрестности Мариенбурга, где вскоре оба умерли от чумы, несмотря на все предосторожности.

После них осталось на воле Божьей двое малолетних детей: мальчик, которому едва исполнилось пять лет, и трехлетняя девочка. Другая их дочь осталась в Дерпте. Мальчик был отдан на воспитание одному крестьянину, а девочка – на попечение кюре, местному священнику. Вскоре этот священник и все члены его семьи умерли, бросив это несчастное создание и не успев оставить никаких сведений ни о ее рождении, ни о том, как они взяли ее к себе».

Маленькую девочку подобрал протестантский архипастырь Ливонии Эрнст Глюк, приехавший в Мариенбург и обнаруживший ее в доме умершего кюре. Вернувшись домой, он отдал девочку своей жене, и та стала воспитывать ее вместе с двумя дочерьми, которые были примерно одного с нею возраста. Когда девочке, которую звали Мартой, исполнилось 16 лет, ее отдали за простого солдата из местного гарнизона. Мариенбург был шведской крепостью, в которой стояли войска Карла II, уже второй год воевавшего с Петром I. Через два дня после свадьбы муж Марты ушел в поход, направившись против союзника русских – польского короля Августа. Марта осталась в Мариенбурге вместе с Глюком и его семьей.

Далее Вильбуа пишет, что Глюк находился в Мариенбурге, «когда этот город был неожиданно осажден главноначальствующим русских войск фельдмаршалом Шереметевым. Хотя город был довольно хорошо укреплен, гарнизон его был настолько слаб, что не смог оказать достойное сопротивление и сдался на милость победителя. Жители города, чтобы снискать милосердие Шереметева, решили послать к нему пастора своей церкви. Монсеньор Глюк в сопровождении своей семьи и в роли скорее просителя, чем парламентера, отправился к этому генералу в его лагерь. Под словами „со своей семьей“ нужно понимать: со своей женой, детьми и слугами. Он был очень хорошо принят русским генералом, который нарисовал великолепную картину счастья народов, живущих под властью такого великого монарха, каким был Петр I, а затем похвалил жителей Мариенбурга за их решение покориться. Он многое им обещал и выполнил из этого то, что пожелал.

Я не буду подробно описывать, что он сделал, когда овладел городом. Эта тема не относится к моему рассказу. Скажу только, что он поступил как тиран, воспользовавшись своим правом победителя, и взял Екатерину в качестве военнопленной, чтобы включить ее в число своей челяди. Она выделялась своей красотой и своей пышной фигурой, поэтому он и выделил ее среди других членов семьи священника во время своей торжественной речи. Неудивительно, что, узнав, что она была служанкой, он решил взять ее себе против ее воли и невзирая на укоры монсеньора. Таким образом, она перешла из дома господина Глюка в дом фельдмаршала Шереметева. Позднее она признавалась, что это расставание, являвшееся первой ступенькой ее возвышения, причинило ей в тот момент много огорчений. Она не только переходила из положения свободной служанки в положение крепостной у того народа, которого она не знала, что было вполне естественно, но и, кроме того, испытывала привязанность к семье, в которой она выросла, и ей было тяжело расстаться с нею навсегда».

Вильбуа пишет, что Шереметев оставил у своей новой крепостной плохие воспоминания как человек грубый, холодный и эгоистичный.

«Прошло шесть или семь месяцев с тех пор, как она появилась в том доме, когда в Ливонию приехал князь Меншиков, чтобы принять командование русской армией вместо Шереметева, который получил приказ срочно прибыть к царю в Польшу. В спешке он вынужден был оставить в Ливонии всех тех своих слуг, без которых мог обойтись. В их числе была и Марта. Меншиков видел ее несколько раз в доме Шереметева и нашел полностью отвечающей его вкусу. Меншиков предложил Шереметеву уступить ему ее. Фельдмаршал согласился, и таким образом она перешла в распоряжение князя Меншикова, который в течение всего времени, проведенного ею в его доме, использовал ее так же, как тот, от кого он ее получил, то есть для своих удовольствий. Но с этим последним ей было приятнее, чем с первым. Меншиков был моложе и не такой серьезный. Она находила даже некоторое удовольствие от подчинения, в котором пребывала.

В этом плену она сумела так завладеть своим хозяином, что через несколько дней после ее появления в доме уже нельзя было сказать, кто из них двоих был рабом. Так обстояли дела, когда царь, проезжая на почтовых из Петербурга в Ливонию, чтобы ехать дальше, остановился у своего фаворита Меншикова, где и заметил Марту в числе слуг, которые прислуживали за столом. Он спросил, откуда она и как тот (Меншиков – В. Б.) ее приобрел. И, поговорив тихо с фаворитом, который ответил ему лишь кивком головы, он долго смотрел на Екатерину и, поддразнивая ее, сказал, что она умная, а закончил свою шутливую речь тем, что велел, когда она пойдет спать, отнести свечу в его комнату. Это был приказ, сказанный в шутливом тоне, но не терпящий никаких возражений. Меншиков принял это как должное, и красавица, преданная своему хозяину, провела ночь в комнате царя».

Утром царь уехал, оставив Марту в доме Меншикова, а когда вскоре приехал обратно, то поселился в отдельном доме, построенном специально для него. Тем не менее он часто оказывался у Меншикова, особенно охотно оставаясь у него ужинать. Однако во время этих визитов Петр ни разу не увидел Марты, хотя и хорошо ее запомнил.

Однажды вечером, обедая у Меншикова, он спросил о Марте. Ее позвали. Она появилась со своей естественной грациозностью. Это было ей свойственно во всех ее поступках, каковы бы они ни были, но замешательство было так явно написано на ее лице, что Меншиков был смущен, а царь, так сказать, озадачен, что было редким явлением для человека его характера. Это продолжалось лишь одно мгновение, однако это было замечено теми, кто присутствовал при этой сцене. Царь пришел в себя, стал шутить с Мартой, задал ей несколько вопросов, но, заметив в ее ответах больше почтительности, чем игривости, был задет этим и заговорил с другими присутствующими. Он оставался задумчивым в течение всего остального времени, пока длился ужин.