Виталий Войтов - Океанские дороги человечества Страница 5

Вместе с тем мы должны признать, что исчезнувшие, но реально существовавшие острова и даже отдельные участки суши, которые в результате послеледникового повышения уровня Мирового океана находятся сейчас под водой, могли играть роль сухопутного или островного моста. Например, у нас нет никакого сомнения, что протоамериканцы в качестве такого сухопутного моста использовали лежащую сейчас под водой Берингию.

Люди переселялись и на другие материки Индийского океана, например в Австралию.

Наиболее вероятным путем проникновения предков австралийцев на пятый континент русский этнограф А. А. Зубов считает островной мост. Конкретно это Торресов пролив, через него протягивается цепочка островков. Видя на горизонте остров, даже неопытные мореплаватели могли пускаться в море с целью достичь новой земли. При этом использовались самые примитивные плоты или даже бревна, до сих пор применяемые иногда коренными жителями Австралии [3].

Скорее всего протоавстралийцы были представителями веддов — выходцев из Южной Азии.

А. А. Зубов пишет: «10–15 тыс. лет назад, в конце верхнего палеолита или в мезолите, на берег австралийского полуострова Йорк вышли вооруженные копьями и палицами обнаженные люди. Их глубоко сидящие темно-карие глаза с интересом и тревогой осматривали бескрайние и безлюдные просторы новой земли, неведомой и огромной. Они прибыли с берегов тропической Новой Гвинеи» [3].

Ведды приплыли в Австралию, наверное, после длительного пребывания на островах Малайского архипелага, где неизбежно получили опыт в преодолении водных преград той или иной протяженности. Думаю, что хотя они и не стали настоящим морским народом, но вполне могли научиться строительству плотов. Кстати, на юго-востоке Азии плоты были известны очень давно (может быть, в то же самое время, когда началось переселение протоавстралийцев на их новую родину).

Однако так ли необходимо рассматривать в качестве последнего трамплина перед австралийским континентом еще и Новую Гвинею с ее горным рельефом и топкими болотами? Может быть, не стоит усложнять проблему и предполагать обязательное использование «островного пути»? Лет двадцать назад нас заинтересовало сообщение в индонезийских газетах. В нем говорилось о вынужденном плавании через Тиморское море девяти жителей южноиндонезийского острова Дамар. Они на местной парусной лодке-прау отправились на заброшенные кокосовые плантации островка Нила в семидесяти пяти милях к северо-востоку от Дамара. Когда возвращались с полным грузом орехов, налетел шторм. Сильный ветер разорвал в клочья ветхий парус, а затем, переломив мачту, подхватил ее и вместе с остатками паруса отбросил далеко в море. Прау оказалась во власти стихии. Шторм скоро утих, но неуправляемое суденышко дрейфовало на юго-восток, подчиняясь северо-западному муссону. На пути оказался остров Бабар. Попытка подойти к нему, пользуясь досками вместо весел, не удалась, и индонезийцам осталось только провожать глазами сушу — впереди безостровное Тиморское море.

Потянулись томительные дни и ночи. Мореплаватели не испытывали нужды в пище и питье: то и другое давали им кокосовые орехи. Но по ночам они страдали от холода, а днем — от палящих солнечных лучей. Хотелось хоть немного освежиться, но вокруг виднелись плавники акул и плавали ядовитые медузы. Через три недели невольные мореплаватели увидели высокий Кейпдонский маяк — форпост австралийского континента. Вскоре суденышко было выброшено на пустынный мыс Кейп-Дон на полуострове Арнхемленд. У австралийских аборигенов мыс Кейп-Дон на полуострове Арнхемленд считается священным мысом. По преданию, здесь вышла из морских волн богиня-прародительница, сотворившая их и все живое. Трехсотмильное вынужденное плавание от индонезийских островов к берегам Австралии закончилось.

Не моделирует ли дрейф индонезийского прау события глубокой древности, от которых мы отделены многими тысячелетиями? Не является ли он аргументом в пользу того, что австралийский континент был заселен таким же образом?

Дадим волю фантазии. Когда протоавстралийцы, основательно ознакомившись с искусством плавания на плотах, достигли самых дальних островов Малайского архипелага, то в поисках новых земель отправились еще южнее, не подозревая, что перед ними — безостровное море. Они решили плыть на плоту, взяв с собой необходимое, возможно, и тлеющие угли, чтобы при подходе к земле развести костер, и, конечно же, вместе с людьми плыли и животные. Вполне возможно, что во время северо-восточного муссона плоты протоавстралийцев могли вернуться обратно — на Малайский архипелаг.

И тем не менее проблема расселения народов Индийского океана неизбежно нас приводит к «островному мосту».

В Полкском проливе от материка к острову Шри-Ланка протягивается цепочка островов, коралловых рифов и отмелей — так называемый Адамов Мост — часть затопленной океаном горной цепи, которая имеет продолжение как на острове, так и на материке.

Древнее коренное население Шри-Ланки, близкие родственники австралийцев, — ведды, о которых рассказывалось выше, переселились в Австралию много тысяч лет назад, пользуясь сухопутным Адамовым Мостом, во время резкого снижения уровня Мирового океана в ледниковый период. Если переселение проходило в более поздние времена, то ведды могли от острова к острову переправляться на обыкновенных плотах.

В начале I тысячелетия до нашей эры на просторах Индийского океана с востока на запад началось продвижение представителей высокой мореходной культуры — мореплавателей с индонезийских островов. Эти мореплаватели — малайцы высадились в конце своего пути на берегу самого крупного острова Индийского океана — Мадагаскара.

То, что малайцы первыми достигли Мадагаскара и основали там свои колонии, общепризнанный факт. А ведь с точки зрения элементарной географии Мадагаскар должны были открыть африканцы, отделенные от острова Мозамбикским проливом. Но «логика истории» перечеркнула, казалось бы, очевидную «логику географической карты». В чем же дело? Мозамбикский пролив по своей ширине, конечно же, не может сравниться с просторами Индийского океана, но стремительное Мозамбикское течение, усиливающееся к тому же в период с октября по февраль, достигает 5 узлов (до 10 км/ч). Африканцы же никогда не славились своими судами и своим навигационным искусством и не смогли преодолеть этот бурный пролив.

Другое дело — индонезийские мореходы, хорошо приспособленные к длительным и трудным плаваниям. Впрочем, не будем полностью отвергать определенную возможность высадки отдельных групп банту — язычного населения черного континента на Мадагаскар (рис. 5).

Рис. 5. Индонезийские морские суда

В наши дни этнографы и антропологи точно определили, что современные жители Мадагаскара — малагасийцы принадлежат по своему физическому типу к южной ветви монголоидной расы. Малагасийцы говорят на языке, который относят к группе малайско-полинезийских языков. Что касается связей материальной культуры малагасийцев с их заокеанскими родственниками, то тут налицо много общего: один и тот же тип жилища на Мадагаскаре и в далекой Индонезии, поразительно совпадают способы обработки земли и т. д. В некоторых районах Мадагаскара и сегодня можно встретить лодки с балансиром, подобные тем, на которых индонезийские предки малагасийцев пересекли океан.

Более того, среди малагасийцев существуют отдельные группы людей, которые как бы по традиции сохранили морской образ жизни. Например, французский ученый Ж. Фобле описывает таких морских скитальцев: «У темнокожих, но с прямыми волосами жителей юго-западного побережья в ходу суда с балансирами, типичные для Юго-Восточной Азии и Океании. Языком и внешностью они мало отличаются от других малагасийцев, но всю жизнь проводят в море, на лодках».

Каждая семья ведзо имеет свою лодку, и отделение сына от семьи начинается еще до свадьбы со строительства лодки. Для этого сначала договариваются с дружественным племенем микеа (лесные собиратели) о заготовке в лесу толстого, прямого дерева с легкой древесиной. Лодка из куска дерева в пять метров будет весить всего двадцать килограммов. Ствол дерева обтесывают ножами и острыми раковинами и оставляют в лесу сушиться. Потом микеа приносят его на берег в условленное место, где причаливают лодки ведзо. Там каменными теслами[1] выдалбливают ствол. К лодке крепится балансир[2] из короткого, но тяжелого дерева. Вес балансира достигает примерно 5–10 килограммов. Двумя шестами соединяют балансир с лодкой, к ним же крепится мачта для паруса из пальмовых листьев. Лодка готова. Сыну вручают гарпун и багор, и новая семья морских кочевников готова жить на просторах Мозамбикского пролива.