Ростислав Самбук - Портрет Эль Греко Страница 5

- Папа или мама дома? - спросил Роман Панасович. - Ты же Семенишина сын?

- А то как же, Семенишина. Но родители на работе.

- А можно их подождать?

Мальчик пожал плечами.

- Они скоро должны быть. - Он смотрел открыто, но все же настороженно.

Козюренко понимал, что мальчика следует как-то успокоить. Но как? Он неуверенно сказал:

- Мы из области, и нам надо поговорить с твоим отцом. Как тебя зовут?

- Олегом.

- Так где можно подождать?

- А заходите в дом. Там есть радио и газеты.

- А ты не хочешь вместе с нами за компанию?

Где Лида?

Незнакомые дяди знали, как зовут его сестру, и это окончательно убедило мальчика, что они свои люди.

- В школе. Она же во второй смене.

- А-а... - сказал Владов таким тоном, будто знал и только случайно забыл.

- Говорят, скоро вы на "Запорожце" будете ездить? - спросил Роман Панасович, сев на диванчик.

- Папа говорил, что этим летом получим... - И радостно прибавил: - Он хочет красного цвета.

- А ты?

- И мне тоже нравится.

- Ну и хорошо, - вмешался Владов. - Если собрали деньги, то какие тут могут быть разговоры...

Роман Панасович бросил на него неодобрительный взгляд - зачем провоцировать ребенка? И Владов осекся. Но мальчику было приятно поболтать на эту тему.

- Еще не собрали, но папа говорил, что как-нибудь выкрутимся. Займем, а потом отдадим.

- Ну... ну, - хмыкнул Козюренко. - А как у тебя дела в школе? поспешил он перевести разговор на другую тему.

- Так... - немного смутился мальчик.

- Есть тройки?

- Не часто...

Роман Панасович встал, выглянул в коридор. Нарочно пришел к Семенишиным, пока хозяин не вернулся с работы - хотел узнать о нем побольше. Даже бытовые мелочи имели значение. Ведь они часто подчеркивают или обнаруживают ту или иную черту характера человека. Кроме того, Козюренко хотел поговорить с женой Семенишина. Может, она что-то знает, а если и нет, то не исключено, что влияет на мужа: бывали случаи, когда самые закоренелые преступники, которые вели со следователем долгую и запутанную игру, не выдерживали взгляда жены...

Из коридора дверь вела в детскую комнату. Там стояла этажерка с учебниками, на стенах были развешаны карты и цветные вклейки из журнала "Украша", а на письменном столе лежала кучка тетрадок.

Из открытой двери третьей комнаты выглядывала никелированная спинка кровати, на которой высшгась гора подушек - обыкновенная скромная обстановка рабочего человека.

Стукнула калитка, и Олег высунулся в окно.

- Мама пришла! - радостно воскликнул он и побежал встречать. - У нас гости, мама, - сказал на крыльце, - так я пригласил их в дом.

- Молодец! - похвалила мать. Она поставила в коридоре тяжелую сумку с картофелем, мимоходом поправила перед зеркалом прическу и остановилась в дверях гостиной.

- Вы к Якову?

- Надо поговорить с вами, уважаемая Вера Владимировна, - учтиво поклонился Козюренко, - только... - он показал глазами на мальчика.

- Сбегай, Олежка, за хлебом, - нашлась та.

Мальчик недовольно поморщился - ведь интересно послушать разговор взрослых. Но в семье, видно, поддерживалась дисциплина: схватил авоську и побежал в магазин.

- Разговор у нас, Вера Владимировна, будет долгий и неприятный, так уж садитесь поближе. Мы, правда, не очень-то и желанные гости... Из следственных органов, вот мое удостоверение.

Женщина побелела как полотно.

- Неужели мой Яшко что-нибудь натворил? Он, товарищ следователь, как чуть выпьет, дурным становится...

- Всему свое время, Вера Владимировна. Сначала мы попросим вас ответить на некоторые вопросы.

Это не допрос, и если вы не согласны...

Хозяйка подвинула к себе стул и наконец села.

- Что он натворил? - прошептала она.

- Я понял, что вы согласны помочь следственным органам, не так ли? настаивал Козюренко.

- Спрашивайте, - женщина тяжело вздохнула.

- Вы знали, что ваш муж ездил на днях в Желехов?

- Да.

- Зачем?

- Занять денег.

- Когда должен был вернуться?

- Восемнадцатого мая.

- А приехал?

- Девятнадцатого.

- В котором часу вы его увидели?

- Вот как сейчас, после работы. Но он вернулся утром. Сказал, что был выпивши и не хотел нас беспокоить. Заснул в сарае на сене.

- Он занял деньги?

- Нет, но договорился, что тот его знакомый переведет по почте пятьсот рублей.

- И ничего ваш муж не привез? Никаких пакетов, свертков?

- А мы сейчас ничего не покупаем. На машину собираем.

Женщина отвечала сразу, не колеблясь. В ее глазах Роман Панасович читал удивление и тревогу.

- В Желехове ограбили человека, - произнес он, пристально следя за выражением ее лица. - Этого человека хорошо знал ваш муж. К нему и ездил за деньгами.

Женщина облегченно вздохнула, даже улыбнулась.

- Ерунда, - ответила уверенно. - Яков этого не сделает. А я думала - по пьянке...

- Хорошо, что вы так верите мужу...

- Я знаю: Яков не способен на преступление.

На выложенной кирпичом дорожке за окнами послышались шаги. Вошел Семенишин. Изумленно посмотрел на Козюренко, перевел взгляд на жену и Владова. Его покрытое мелкими морщинами лицо, действительно похожее на печеное яблоко, растянулось в улыбке.

- Здравствуйте, - сказал растерянно. - Кто вы такие? Потому как вроде бы не знаю вас...

- Мы из прокуратуры, - перебил Козюренко. - К вам, Яков Григорьевич. По делу.

- Из прокуратуры? - Семенишин спокойно прошел к столу, сел, положив на него руки. - Ну, если к нам есть дело, так говорите, зачем пришли...

Козюренко внимательно посмотрел на него: совершенно спокоен, никаких признаков волнения.

- Вы встречались в Желехове с Василием Корнеевичем Пру сем? - спросил.

- Ездил к нему.

- Когда?

- В воскресенье уехал, так? - повернулся Семенишин к жене.

- Отвечайте только мне! - Козюренко придвинулся к столу.

Теперь они сидели друг против друга, и Роман Панасович смотрел прямо в глаза Семенишину, будто хотел прочитать его мысли.

- В воскресенье, семнадцатого?

- Конечно. Приехал в Желехов поздно ночью и остановился в гостинице.

- Почему не пошли к Прусю?

- А где бы я узнал его адрес? Если бы знал, пошел бы к Василю - в гостинице ведь надо деньги платить...

- Но утром вы разыскали Пруся?

- Так я же знаю, где он работает! Утром пошел в заготконтору и там дождался его.

- Просили у него денег?

- На машину у нас очередь подходит, должен...

- И Прусь вам дал?

Семенишин покосился на жену. Ответил неопределенно:

- Да нет... Обещал одолжить пятьсот рублей.

- Когда в ы ушли от него?

- Ну, пообедали в чайной... Выпили, и он на работу пошел. А я еще немножко посидел на скамеечке, до поезда у меня времени много было, - и на вокзал.

- Когда выехали из Желехова?

- В полдесятого вечера.

- Чем можете доказать?

- Как чем? Где-то билет у меня... - Он озабоченно начал шарить в карманах и не находил. Наконец облегченно вздохнул - положил на стол железнодорожный билет. Роман Панасович посмотрел на свет - да, билет был продан восемнадцатого мая и на вечерний поезд.

- Итак, вы ехали поездом Львов - Ковель, который прибывает в ваш город в половине седьмого утра.

Кто может засвидетельствовать, что вы приехали именно этим поездом?

Семенишин пожал плечами.

- А я знаю?

- Почему не пришли прямо домой?

- А где же я был? - снова тревожно посмотрел на жену. - И почему это вы меня допрашиваете? - вдруг повысил голос. - Какое имеете право?

- Не волнуйтесь, гражданин Семенишин, - перебил его Козюренко. - Нам нужно, чтобы вы просто ответили на несколько вопросов. Жена увидела вас девятнадцатого мая только после работы. Где вы были весь день?

- Спал. На сене в сарае спал. Компания в поезде подобралась, хорошие парни, так? Ну, пол-литра выпили, а потом еще в карты играли. Чуть не до Ковеля.

Они раньше сошли. Был я немножко выпивши, так?

А с женой у нас... - Он не досказал и бросил на нее взгляд.

Та встала со стула, хотела вмешаться, но Козюренко поднял руку, попросив не делать этого.

- Назовите, с кем ехали в поезде.

- С ребятами, я же говорю. Трактористы они, так?

- Фамилии, имена помните?

Семенишин заморгал, сокрушенно опустив голову.

- Пьяный был, - сказал смущенно. - Забыл...

Пол-литра, значит, взяли, а потом еще, так?

- Вы тоже покупали водку? - прищурил глаза Роман Панасович. - Ночью, да еще на вокзале, не продают.

- А я еще перед отъездом. Пол-литра...

- Имели при себе деньги? Сколько?

Семенишин заерзал на стуле. Козюренко обратился к его жене:

- Сколько дали мужу на дорогу?

- На проезд да еще трешницу.

- Из нее вы рубль заплатили за койку в гостинице... - Роман Панасович уставился немигающим взглядом на Семенишина. - Завтракали? - Тот кивнул Еще полтинник на завтрак. Откуда же взяли деньги на водку?

Лицо Семенишина покрылось красными пятнами.

Щеки обвисли.

- У Пруся. Он одолжил мне семьдесят рублей. Десятку пропили, поэтому и не сказал жене.