Джек Лондон - Золотой каньон Страница 5

Наконец, он отбросил окурок, встал и шагнул к краю ямы. Держа револьвер в правой руке, он оперся обеими руками о землю, спустил ноги в яму и повис на руках. Потом отпустил руки и спрыгнул вниз.

И в ту же секунду рука золотоискателя крепко обхватила его за щиколотку и рывком опрокинула навзничь. В момент прыжка неизвестный держал револьвер над головой и мгновенно, как только пальцы золотоискателя впились ему в ногу, направил дуло револьвера вниз. Его тело еще не достигло земли, а он уже спустил курок. Выстрел прозвучал оглушительно в этом узком пространстве. В густом дыму ничего нельзя было разглядеть. Неизвестный ударился спиной о дно ямы, и золотоискатель, как кошка, прыгнул на него, придавив его своей тяжестью. В то же мгновение тот опустил руку и выстрелил снова, но золотоискатель локтем ударил его по руке. Дуло револьвера подпрыгнуло вверх, и пуля ушла в землю.

В следующую секунду неизвестный почувствовал, как пальцы золотоискателя сомкнулись вокруг его кисти. Теперь борьба шла за револьвер. Каждый из них старался направить дуло в противника. Дым в яме постепенно рассеивался. Лежа на спине, неизвестный уже начинал различать кое-что. Но внезапно горсть земли, брошенная ему прямо в глаза, ослепила его. От неожиданности он на мгновение разжал пальцы и выпустил револьвер. И в ту же секунду почувствовал, как на его голову с невыносимым грохотом обрушился мрак и поглотил все.

Но золотоискатель стрелял снова и снова, пока в револьвере не осталось ни одного патрона. Тогда он отшвырнул его в сторону и, тяжело дыша, опустился на ноги трупа.

Он отдувался и всхлипывал, с трудом переводя дыхание.

- Шелудивый пес! - еле выговорил он. - Крался по моему следу, ждал, пока я всю работу проделаю, а потом, гляди-ка, спину мне продырявил!

Он едва не заплакал от изнеможения и злости; потом вгляделся в лицо мертвеца. Оно было так засыпано землей и гравием, что трудно было распознать его черты.

- Нет, отродясь не видал этой рожи, - заключил золотоискатель, окончив свой осмотр. - Обыкновенный прохвост, каких немало, будь он проклят! И ведь в спину стреляет! В спину!

Он расстегнул рубашку и ощупал себе грудь и левый бок.

- Насквозь прошла, и хоть бы что! - торжествуя, воскликнул он. Небось целил-то он, куда следует, да дернул рукой, когда спускал курок, дубина! Ну, я ему показал!

Он потрогал пальцами рану в боку, и тень досады пробежала по его лицу.

- Еще чего доброго разболится, - проворчал он. - Нужно залатать эту дырку да убираться отсюда восвояси.

Он выкарабкался из ямы, спустился с холма к своему привалу и скоро вернулся, ведя под уздцы вьючную лошадь. Из расстегнутого ворота рубахи выглядывала тряпка, прикрывавшая рану. Левой рукой он двигал с трудом и неуклюже, но все же продолжал ею пользоваться.

Обвязав труп под мышками веревкой, человек вытащил его из ямы, потом принялся собирать золото. Он работал упорно, час за часом, останавливаясь временами, чтобы потереть онемевшее плечо и воскликнуть:

- В спину стрелял! Ах ты, пес шелудивый! В спину стрелял!

Когда все самородки были очищены от земли и запакованы в одеяло, он прикинул в уме размеры своего богатства.

- Четыреста фунтов, будь я неладен! Ну, скажем, сотни две потянут кварц и земля, - остается двести фунтов чистого золота. Билл, проснись! Двести фунтов золота! Сорок тысяч долларов! И это все твое... Все твое!

Он восхищенно почесал затылок, и вдруг пальцы яго наткнулись на какую-то незнакомую шероховатость. Он ощупал ее дюйм за дюймом. Это была царапина на черепе - там, где его задела вторая пуля.

Обозлившись, он шагнул к мертвецу.

- А! Ты будешь, будешь? - вызывающе крикнул он. - Будешь, а? Ладно, ты уж получил у меня сполна, теперь остается только устроить тебе приличные похороны. Уж, верно, мне бы этого от тебя не дождаться!

Он потащил мертвеца к краю ямы и столкнул его вниз. Труп с глухим стуком свалился на дно ямы, голова запрокинулась лицом к небу. Человек наклонился и посмотрел на мертвеца.

- А ведь ты мне в спину стрелял, - промолвил он с укоризной.

Работая киркой и лопатой, он забросал яму землей. Потом он навьючил золото на лошадь. Поклажа была слишком тяжела, и, спустившись к привалу, человек переложил часть груза на верховую лошадь. Но все же ему пришлось бросить кое-что из своего снаряжения - лопату, кирку, лоток, часть провизии, посуду и другие мелочи.

Солнце стояло в зените, когда человек погнал лошадей сквозь живую стену лиан и дикого винограда. Карабкаясь на огромные каменные глыбы, лошади иной раз вставали на дыбы и продирались вслепую сквозь густое сплетение зарослей. Раз верховая лошадь тяжело рухнула на землю, и человек снял с нее вьюк, чтобы помочь ей подняться на ноги. Когда она снова пустилась в путь, человек обернулся, просунул голову сквозь зеленую сетку ветвей и бросил последний взгляд на склон холма,

- Шелудивый пес! - сказал он и скрылся.

Из зарослей доносились хруст и треск. Вершины кустов колыхались слегка, отмечая путь лошадей сквозь чащу... Порой слышался стук подков о камни, порой - грубый окрик или ругательство. Потом человек затянул песню:

Оглядись! Перед тобой

Благодатных гор покой.

Силы зла от тебя далече!

Оглядись и груз грехов

Скинь скорей в придорожный ров.

Завтра ждет тебя с господом встреча!

Песня звучала все слабее и слабее, и вместе с тишиной дух каньона прокрался обратно в свои владения. Снова дремотно зашептал ручей. Послышалось сонное жужжание горных пчел. В напоенном ароматами воздухе поплыли снежные хлопья тополиного пуха. Бабочки, паря, закружились среди деревьев, и мирное сияние солнца разлилось над каньоном. Только след подков на лугу да глубокие царапины на груди холма остались памятью о беспокойной жизни, нарушившей мирный сон каньона и отошедшей прочь.