Владимир Сядро - 50 знаменитых загадок истории XX века Страница 50

За Одессу как за крупный порт мы должны, по-моему, бороться более интенсивно, чем даже за Киев[6]. И я думаю, одесские моряки достойно всыпят германцам за вторжение в область их города. Если же мы и сдадим по вынуждению Одессу, то гораздо позже Киева, так как Одессе сильно поможет море. Понятно, что немцы будут мечтать об окружении Москвы и Ленинграда, но я думаю, что они с этим не справятся.

Окружить Ленинград фашисты еще смогут, но взять его — нет! Окружить же Москву они не смогут вообще, потому что не успеют замкнуть кольцо к зиме. Зимой же для них районы Москвы и ее округи будут просто могилой…

Я, правда, не собираюсь быть пророком, но все эти мысли возникли у меня в связи с международной обстановкой, а сложить их в логический ряд и дополнить помогли мне рассуждения и догадки. Короче говоря, будущее покажет».

А вот какую запись сделал Лева в своем дневнике вечером 21 июня 1941 года:

«Теперь я уже жду беды для всей нашей страны — войны. По моим расчетам, если я действительно был прав в своих рассуждениях, то есть если Германия готовится напасть на нас, война должна вспыхнуть в ближайшие числа этого месяца или же в первых числах июля… Откровенно говоря, теперь, в последние дни, просыпаясь по утрам, я спрашиваю себя: а может быть, в этот момент на границе уже грянули первые залпы? Теперь можно ожидать начала войны со дня на день…

…Я чувствую тревожное биение сердца, когда думаю, что вот-вот придет весть о вспышке новой гитлеровской авантюры…Мы потеряем много территорий! Но потом она все равно будет отобрана нами у немцев… Как мы могли бы окрепнуть, если бы обращали на военную промышленность так же много внимания, как и немцы».

Нетрудно убедиться, что в этих строках старшеклассника изложен не только сверхсекретный гитлеровский план «Барбаросса», но и все этапы его реального провала. Мало того: юный Федотов предсказал, какие именно страны войдут в антигитлеровскую коалицию! Лева также записал в своем Дневнике, когда Красная армия начнет контрнаступление. Юноша перечислил всех союзников Германии, указал протяженность фронта от

Черного до северных морей, предсказал заговор фашистских генералов в 1944 году, причины вступления США в войну, неизбежный крах гитлеровского рейха, поведение «двенадцати апостолов» Гитлера во время крушения Германии. Примером может служить запись от 11 июля 1941 года: «Вчера из газет я узнал оригинальную новость. Члены СС производили аресты в штурмовых отрядах. Я думаю, что когда фашисты будут задыхаться в борьбе с нами, в конце концов дойдет и до начальствующего состава армии. Тупоголовые, конечно, будут еще орать о победе над СССР, но более разумные станут поговаривать об этой войне как о роковой ошибке Германии. Я думаю, что в конце концов за продолжение войны останется лишь психопат Гитлер, который не способен и сейчас, и в будущем понять своим ефрейторским умом бесперспективность войны с Советским Союзом. Солидарен с ним, очевидно, будет Гиммлер, потопивший свой разум в крови народов Германии, и мартышка Геббельс, который как полоумный раб будет еще холопски горланить о завоевании России даже тогда, когда наши войска, предположим, будут штурмовать Берлин».

Предвидел московский школьник и то, что после победы над фашистской Германией СССР доведется воевать с Японией, а также последующую «холодную войну», которая будет царить между странами социалистического и капиталистического лагеря во второй половине

XX столетия. Расценивая соотношение сил на мировой политической арене, он писал: «Скоро придет время — мы будем раскаиваться в переоценке своих сил и недооценке капиталистического окружения, а тем более в недооценке того, что на свете существует вечно копящий военные силы и вечно ненавидящий нас фашизм!»

В начале 90-х годов XX века некий депутат немецкого бундестага пренебрежительно заявил: «Русские сочинили легенду, будто некий школьник в своем дневнике еще до войны изложил в подробностях план „Барбаросса“ и предрек Гитлеру поражение!». Присутствующий при разговоре российский журналист возразил, что это не легенда, что школьник Лев Федотов действительно предрек многие факты Второй мировой войны и его Дневник сохранился.

После того как война началась, количество записей в Дневнике резко сократилось, но 12 июля 1941 года в нем появляется замечание о том, что Америка вступит в войну только тогда, когда ее вынудят, поскольку «американцы больше любят делать оружие, тратить время на рассмотрение законов, чем воевать».

Работать над Дневником Лева прекратил 27 июля 1941 года. Сделал он это сознательно — слишком страшной оказалась правда, которую он напророчил. Больной туберкулезом, с плохим зрением, Федотов добровольцем ушел на фронт и не дожил до предсказанной им Победы. 25 июля 1943 года он погиб в бою под Тулой. До сих пор так и неведомо место его захоронения, подробности его армейской жизни, последние дни…

Не нового ли Нострадамуса мы потеряли? А может быть, и кого-то «посерьезнее», ибо в чудесном даре французского прорицателя сейчас многие сомневаются. Уж очень темны и запутанны его «Центурии», их можно толковать по-разному. У Федотова же все сказано предельно ясно…

Дневники Левы Федотова, равно как и его личность, еще ждут своего исследователя. Конечно, мы не знаем, а возможно, никогда и не узнаем механизма включения его феномена пророчества. В пояснениях самого Левы, приведенных ранее, есть одно ключевое слово — «догадки». (Интересно, о темпах развития космических технологий Лев тоже «догадался»?) Именно словом «догадки» и обозначил он феномен получения ничем не объяснимого знания. Иными словами, Лева получал знания, которыми не обладал никто на тот момент (за исключением генералитета Германии и нескольких разведчиков). Если бы доводы Левы действительно были сделаны на основании анализа обстановки, то для этого ему понадобилось бы множество военно-политических сведений, к которым у него не было доступа. По словам друзей, он, как и все, слушал радио и читал газеты, а они, как известно, в то время не отличались правдивостью. Эта необъяснимая осведомленность Федотова вызывала немало вопросов у Ю. Роциуса. В своей книге о юном пророке он писал: «Как же он мог в условиях страшного информационного дефицита столь успешно прогнозировать будущие события? Ведь для логических заключений такого рода, по-видимому, недостаточно одной исходной информации. Необходим обширный опыт, запас профессиональных знаний, некоторая предварительная подготовка, определенная информационная база. Но сколь точны представления штатского мальчишки в делах военных? Ведь для сравнительного анализа, взвешивания шансов сторон, их пространственных и ресурсных параметров явно недостаточно знать число дивизий на каждой стороне, хотя и этого в ту пору знать было нельзя!»

Вряд ли также он мог знать численность людского состава дивизий разных стран и разных родов войск, вооружения, огневой мощи, мобильности, степени подготовленности, стойкости, морального состояния войск и т. п. и т. д.

Как, например, он мог так уверенно говорить, что Ленинград-то окружить немцы могут, но взять им его не удастся. Хотя, как теперь стало известно, мысль о сдаче Ленинграда все же была. Так, в интервью с адмиралом флота Советского Союза Н. Г. Кузнецовым последний, описывая состоявшийся 13 сентября 1941 года в Ставке разговор со Сталиным, свидетельствует: «Я застал необычную обстановку. Никого постороннего в кабинете. Более чем обычно, вежливый разговор.

— Вы встретили Жукова?

— Нет, товарищ Сталин.

— Значит, вы с ним разминулись в пути. Он вчера вылетел в Ленинград. Вы знаете, что мы сняли Ворошилова. Освободили его?

— Нет, не знаю.

— Да, мы освободили Ворошилова, и туда вылетел Жуков.

Но я почувствовал, что основной разговор заключается не в этом. И тут Сталин говорит:

— Вы знаете, нам, возможно, придется оставить Питер (он часто Ленинград называл Питером).

Я передаю это точно.

— Вам задание — заминировать корабли, заминировать так, чтобы в случае такой необходимости ни один корабль не попал в руки врага. Подготовьте соответствующую телеграмму.

У меня вырвалось:

— Я такую телеграмму подготовить не могу! Подписывать не буду.

Он удивился:

— Это почему?

— Это настолько крупное и серьезное решение, что я это сделать не могу. Да и к тому же Балтийский флот подчинен не мне, а Ленинградскому округу.

Он задумался. Потом сказал:

— Вы отправитесь к маршалу Шапошникову и составите с ним телеграмму и сделаете две подписи.

Я поехал к Борису Михайловичу Шапошникову — начальнику Генерального штаба. Передал ему распоряжение. А он мне:

— Голубчик, что ты меня втягиваешь в это грязное дело! Флотские дела — это ваши дела. Я к ним отношения не имею.

— Это приказ Сталина!