Андрей Сахаров - Владимир Мономах Страница 51

Вскоре тесные дружеские связи с Византией пригодились. Из Константинополя прискакали гонцы с извес- -.\ тием, что огромные полчища половцев во главе с Тугор-, каном, тестем великого киевского князя Святополка, оставили приднепровские степи и ушли иа Византию. Потом пришли гонцы из Киева от Святополка и подтвердили вести византийцев: Тугоркан продвинулся к Константинополю и остановился близ Адрианополя, в одном переходе от византийской столицы.

Ив это время в середине февраля 1095 года новая половецкая орда - чадь хаиов Итяаря и Китана - вышла к Иереяславлю.

Половцы хорошо зпали, что Мономах еще ие имел сильного войска, что он еще только начал создавать дружину, готовить оружие для полка смердов и ремеслешш»-ков. Знали они и то, что ни Чернигов, ни Смоленск, ни Тмутаракань Переяславлю ие помощники. Не верили Итларь и Китан, что Святополк киевский после последнего сокрушительного поражения под Киевом сможет собрать войско в помощь Мономаху.

Половцы шли на Переяславль в полной уверенности, что Мономах будет вынужден либо откупиться от них богатыми дарами, либо не выдержит осады и сдаст город на поток и грабеж. Кое-кто из половецких ханов, бывигах год назад о Олегом под Черниговом, хорошо помнил. понурого, окруженного врагами Мономаха, лишь чудом -. спасшегося тогда от половецких сабель. И теперь казалось, что с надломленным врагом управиться будет легко.

Этим выходом половцы нарушили недавний мир с Русской землей, который заключил с ними Святополк,. отдавший им много золота, серебра, сосудов, тканей.

Половцы подошли к самому городу и стали между валами - городским и окольным, разбили шатры и зажгли костры.

Оттуда они послали послов к Моиомаху с требованием уплатить за мир и покой великие дары. В противном случае ханы грозили выжечь переяславскую землю, взять город на щит, пленить его жителей, грозили они смертью и самому Мояомаху, и его семье. Послы говорили нагло и весело. Вот он - перед ними, старинный враг - Пере-яславль, одинокий и почта беззащитный, с малой дружиной, и Мономах в нам как ослабевшим, больной гепард, который уже не может совершить свой сокрушительный ужасный прыжок.

Мономах слушал послов и думал о том, чго сил в городе мало и противостоять такой большой чади будет трудно. Откупиться - это значило отдать последнее, задержать создание нового войска, подновление крепостных стен, закупку и изготовление оружия. Сражаться же с ханами значило бы обречь на гибель только-только поднявшиеся к жизни переяславские села и городки. И снова. пожарища, голод, страдания… и удастся ли удержать город - этого никто не знал. И что тогда делать - идти на аркане в половецкую неволю вместе с женой и детьми и ждать, что кто» то из князей выкупит тебя. А кто захочет вновь вернуть Всеволодова сына в Русь? Сегодня каждый князь его противник.

Мономах мягко улыбался, старался успокоить послов, говорил, что необходимо время, надо сослаться со -Святоподком, учинить мир совместный с киевским князем, да к тому же в Переяславле нет столько золота, сколько просят за мир Итларь и Китан.

Мономах видел, что половцы тоже не прочь были разойтись с миром, лишь получив большой откуп. Основная часть их сил ушла из степе'й на Балканы, и под Переяславлем стояли остатки огромной половецкой рати; помощи Итларю и Китану ждать было неоткуда. По ханы. полагали, что руссы не зпали об этом разделении половецкого войска и вели себя так, будто за нх спинами стояла вся половецкая степь, готовая в любой час прийти иа выручку своим соплеменникам.

Мономах сразу уловил этот просчет ханов, но сделал вид, что его весьма заботит мощь половцев, как здешних, так и тех, кто остался в степи. Переговоры шли неторопливо, половцы настаивали, грозили, Мономах уговаривал их, спокойно улыбался, хотя и понимал, что послы могут прервать разговор в любую минуту.

Потом договорились, что руссы пойдут с ханами на мир, как только получат ответ из Киева, а пока же, чтобы у половцев не было никаких сомнений, решили обмепяться заложниками. -В половеикнй стан поедет четвертым сын Монфйшка Святослав, а в Переяславль войдет е небольшой дружиной, со своими лучшими людьми и встанет^ па постой сам хан Итларь; Китай же останется со всей ратью между валами ж будет ждать окончания дела.

Послы и Мономах.дали роту и разошлись.

Наутро Свяявслав Владимирович собрался в половецкий стан.

Никогда еще Мономах и Гита не провожали сыновей в такую недалекую, но страшную дорогу. Святославу едва исполнилось десять лет; он еще никогда не расставался с родительским домом и теперь.впервые садился на боевого княжеского коня. Конь бил изукрашен дорогой сбруей, накрыт красивым, шитым золотом чепраком. Сам Святославе в червленом плаще, в отделанном золотом шиша по, хоть ш был мал, но выглядел строго и внушительно: ьаложн-иком к врагам ехал не кто-нибудь, а сын славного Мономаха, и выглядеть он должен был соответственно своему рождению и сану.

Отрок крежилея, держался ирямо и старался смотреть -перед собой, до не мог скрыть страха и волнения. Глаза его время от времени поворачивались к матери, а та. лшш» глядеда иа него и крестила мелкими быстрыми движениями руки. Мономах подошел к сыну, грубовато по-хлешал «его по плочу, сказал, чтобы Святослав не боялся половцев, что княжеские заложники - дело.обычное, что не пройдет и нескольких дней и Итларь со своими людьми вернется в половецкий.стая, а Святослав будет дома. -«Видишь, - шутливо бросил он еыну, - меняем тебя. на хана со шс ж его славной чадью».

Со 'Святославом к половцам уехали несколько вооруженных Мономаховых дружинников помогать княжичу. в чужом стане, беречь его.

В тот же день в Переяславль въехал Итларь с дружи- ' ной. Половцы прошествовали через городские ворота, миновали соборную площадь ж остановились на приготовлением им дворе у воеводы Ратибора неподалеку от княжеского дворца.

Вечером жз Киева от Святополка прискакал гопоц, княжеский д-ру шинник Славята, и -передал р.ечи Свято-полк-а, чтобы Мономах держался из последних сил, что ' войска у половцев мало и долго в февральскую стужу они под Переделав л ем не выдержат. Те же, кто ушел под Константинополь, разбиты греческими войсками и частью пленены к ослеплены, частью разбежались кто куда. Но помощи Святополк ие обещал, отговариваясь нехваткой людей и своей скудостью.

Славята был. устал и возбужден. Оп узнал, что в городе находятся половцы во главе с Итларем, и вскинулся: «Что ждать, перебить Итлареву чадь немедля!» Мономах молчал, улыбался: только после дороги и сытного обеда с вином можно было говорить такие пустые слова. Ратибор увещевал Славят у, говорил, что в половецком стане заложником находится княжич Святослав, но Славята слушать не хотел Ратибора, подступал к Мономаху.

Поздно вечером, когда люди Итларя и сам хан расположились по хоромам на покой, в княжеском дворце собрались на совет бояре и воеводы. Славята снова обратился к князю и уже всерьез настаивал па истреблении половцев. На УТОТ раз его поддержал и Ратибор, с которым Сяавята усдед перемолвиться до совета. «Половцев мало, нападем на них вдруг, перебьем сразу всех. Из степи им поддержки не ждать, все тугорканово войско полегло за Дунаем. Княжича мы выкрадем и Китанову дружину перебьем».

Поначалу Мономах не хотел об этом и говорить: где зто слыхано, чтобы русский князь нарушал посольскую роту? Итларь и его люди доверили ему по этой роте свои жизни, и было бы невероятным вероломством нарушить посольский договор, К тому же в половецком стане сидел юный Святослав, сын, родная кровь, и, случись что, по-довцы первому перережут ему горло.

Но воеводы приступали к нему все с новыми и новыми уговорами.

Давно уже разошлись участники этого позднего совещания, а Мономах все ходил по палате, думал. Такой случай может впредь не повториться: нынче в руках у него сам Итларь с лучшими людьми. Половцы пришли сюда войной, силой заставили его пойти па переговоры, и сына он отправил им не на мир, а на тяжкое испытание, может быть, на смерть, - так чего же совеститься, перед кем хранить верность клятве? Сколько раз половцы нарушали миры, скрепленные ротой; вот и сейчас они вышли к Переяславлю, грубо разорвав договор с киевским князем о мире со всеми русскими землями.

Он все мерил ногами пушистый хорезмский ковер; за окном тускло белела луна, ее мертвенный свет пробивался в палату, высвечивая серые тени на полу, на стенах.

Свечи догорали, наполняя палату сладким восковым духом.

Но избиение половцев стало бы страшным нарушением всех посольских обычаев, и кто впредь станет вег сти с ним, Мономахом, переговоры, кто пойдет с ним на роту и поймут ли его православные соплеменники, пе осудят ли во веки веков имя и род его, не проклянут ли?

Как всегда в тяжкие свои минуты, он взял со столика псалтырь, медленно стал перелистывать ее тяжелые пергаментные страницы, прикрыв глаза, ткнул пальцем наугад, прочитал: «Ты вознес меня над восстающими против меня и от человека жестокого избавил меня». Он вздохнул, встал, расправил плечи и уже спокойно, с твердой душой отправился на покой: назавтра надлежало избавить Русскую землю от ее врагов, уничтожить и Ит-ларя, и Китана со всей их чадью, грозно предупредить степь.