Анатолий Тарас - Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв Страница 52

Немецкие историки говорят с ужасом о свирепости россиян, жалуясь в особенности на шайки так называемых охотников, новгородских и псковских, которые, видя Ливонию беззащитною, везде опустошали ее селения, жестокостию превосходя самых татар и черкесов, бывших в сем войске. Россияне, посланные не для завоевания, а единственно для разорения земли, думали, что они исполняют долг свой, делая ей как мождо более зла».

Итак, в конце февраля 1559 года усталые, но чрезвычайно довольные собой и своими успехами московиты вернулись на зимние квартиры «с богатейшей добычей».

В начале марта состоялось экстренное заседание ливонского ландтага в Вейдене. Напуганные вторжением московитов, а также их диким террором в отношении населения, представители светского рыцарства, послы Дерпта, Ревеля и Риги потребовали пойти на уступки царю, чтобы избежать нового карательного похода. Решили собрать 60 тысяч марок для уплаты пресловутой «Юрьевской дани». Однако к середине апреля удалось собрать лишь половину этой суммы.

Царь Иван думал, что ливонские власти, увидев воочию, что ждет их страну в случае дальнейшего неповиновения, смирятся со своей участью. Поэтому, ожидая прибытия послов, он приказал прекратить военные действия до 24 апреля. Итак, царь ждал не уплаты дани, а заявления о полном подчинении Ливонии его власти; ливонцы же надеялись откупиться. Обе стороны ошибались в своих надеждах.

Карамзин в свое время выразился по этому поводу совершенно однозначно:

«В сие время приехали наконец послы ливонские в Москву, брат магистра Фирстенберга Теодор и другие чиновники, не с данию, но с молением, чтобы государь уступил ее земле разоренной. «Вся страна Дерптская, говорили они боярам, стенает в бедствии и долго не увидит дней счастливых. С кого требовать дани? Вы уже взяли ее своим оружием, взяли в десять раз более. Впредь можем исправиться, и тогда заплатим по договору… Но государь требовал уже не дани Юрьевской, а подданства всей земли».

Взятие Нарвы, Нейгауза и Дерпта

(май — июль 1558 г.)

Поняв, что ливонцы все еще надеются сохранить свою независимость, Иван Грозный приказал возобновить боевые действия. Началась иная война. Теперь уже московиты не довольствовались разорением Ливонии; они добивались полного господства над ней.

Отряд князя Темкина, стоявший в Изборске, в конце апреля вторгся в окрестности города Валка. Он разбил ливонский отряд, захватил четыре пушки, сжег имения и села вокруг города, а затем вернулся в Изборск.

Тогда же воеводы Данила Адашев, Иван Бутурлин и Алексей Басманов возглавили войско, сосредоточенное в Ивангороде, на противоположном берегу реки от города Нарва. В Нарве стоял гарнизон под командованием рыцаря Шнелленберга.

Это была сильная крепость. Поэтому воеводы начали ее обстрел из пушек, стоявших в Ивангороде. Каменные и каленые ядра осыпали Нарву в течение недели; гибли люди, горели и рушились здания. Жители пришли в ужас. К царским воеводам явились бургомистры и городские советники. Они заявили, что согласны покориться Москве, упросили прекратить стрельбу; дали заложников и послали к царю депутатов, Иоахима Крумгаузена и Арндта фон Дедена.

Эти депутаты присягнули царю за всех горожан и получили от него грамоту, гарантировавшую сохранение их веры и некоторых прав.

Но пока они ездили на поклон к Ивану Васильевичу, судьба Нарвы решилась иным образом. 11 мая там вспыхнул пожар, распространению которого способствовал сильный ветер.

Согласно тогдашней выдумке, до сих пор повторяемой русскими «национал-патриотами» от истории, он возник якобы потому, что пьяные ливонцы бросили в огонь православную икону Богородицы (которая, естественно, «чудесным образом» не сгорела).

Увидев общее смятение в Нарве, московские ратники из Иван-города сели в лодки и устремились на другой берег. Много людей переправилось на плотах, даже на бревнах и досках. Воспользовавшись отсутствием охраны, занятой тушением пожара, передовой отряд буквально в считанные минуты открыл двое ворот (Русские и Колыванские). На улицах, охваченных огнем и дымом, завязался кровопролитный бой. Несмотря на отчаянное сопротивление немцев, нижний город пал довольно быстро. Уцелевшие защитники засели в каменном замке на высоком холме, называемом Вышгородом.

Атакующие открыли огонь по замку из орудий, захваченных в Нарве, стали готовить лестницы для приступа. Но штурм не понадобился, поскольку к вечеру гарнизон сдался, с условием свободного выхода из города всех желающих. Ушли знатные рыцари с семьями (в том числе Шнелленберг) и некоторые рядовые воины. Все остальные жители присягнули на верность царю Ивану IV.

Во время боя за город командоры Кетлер и Зегегафен, посланные магистром Ордена на помощь Нарве, с отрядом пехоты и конницы общей численностью в тысячу человек, стояли в трех милях от города. Они видели пожар, слышали стрельбу, но не двинулись с места, считая, что крепость, имеющая каменные стены и железные ворота, сможет без их помощи отразить неприятеля.

Это была первая крупная крепость, взятая в Ливонскую войну. Трофеями захватчиков стали 230 пушек и «великое богатство» (выражение Карамзина). Царь Иван пышно отметил взятие Нарвы в Москве; щедро наградил воевод и воинов, взявших город; подтвердил жалованную грамоту, выданную Крумгаузену и фон Дедену; приказал освободить всех нарвских пленников.

Нарва представляла собой удобную морскую гавань. Здесь Иван Васильевич начал создавать собственный флот. Была оборудована верфь. Первые корабли на ней строили мастера из Холмогор и Вологды, которых царь ранее посылал за рубеж «для присмотра, как на западе льют пушки да строят корабли». В Нарве также базировалась каперская флотилия в составе 17 судов.[100] Ею командовал датчанин Карстен Роде, принятый на службу по приказу Ивана IV.

В конце мая 1558 года закончилось сосредоточение в Пскове 40-тысячной армии Москвы. Ею командовал князь Петр Иванович Шуйский, в подчинении у него находились воеводы Ф. И. Троекуров, А. И. Шеин, В. С. Серебряный, А. М. Курбский и другие.

25 мая Федор Троекуров и Данила Адашев осадили город Нейшлос, или Варбек (ныне Воскнарва), расположенный при впадении реки Эмбах (ныне Эмайыги) в Чудское озеро. Уже 6 июня он сдался. Комендант крепости был отпущен «с немногими людьми», без оружия. Жители города и уезда признали себя подданными Москвы. Видя судьбу Нейшлоса, соседний город Адежи сдался добровольно. Он присягнул Ивану вместе с двумя или тремя соседними Везенбергскими волостями. Теперь владением Москвы стала полоса земли от Чудского озера до устья реки Наровы.

Главные силы армии И. И. Шуйского пошли к Дерпту. Но прежде им надлежало взять крепость Нейгауз (или Нейгаузен, ныне Вастселийна). Осада началась 6 июня. Крепость защищали двести ливонских воинов под командованием рыцаря Укскиля фон Паденорма, к которым присоединились горожане, жители окрестных имений и сел. Несмотря на малочисленность, защитники Нейгауза стойко сопротивлялись почти месяц, отбивая все приступы. После разрушения осадной артиллерией крепостных стен и башен, немцы 29 июня перешли в верхний замок. Фон Паденорм хотел и здесь защищаться до последней крайности, но его сподвижники отказались продолжать бессмысленное сопротивление. На следующий день к вечеру они сдались, с условием свободного выхода. Карамзин отметил:

«С сим героем немцы, по выражению нашего летописца, сидели насмерть: бились отчаянно, неутомимо и заслужили удивление московских полководцев. Сбив стены, башни, россияне вошли в город: Укскиль отступил в замок с горстию людей и хотел умереть в последней его развалине; но сподвижники объявили ему, что не имеют более сил, и воеводы, из уважения к храбрости, дозволили им выйти с честию. Сей пример доказывал, что Ливония, ограждаемая многими крепостями и богатая снарядом огнестрельным, могла бы весьма затруднить успехи Иоаннова оружия, если бы другие защитники ее, хотя и малочисленные, имели дух Укскилев».

В самом деле, двухтысячный рыцарский отряд магистра ордена Вильгельма Фюрстенберга и тысячный отряд наемников Германа Вейланда, епископа Дерптского, стояли возле города Киремпе, в 30 верстах от Нейгауза, однако так и не пришли на помощь.[101] Узнав о падении крепости, они подожгли свой лагерь, а также Киремпе и поспешили отступить: магистр к Валке, епископ в Дерпт.

Воеводы снарядили погоню затем и другим. Магистр, выбрав удобное место возле Валки, там остановился. Но московские воеводы велели передовой дружине вступить с ним в бой, а сами начали обход с фланга. Увидев это, магистр со своим отрядом бежал дальше к Вендену. Стояла сильная жара, люди и лошади падали от усталости. Московитам удалось уничтожить арьергард Фюрстенберга (при этом едва не попал в плен командор Готхард Кетлер, под которым была убита лошадь) и захватить весь обоз. Епископа настигли в 15 верстах от Дерпта. Тогда наемники бросили обоз и пушки, а сами со всех ног бросились к городу и укрылись за его стенами.