Сергей Цветков - Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава Страница 53

После битвы под Аркадиополем войско Варды Склира было сразу же переброшено в Малую Азию для подавления восстания Варды Фоки. Воспользовавшись этим, русы осенью совершили «внезапные набеги, беспощадно разоряли и опустошали Македонию[367], причиняя тем самым ромеям огромный вред» (Лев Диакон). Тамошний магистр Иоанн Куркуас с войском «предавался сверх меры безделию и пьянству, проявляя неопытность и неумелость в управлении делами».

С наступлением холодов Святослав покинул Восточную Болгарию и ушел зимовать в Добруджу.

Глава 5

ОКОНЧАНИЕ БОЛГАРСКОЙ ВОЙНЫ

Падение Преслава

 Мятеж Варды Фоки был подавлен в конце 970 г. Возвратившись в столицу, Иоанн женился на дочери Константина Багрянородного Феодоре и всю зиму увеселял народ празднествами. Одновременно он снаряжал войско и флот для войны со Святославом.

Весной 971 г. к устью Дуная были посланы 300 «огненосных триер», чтобы, как пишет Лев Диакон, отрезать русам пути возвращения «на родину и на Киммерийский Боспор», то есть в Русскую землю и восточную Таврику. Сам император во главе 15 000 «отборнейших» гоплитов и 13 000 всадников[368] на Страстной неделе (в апреле) прибыл в Адрианополь. Здесь он узнал от лазутчиков, что узкие горные тропы не охраняются русами. Иоанн принял решение идти прямо на Великий Преслав и немедленно двинулся вперед с 5000 пеших воинов и 3000 кавалеристов, поручив военачальникам вести остальную армию и обоз с осадными машинами.

Ромеи беспрепятственно миновали гористые места и на рассвете, в боевом порядке[369], подошли к Преславу. Город, общей площадью около трех с половиной квадратных километров, не был особенно хорошо укреплен. Раскопки показали, что его стены достигали в высоту всего около трех метров, а на их гребне была еще наращена специальная платформа с укрепленным на ней частоколом. Эти оборонительные сооружения годились разве что для защиты от набегов кочевников. Охранял Преслав гарнизон русов, насчитывавший несколько тысяч человек, во главе с воеводой, которого, согласно Льву Диакону, звали «Сфенкел» («третий по достоинству после Сфендослава»), а по Скилице — «Сфангел» («второй после Сфендослава»). Вероятно, это был Свенгельд. Вместе с ним в городе находился Калокир.

 При приближении ромейского войска к Преславу, говорит Лев Диакон, «поднялся невообразимый шум: эхом отдавался в соседних горах гул тимпанов, звенело оружие, ржали кони и [громко] кричали люди, подбадривая друг друга, как всегда бывает перед битвой. Тавроскифы, увидев приближение умело передвигающегося войска, были поражены неожиданностью... Но все же они поспешно схватились за оружие, покрыли плечи щитами (щиты у них прочны и для большей безопасности достигают ног), выстроились в грозный боевой порядок, выступили на ровное поле перед городом и, рыча наподобие зверей, испуская странные, непонятные возгласы, бросились на ромеев».

Долгое время ни та ни другая сторона не могла взять верх. Тогда Цимисхий приказал «бессмертным»[370] напасть на левое крыло русов. Эта атака увенчалась успехом: «бессмертные», пишет Лев Диакон, «выставив вперед копья и сильно пришпорив коней, бросились на врагов. Скифы [всегда] сражаются в пешем строю; они не привыкли воевать на конях и не упражняются в этом деле. Поэтому они не выдержали натиска ромейских копий, обратились в бегство и заперлись в стенах города. Ромеи преследовали их и беспощадно убивали... Оставшиеся в живых спрятались в крепости и, яростно сопротивляясь, метали сверху со стен копья и стрелы».

К вечеру сражение утихло. Той же ночью Калокир бежал из города в Доростол, где находился Святослав (согласно Скилице, Калокир покинул Преслав, как только узнал о подходе войска Цимисхия).

Наутро (это был Великий четверг) к Преславу подтянулась вся ромейская армия и обоз с осадными машинами. В тот же день Иоанн назначил общий приступ. Русы, по словам Льва Диакона, упорно сопротивлялись: «подбадриваемые своим военачальником Сфенкелом», они «оборонялись за зубцами стен и изо всех сил отражали натиск ромеев, бросая сверху дротики, стрелы и камни. Ромеи же стреляли снизу вверх из камнеметных орудий, забрасывали осажденных тучами камней, стрелами и дротиками, отражали их удары, [теснили], не давали им возможности выглянуть из-за зубчатых стен без вреда для себя. Наконец, император громким голосом отдал приказание приставить к стенам лестницы, и возглас его прибавил сил осаждавшим. Все, на кого падал взгляд государя, сражались храбро, надеясь получить достойную награду за свои подвиги».

Ромеи бросились на приступ. Воинов Цимисхия особенно воодушевил один эпизод. По одной из лестниц на стену «стал взбираться какой-то смелый юноша с едва пробивающимся рыжеватым пушком на подбородке... по имени Феодосии, а по прозванию Месоникт. Правой рукой он вытащил меч, в левой держал щит, которым прикрывал голову от скифских ударов сверху. Достигнув гребня стены, [юноша обрушился на] скифа, который выглянул из-за зубцов и хотел столкнуть его копьем вниз; он рассек шею врага, и голова его вместе со шлемом покатилась по земле за стеной. Ромеи приветствовали этот необыкновенный подвиг восторженными криками, и многие из них, соревнуясь в храбрости с первым взошедшим [на стену], устремились вверх по лестницам».

 Несмотря на упорное сопротивление осажденных, ромеям удалось овладеть многими участками стены. Уцелевшие русы и болгары «покинули укрепление и... столпились в окруженном прочной оградой царском дворце, где хранились сокровища мисян».

Через южные ворота «ромеи все разом ворвались в город и рассыпались по узким улицам, убивали врагов и грабили их добро. Так они достигли царского дворца, в котором сгрудилась лучшая часть войска росов».

Дворец болгарских царей представлял собой цитадель, окруженную стеной, толщиной до двух метров. Засевшие здесь русы намеренно оставили открытым один из входов, и когда ромеи бросились в этот узкий проход, осажденные убили «около полутораста храбрейших воинов». Оставшиеся запросили подкрепления.

Вскоре ко дворцу во весь опор прискакал сам Иоанн Ци-мисхий, который приказал своей гвардии всеми силами наступать на врага. Однако атака «бессмертных» тоже захлебнулась. Не желая больше терять солдат, император распорядился «со всех сторон бросать во дворец через стены [дворца] огонь». Когда разгоревшееся пламя сделалось невыносимым, русы вышли из дворца, выстроились на открытом месте и приготовились отразить наступление ромеев.

Цимисхий послал против них магистра Варду Склира «с надежным отрядом». Окружив русов, Склир дал сигнал к бою. «Завязалось сражение, — пишет Лев Диакон, — и росы отчаянно сопротивлялись, не показывая врагам спины; однако ромеи [победили] своим мужеством и военной опытностью и всех их перекололи. В этой битве погибло также множество мисян [болгар], сражавшихся на стороне врагов против ромеев, виновников нападения на них скифов. Сфенкелу с немногими удалось спастись бегством... Так в течение двух дней был завоеван и стал владением ромеев город Преслава».

Во дворце ромеями был захвачен царь Борис II, с братом Романом, женой и двумя малолетними детьми. Он был приведен к Цимисхию, который, по свидетельству Льва Диакона, «воздал ему почести, назвал владыкой болгар, велел отпустить пленных болгар и заверил, что явился отмстить за притеснения, врагами считает одних росов».

Отпраздновав в разрушенном городе Пасху, Иоанн отобрал нескольких пленных русов и отослал их к Святославу с сообщением о взятии города. Император поручил им также передать русскому князю, «чтобы тот без промедления выбрал одно из двух: либо сложить оружие, сдаться победителям и, испросив прощение за свою дерзость, сейчас же удалиться из страны мисян, либо, если он этого не желает сделать и склоняется к врожденному своеволию, защищаться всеми силами от идущего на него ромейского войска». Затем Иоанн приказал своим воинам восстановить пострадавшие во время штурма участки стены и спустя несколько дней выступил на Доростол.

Расправа с болгарской знатью

 С падением Преслава среди болгарской знати оживились провизантийские настроения. Ведь в конце концов Святослав для болгар был чужак и к тому же язычник. Русский князь не мог предложить Болгарии ничего, кроме войны с Византией. Пока болгарские бояре надеялись с его помощью войти в Константинополь, они признавали в Святославе своего вождя, но побежденный он был им не нужен. И вот в то время, когда Цимисхий шел к Доростолу, к нему со всех сторон стали съезжаться депутации болгарских городов с изъявлением покорности.

Неспокойно было и в самом Доростоле. Примкнувшие было к Святославу знатные болгары теперь открыто говорили, что русский князь должен выполнить требования Цимисхия. Это заставило Святослава пойти на крайние меры, чтобы в корне пресечь измену. По словам Льва Диакона, «после долгой внутренней борьбы, поняв, что если они объединятся с ромеями, то дело его погибло», Святослав созвал «около трехсот наиболее родовитых и влиятельных» болгар и «с бесчеловечной дикостью расправился с ними — всех их он обезглавил, а многих других заключил в оковы и бросил в тюрьму». Дальнейшие события показали, что террор достиг цели: в Доростоле остались только верные князю люди.