Матрена Распутина - Распутин; Почему Страница 55

Тогда существовал закон, принятый в интересах крестьянских семей, по которому единственного сына нельзя было призвать в армию. Однако в законе не уточнялось, что он применим только к крестьянским семьям. Этой лазейкой и воспользовался Феликс. Он действительно остался единственным сыном после смерти старшего брата -- Николая, но его никак нельзя было отнести к числу "незаменимых кормильцев семьи". Тем не менее, он прикрывался этим законом до тех пор, пока царица выговорила ему за нежелание служить.

Деваться было некуда. Феликс записался в Пажеский корпус (там готовили офицеров). 29-летний Феликс оказался самым старшим среди однокашников, в большинстве почти подростков. Будь на месте Феликса нормальный мужчина, он стал бы опекуном младших, подавая хороший пример. Другой, но -- не Феликс. Он усмотрел в своем новом положении приятные возможности. Говорили: "У Феликса закружилась голова в цветнике". Военные науки Феликс "не превзошел", -- "афедроны помешали". Это правда, да и сам Феликс не скрывался.

Попытка совращения

Отец не обманывался относительно порочности Феликса и его намерений. Но он был уверен, что сумеет переломить волю князя. Была и еще причина, по которой отец взвалил на себя эту ношу.

Зная, что мать Феликса близка с великой княгиней Елизаветой Федоровной и что они обе возглавляют одну из самых деятельных оппозиционных царице групп, отец надеялся, что, помогая Феликсу, завоюет их дружбу или, по крайней мере, добьется их непротивления, сможет погасить ненависть и прекратить заговоры, убивавшие Россию.

Визиты князя держались в тайне, но Анна Александровна о них все-таки узнала. Она, думая предупредить отца, принялась уговаривать его прекратить встречи с Феликсом. Она говорила:

-- Феликс погиб. Он способен за собой потянуть всех.

Отец отвечал:

-- Пока пакостит, не погиб.

Думал, что успеет остановить и остановиться на краю.

Феликс же прилежно исполнял свою роль. Он делал вид, что поддается лечению, в то же время пытаясь вовлечь отца в игру на роль любовника.

Стараясь избежать огласки, Феликс всегда приходил к нам в дом по черной лестнице. Но в доме не считал нужным стеснять себя -- говорил громко и откровенно. Слуги или те, кого он считал таковыми, в расчет не брались.

Дуня говорила:

-- Он смотрел на меня незрячими глазами.

Однако Дуня была там и слышала их разговоры. От

нее я и знаю о многом, что тогда происходило.

Однажды Феликс пришел пьяным. Не стал дожидаться отца в столовой, сразу проследовал в кабинет. Когда отец через несколько минут вошел туда, он увидел на кушетке голого Феликса. Не оставалось сомнений в том, что у Юсупова на уме.

Отец ударил Феликса и приказал убираться. Мгновенно протрезвевший Юсупов кое-как оделся и выбежал прочь.

Ожидание ужаса

Зима 1916 года даже для России была суровой. Приходилось туго всем. Хуже всех -- солдатам на фронте от западной границы до самого Урала. Плохо одетые, плохо накормленные и плохо вооруженные, они совсем пали духом. Началось повальное дезертирство.

В Петрограде и Москве женщины выстраивались в очереди у хлебных лавок и стояли на морозе целый день. Подойдя к заветной двери могли узнать, что хлеба нет. Ввели нормы на уголь и дрова.

Отец впал в глубокое уныние.

Все сорок пять лет своей жизни, за исключением очень коротких периодов, мой отец был оптимистом. Он всегда считал, что на всякое зло найдется добро, которое победит это зло; на всякое страдание всегда

найдется утешение; милостивый Господь всегда рядом с теми, кто обращается к Нему в нужде. Но все-таки нужно, чтобы люди к Нему обратились. Русские же, за редкими исключениями, вовсе не спешили поклониться Ему в ноги. А раз так, то им не на что надеяться; им уготованы уничтожение и гибель.

В своих мыслях он называл это "их" судьбой, но не своей собственной. Он почему-то знал, что его уже не будет, и ему не придется пережить последнего мучительного поражения и хаоса.

Обрывки видений являли отцу картину ужасающих несчастий. Он бродил по квартире, придавленный грузом своих предвидений.

Из-за небывалых холодов работы по хозяйству в Покровском замерли. Мама разрешила Дмитрию поехать навестить нас. После приезда Дмитрия отец немного повеселел. Но когда настала пора Дмитрию возвращаться в деревню, отец, предвидя будущее, попросил его остаться на Рождество. Сказал:

-- Это Рождество будет последним, которое суждено

встретить вместе.

Но Дмитрий обещал маме вернуться с Дуней в По-кровское до Рождества и потому отказался.

Отец, конечно, оказался прав в своем предвидении.

Отец начал совершать длительные прогулки в одиночестве. Его сопровождали лишь охранники. Теперь он был слишком погружен в мрачные раздумья и не болтал с ними, как прежде.

Однажды под вечер, после прогулки по набережной, отец рассказал мне, будто видел, как Нева стала красной от крови великих князей. Потом отвернулся и, пошатываясь, прошел в кабинет. Там он написал длинное письмо, запечатал и отдал мне.

-- Не открывай, пока не умру.

Я неловко рассмеялась, -- не могла вообразить мир без отца.

Прощание с царской семьей

Тем временем Феликс нашел себе помощников.

Великий князь Дмитрий Павлович легко дал себя убедить в правоте Феликса. Уже вдвоем они принялись за поиски сообщников. Все дело Феликс хотел обставить идейно. Он знал, что "большой круг" -- вдовствующая императрица Мария Федоровна, великие князья, их жены и приближенные заранее приветствуют любые действия, направленные против Распутина. Последнее же средство -- убийство -- тоже найдет их одобрение.

Великая княгиня Елизавета Федоровна приехала из монастыря навестить Александру Федоровну и произнесла против Распутина обвинительную речь. Некоторые члены Думы, особенно Маклаков и Пуришкевич, поносили отца в каждом своем выступлении. А в Синоде всерьез обсуждали опасность "отвращения Распутиным царевича от православной веры".

Все вокруг было враждебным.

Отец зачастил на "Виллу Родэ". В ответ на наши увещевания он раздражался (что было совершенно для нас непривычно, и так с ним, прежним, не вязалось) и буквально стонал в ответ:

-- Скучно, затравили... Чую беду! Не могу запить того,

что будет потом.

Как-то утром отец вернулся домой обессиленным и едва смог одолеть ступеньки. Упал на постель. Обхватил голову руками, давя пальцами на глаза. Было слышно едва различимое причитание:

-- Только бы не видеть, только бы не видеть...

Вдруг раздался телефонный звонок. Я сняла трубку и

узнала голос царицы. Она была взволнована, даже не пыталась скрыть истерики. Царевич отправился на фронт вместе с отцом, чтобы поднять боевой дух в войсках, и заболел.

-- Только Григорий Ефимович может помочь.

Я бросилась к отцу. Он лежал, глядя невидящими глазами в потолок, и явно не слышал ни одного моего слова. Лицо его было пепельно-серым, руки ледяными.

Печать гибели

Отец знал, что смерть рядом.

Недаром же он за три дня до смерти попросил Си-мановича помочь ему советом в деле устройства им денежного вклада на имя мое и Варино.

О том, что отец понимал безысходность своего положения, говорит и то, что он решился сжечь все письма, записки и другие знаки внимания, полученные от Александры Федоровны, Николая и их детей, Анны Александровны. Ему помогал Симанович. В комнате они долго оставались сначала вдвоем, потом отец выходил на несколько минут. Возможно, Симанович воспользовался этим и что-то спрятал. Точно я утверждать ничего не могу. На все вопросы относительно тех событий он ничего мне сообщать не хотел.

По прошествии времени, когда открывается непонятное и даже необъяснимое раньше, легко утверждать -- и я знал, что будет непременно так. Но в отношении отца все и вправду сходилось. На его лице была печать смерти.

Для лучшего понимания тогдашнего настроения отца приведу случай, описанный Симановичем и произошедший гораздо раньше, в пору, когда отец пребывал в ином настроении духа: "Однажды была предпринята попытка убить Распутина. Несколько молодых людей и офицеров сумели устроить себе доступ к нему. Вначале все было тихо, но когда Распутин вышел на середину комнаты, офицеры вскочили и обнажили свои шашки. У штатских появились в руках револьверы. Распутин отскочил в сторону, обвел заговорщиков страшным взглядом и вскрикнул: "Вы хотите покончить со мною!" Заговорщики стояли окаменелые, как парализованные. Они не могли отвернуться от взгляда Распутина. Все затихли. Случай произвел на всех присутствующих сильное впечатление. Распутин пояснил: "Вы были моими врагами, но теперь вы больше не враги. Вы видели, что моя сила победила. Не сожалейте, что вы сюда пришли, но и не радуйтесь, что вы можете уйти. Не существует больше

такой власти, которая могла бы направить вас против меня. Ступайте домой". Молодые люди опустились перед Распутиным на колени и умоляли его их простить.