Михаил Погодин - Древняя русская история до монгольского ига. Том 2 Страница 55

А в другой раз разбойники, хотевшие ограбить монастырское село, увидели около него стену столь высокую, что перелезть через нее не было никакой возможности.

Не только разбойники, но и бесы боялись Феодосия: однажды начали они «пакости деяти в поваре»: рассыпали муку, проливали воду, били посуду. Феодосий пришел туда, затворил двери, остался там всю ночь на молитве, — и бесы пропали. Так же точно изгнал он их в другой раз и из хлева, по рассказам приставников.

Все это рассказывалось, узнавалось, открывалось, — новые чудеса увеличивали веру к почившему Феодосию.

Один боярин «убоялся поточену быть от князя» за какую-то вину; прибег с молитвой к Св. Феодосию и увидел его во сне, предрекающего, что князь отложит гнев свой, что и случилось.

Некий человек, отправляясь в путь, принес иноку Конону луконце серебра на сбережение. Другой увидел и украл. Конон, скорбя о подозрении, на него падавшем, молил Бога открыть похитителя. Св. Феодосий во сне указал ему место, где серебро было спрятано, и тот, проснувшись, нашел все сполна и оправдался.

Крылошанин храма Св. Софии занемог, «огнем жегомый», помолился, — и увидел Св. Феодосия, подающего ему посох и велящего идти. Проснувшись, он выздоровел и пришел в монастырь рассказать братии о своем исцелении.

В уважение всех сих чудес и явлений, Феоктист, игумен печерский, обратился к великому князю Святополку, через 25 лет по кончине Феодосия, просить его, чтобы он велел вписать святого в синодик. Князь был рад и велел исполнить то по всем епископиям.

Таким образом, епископы с 1103 года начали поминать Св. Феодосия на всех соборах, — и православный русский народ, стекаясь ежегодно толпами со всех сторон к киевским пещерам, ублажает святого Феодосия вместе с наставником его святым Антонием, как ревностных своих ходатаев и молитвенников перед престолом Всевышнего о земном благоденствии Отечества.

Вместе со славой святых Антония и Феодосия распространялась слава и о монастыре, ими основанном, — он стал предметом общего благоговения.

Церковь Печерская почиталась Божиим созданием.

Еще Нестор рассказал об одном чудесном явлении, ознаменовавшем ее основание; по его известию весь народ услышал однажды глас бесчисленных людей, поющих в монастыре. Все встали с лож своих и вышли на высокое место, откуда слышно было пение. Свет сиял над монастырем Феодосия. Черноризцы выходили из ветхой церкви, неся икону Пресвятой Богородицы, с горящими свечами: впереди игумен, Св. Феодосий. Все они, дойдя до того места, где после построена была церковь, возвратились в свои кельи.

В другой раз виден был пламень, исходивший от ветхой церкви и упиравшийся другим концом на место новой.

С течением времени открывались разные подробности, переходившие из уст в уста, и Симон, епископ владимирский, живший в начале XII века, составил из них сказание, которое мы сообщим здесь, чтобы познакомить с духом того времени и представить доказательства славы, которой пользовалась в древности Печерская обитель.

Первое благовестие о Печерской церкви дано свыше, вдали от Русской земли, в диких пустынях холодной Скандинавии. Варяг Шимон, принужденный дядею Якуном Слепым, что помогал великому князю Ярославу в Лиственской битве против брата его Мстислава, оставить родину, решил искать счастья там же, где искали и многие из его соотечественников. Задумав ехать в Гольмгард, он взял с собой из отеческого дома золотой венец и пояс, в 50 гривен золота, с Распятия, написанного по заказу отца его вапным писанием. «Неси в уготованное место, где созиждется церковь от преподобного. Тому отдай, чтобы повесил перед жертвенником», раздался голос, лишь прикоснулся Шимон руками к образу, и он от страха упал замертво.

Плыв по морю, во время бури, когда «плаватели отчаялись живота», Шимон увидел на воздухе церковь и услышал, что эту церковь намерен строить преподобный. Ему велено измерить здание золотым поясом, и оказалось в нем 20 локтей в ширину, 30 в длину, и 30 в вышину. Буря утихла, и Шимон со своими товарищами благополучно прибыл в Киев, все еще не понимая, о какой церкви он слышит во второй раз, какой преподобный хочет ее ставить, и где она будет поставлена.

Ярославичи, собравшись войной на половцев (1067), пришли за благословением к Св. Антонию. Шимон служил тогда в дружине Всеволода. Преподобный со слезами предрек им поражение. Шимон пал к нему в ноги и просил «сохранену быти» от смерти. Антоний ободрил его, сказав, что хотя многие будут убиты и потоплены, но он спасется, и тело его впоследствии будет положено в «имеющей здесь создатися церкви».

Тогда только Шимону блеснула мысль, что, верно, об этой церкви слышал он у себя дома, и ее видел на море.

И он увидел ее еще раз, «лежа в ранах», истекающий кровью, на берегу Альты, где были разбиты половцами русские войска, по предречению Антония: он обратился взорами к небу, и там опять представилась ему на воздухе эта знакомая церковь, великая и красная. «Господи, воскликнул он, избавь меня от лютой смерти»… И вдруг почувствовал он себя лучше, кровь перестала течь из ран, и он вскоре нашел в себе столько силы, что мог подняться и пойти за помощью.

Тогда-то, выздоровев, он принес Св. Антонию золотой пояс и венец и рассказал о своих видениях: «Се мера и основа, а венец повесьте над святою трапезою».

Старец восхвалил Бога, и передал игумену Феодосию богатое приношение Шимона. И вот через некоторое время являются к ним четыре мужа знатных и спрашивают: «Где хотите строить церковь?» Те отвечают: «Господь наречет место». Незнакомцы возразили: «Дали вы нам столько злата, а места не знаете, где строить церковь».

Преподобные не могли ничего понять, созвали братию и спросили греков: «Скажите нам истину, что все это значит».

«Мы спали по домам. Рано, восходящу солнцу, пришли к нам благообразные мужи и сказали: „Царица зовет вас во Влахерну“. Мы взяли с собой родных и ближних, которым была та же речь, и от тех же знатаев, и обрелися все вместе во Влахерне. Увидели царицу со множеством воев и поклонились ей. Она сказала: „Хочу возградить себе церковь в Русской земле, в Киеве, возьмите себе злата на четыре лета“. Мы поклонились и отвечали: „О госпоже Царица! отсылаешь нас в чужую сторону, к кому же там прийти?“ — „Посылаю пред вами Антония и Феодосия“».

«Зачем же ты даешь нам злата на четыре года: вели им пещися о нас, что ясти и что пити, а нас вознаградишь после сама». Царица сказала: «Сей Антоний, благословив, отыдет света сего на вечный покой, а Феодосий последует за ним на другой год. Возьмите злата, — после вы получите, чего никто не может дать, о чем ухо ничье не слыхало, и что на сердце человеку не входило. Я приду сама видеть церковь». И велела нам выйти на ясно. Мы вышли, и увидели церковь на воздухе великую и красную. Воротясь, мы спросили: «В какое имя церковь?» — «В свое имя хочу наречи церковь». — Мы не смели спросить о ее имени, но она сама сказала: «Богородицына будет церковь», — и дала нам икону наместную, и мощи святых мучеников, что положить в основание.

Слушавшие все прославили Бога. Антоний отвечал: «О чада! великой благодати Христос вас сподобил; Его воли вы свершители. Звали вас — ангелы, а Царица во Влахерне — сама чувственно явившаяся вам, Пресвятая чистая и непорочная Богородица и Приснодева Мария, а иже воины ей предстояли — то суть бесплотные силы ангельския. Наше подобие и золота подаяше Господь весть якоже сотвори. Благословен приход ваш — добру спутницу имеете, сию честну икону Госпожину. Да даст она вам якоже обещалася, еже ухо не слыше и на сердце не взыде. Никто может того, кроме Ее и Сына Ее Господа Иисуса Христа, Его же пояс и венец зде от Варяг принесен».

Греки поклонились со страхом и просили показать место. Антоний сказал: «Пребудем три дня в молитве, и Господь укажет нам место».

В ту же ночь явился ему Господь со словами: «Обрел еси благодать предо Мною». Антоний сказал: «Если обрел благодать, то пусть по всей земле будет роса, а на месте, идеже великой быти церкви, да будет суша».

Поутру обретено было место сухо, где находится ныне церковь, а вся земля кругом орошена была росою.

В другую ночь Антоний молился: «Да будет по всей земле суша, а на святом месте роса». И было так.

В третий день святой Антоний измерил золотым поясом ширину и длину и «воздвиг руце возопил гласом велиим: „Послушал мене, Господи, водою, днесь послушай мене огнем, да разумеют вси, яко Ты еси хотяй сему“.

И спаде огнь с небесе, и пожже вся древа и терние, и росу полиза, и долину сотвори, якоже рвом подобно, где быть основанию церкви». Все предстоявшие пали ниц, как мертвые. Князь Всеволод случился тут вместе с больным сыном Владимиром, который был перепоясан поясом и выздоровел.

Чудеса не прекратились: когда выведены были стены, явились писцы «из грек», и, осмотрев церковь, начали спор с игуменом: «Поставьте наших рядцев; они показывали нам церковь малую, а это великая, — вот их золото; мы воротимся в Царьград». Игумен Никон спросил: «Кто с вами рядился?» Они отвечали: «Антоний и Феодосий». — «О чада! не можем вам их поставить. Десять лет уже, как они скончались и молятся о нас на небесах».