Дмитрий Гаврилов - Древние боги славян Страница 56

Если отцом огня у славян выступает Сварог (Гефест, Вулкан), так и Ладу надо сопоставлять с Афродитой (Венерой), женой Гефеста{70}. В таком случае огонь Ладин иного свойства, это пламень страсти. До «Синопсису» она — богиня брака. Именно Лада, возможно, упомянута в «Повести о построении бенедиктинского монастыря на Лысой горе» (XVI в.) под именем Gardzyna («Охранительница») и в паре Lado и Lely в польских церковных запрещениях языческих обрядов начала XV в. (Urbanczuk, 1947, s. 88).

«Лысая гора названа от замка Лысец, который на ней был, названный так потому, что был белел. В том замке одна госпожа перед тем жила. Превознесшись от гордости, что победила Александра Великого под той горой, велела она почитать себя как богиню Диану… на том же месте был храм трёх идолов, которых звали Лада, Бода, Леля. К ним простые люди сходились в первый день мая, молитвы им творить и жертвы им приносить». По приказанию княгини Дубравки храм разрушили, а поставили там Троицкий монастырь.

То, что чествование Лели и Лады приходилось на первые числа мая, даёт основание говорить, что они всё же богини, а не божества мужского (Лель) и среднего (Ладо) рода. На первые же числа пятого месяца солнечного года у русских и белорусов приходится Красная горка — праздник по преимуществу женский, а по представлениям католиков в ночь на 1 мая на Лысой горе ведьмы проводят шабаши.

В несколько более ранней (1423) «Ченстоховской рукописи Яна из Михочина» мы узнаем, что «в эти три дня (Троицких праздников)… сходятся старухи, женщины и девушки, но не в храм, не на молитву, а на пляски, не бога, а дьявола, т. е. Йеша, Ладо, Леля, Ныя. Такие если не покаются, да пойдут с „Yassa, Lado“ к вечному проклятию». В ряде других польских поучений против язычества XIII–XIV вв. говорится, что именно девушки поклоняются идолам именно в эти дни. Таким образом, Леля — богиня. Лишь в фантазиях авторов XVI–XVIII вв. она стала мальчиком Лелем{71}. Было бы глупо искать поклонения юному богу у «старух». Лель возник из желания непременно заиметь в славянской мифологии своего Купидона.

Культ Лады и дочери её Лели подробно рассмотрен Б. А. Рыбаковым, склонным видеть в них Рожаниц, с одной стороны, а с другой стороны, аналогию с Латоной и Артемидой из страны гипербореев (Рыбаков, 1981, 1987). Если же проводить аналогию между Ладой и Деметрой, Леля будет тождественна жене Аида Персефоне (обратите внимание на соседство имени славянского Аида — бога Ныя и богини Лели в процитированной рукописи).

Возможно, на русских вышивках рожаницы (Леля и Лада) представлены как две лосихи. Между ними на изображении находится фигура Макоши или некоего солярного бога (Даждьбог?). Леле посвящена рябина, а также берёза. Металл Лели, по аналогии с лунным культом Артемиды, — серебро.

Лелю упоминают часто рядом с Ладой-Ладом. Лада, очевидно, ещё и богиня брака, она представляется женой бога Лада. По принятому в современной науке мнению, Лада и Лад(о){72} — одно божество; за выделение бога Лада в своё время сильно ругали такого известного исследователя, как Фаминцын (Фаминцын, 1884). Однако значительное число упоминаний бога Лада имеется в первоисточниках: Лад (Синопсис); Ладо или Ладон (Густинская летопись, О идолах Владимировых); Ладон — «Польская хроника» Я. Длугоша (в ней он сравнивается с Марсом, а Венера — любовница последнего); Alado (в польских церковных запрещениях языческих обрядов начала XV в. (Рыбаков, 1981)). Божество Ладо имеет и признаки гермафродитизма: Dedis Dewie («Дид-Ладо — великое наше божество»), что указывает на его значительную древность.

«Четвертый (идол) Ладо (си есть Pluton), богъ пекелный, сего верили быти богомъ женитвы, веселія, утешенія и всякого благополучія, якоже Елины Бахуса; сему жернты приношаху хотящй женитися, дабы его помощію бракъ добрый и любовный быль. Сего Ладона беса, по некакихъ странахъ, и доныне на крестинахъ и на брацехъ величаютъ, поюще своя некія песни, и руками о руки или о столь плещуще, Ладо, Ладо, преплетающе песни своя, многажды поминаютъ» (Густинская летопись).

Налицо явное несоответствие пекла и Плутона с благополучием и браком. Почему? Видимо, речь идёт не об Аиде/Гадесе, а о муже Афродиты/Венеры — повелителе огня Гефесте/Вулкане, в самом деле хтоническом, пёкельном (свергнутом с небес) боге, который куёт свадьбы и судьбы в виде волоса, способствует доброму браку и богатству. Вулкан соответствует славянскому Сварогу, которого иногда вполне могли соотносить с Творцом. По созвучию имён, как было в обычае у славян (Род и Рожаница, Див и Дива, Дый и Дия), Лад и Лада составляют супружеские пары.

Итак, Лада может отождествляться с римской Венерой или греческой Афродитой (женой Вулкана/Гефеста), или греческой Персефоной, супругой пекельного Плутона-Аида. В таком случае, если Ладу сравнивают с Венерой, то Лад близок Марсу. Если Лада близка к Деметре или Персефоне — Лад соотносится с Аидом-Плутоном.

Если вслед за Б. А. Рыбаковым соотносить Ладу и Лелю с Рожаницами (что отнюдь не однозначно), не окажутся ли имена Лад и Род эпитетами некоего мужского божества, упоминаемого с ними «в связке» и оттеснённого затем «вниз», как Ситоврат и Кродо?

ЖЕЛЯ И КАРНА

Обратимся к ещё одной женской божественной паре — Карне и Жле (Желе). Из «Слова некоего христолюбца» известно о существовании даже в XVII в. парных языческих обрядов «жаленья и карания». Богиня Зела была известна западным славянам — чешский хронист середины XIV в. Неплах из Опатовиц упоминает Zelu: «Habebant enim quoddam ydolam, quod pro deo ipsorum colemant, nomen autem ydoli vocabatur Zelu» (Славянские древности, т. I, с. 213).

Б. А. Рыбаков сопоставляет «Зелу» с Желей «Слова о полку Игореве». Однако такой бог есть и в немецком переводе «Хроники Дилимила» (XIV в.): «Зелу был их (имеются в виду князья чехов) бог».

Вацлав Гаек из Либочан в «Чешской хронике» (1541) говорит: «734 г. …статуя из золота в виде человека, сидящего на троне, была вылита, что несла образ и имя бога Зелу. Её поместили в особом святилище внутри дворца, и каждый князь ее с особой набожностью почитал, бросая в огонь вместо фимиама обрезанные волосы и ногти. 735 г. Либуша… свершив своим богам жертвоприношение в храме Зелу, узнала о своём смертном часе… Была она погребена… облаченная в лучшие одежды, положенная на носилки, облитые смолой, в левой руке держа кошель с пятью золотыми монетами, которые муж Пржемысл в жертву неведомому богу в её пальцы велел вложить, в правой — две серебряные монеты, одну — проводнику, другую — перевозчику Харону».

Желя, жаление — плач, скорбь по умершим, часть погребальной обрядности. В поучении против язычества «Слове святого Дионисия о жалеющих» сказано: «Дьявол желению учит и иным бо творит резатися по мертвых, а иных в воде топитися нудит и давитися учит». У вятичей по смерти мужа жены совершали обряд самоубийства путём повешения. Он мог быть связан с почитанием богини Жели.

В славянском сказочном фольклоре встречаются такие женские имена, как Карина, Кара, Кручина. Возможно, они восходят к богине погребальных обрядов «карания» по имени Карна, парной Желе: «О, далече зайде сокол, птиць бья, к морю! А Игорева храбраго полку не кресити! За ним кликну Карна, и Жля поскочи по Руской земли, смагу мычючи в пламяне розе. Жены руския въсплакашась, аркучи: „Уже нам своих милых лад ни мыслию смыслити, ни думою сдумати, ни очима съглядати, а злата и сребра ни мало того потрепати!“» («Слово о полку Игореве»).

Нам достаточно близко мнение знаменитого русского этнографа, филолога и собирателя памятников древнерусской письменности Е. В. Барсова. Он связывал Желю с погребальным языческим ритуалом и считал её и Карну мифическими спутницами Девы-Обиды, упомянутой в том же произведении.

«Вопленица вступала в свои права тотчас же по смерти покойника, — писал Барсов, — Желя же заканчивала погребальный ритуал, разнося сетование по родным и знакомым вместе с погребальным пеплом». По мнению Барсова, в зависимость от Карны и Жели поставлена переживаемая действительность. «Кликнула Карна — и вое плакались жены; скочила Жля по всей Русской земле, разнося погребальный пепел — и потекла скорбь по всей русской земле» (Соколова, 1995, с. 187–190).

Обращает внимание сходство имени матери богов Коруны в «Слове св. Григория» и Карны. Автор «Слова…» не называет богинь славянскими именами, употребляя греческие: «…Бесятся жруще матери бесовьстеи Афродите богине, и Коруне — Коруна же будетъ Антихрисця мати — и Артемиде проклятой». Не исключено, что в глазах монаха Коруна — это Персефона-Кора, согласно тому же орфическому гимну Дионису, родившая Диониса-Загрея во всём схожим с «диаволом». В любом случае Персефона, будучи женой Аида, участвует в похоронных мистериях.

Пекельность богов Йеши(?), Ныя и Ладо, вместе с которыми в поучениях против язычества упоминаются Лада и Леля, также может косвенно свидетельствовать о причастности этих божьих жён к погребальным обрядам. Не являются ли имена парных Жели и Карны подлинными именами тех же Рожаниц или эпитетами Лели и Лады?