Максим Калашников - Третий Проект. Том II "ТОЧКА ПЕРЕХОДА". Страница 56

Обратимся к поприщу политическому. Прежде всего, метагруппы самым активным образом обозначают свое влияние и присутствие в сфере законной, легальной политики. Это — политика президентов и премьеров, парламентов и партий. Тут есть принципы выборности, разделения властей, гласности. В общем, все принадлежности современной западной демократии. Шеддим придают этой сфере огромное значение. Хотя многие исследователи отзываются о легальной демократии Запада как о ширме и бутафории, это не совсем так. Легальные политические механизмы по-прежнему играют решающую роль для обеспечения повседневного функционирования западного общества. Но за последние тридцать лет метагруппы сделали всё, чтобы проникнуть в каждый уголок легальной демократической системы. Они обеспечили своё представительство и тайное влияние в каждом политическом институте «развитых стран».

Но ещё более пристальное внимание Античеловечество уделяет той части политики, которая не видна широкой общественности. Той, что стоит за спиной публичной политики и регулируется деятельностью закрытых и тайных обществ. Вот здесь Античеловечество приложило титанические усилия и внедрилось в Закрытую Сеть американского общества. Сообщество Тени постаралось захватить важнейшие её элементы и сформировать новое поколение богов Сети, призванное победить своих предшественников и конкурентов. А после — окончательно направить развитие западной цивилизации на путь, отвечающий целевой задаче сообщества «чужих».

Ну и, наконец, третья ипостась: Антиобщество, подобщество — криминал, царство голой силы. Проще говоря, это — мир организованной преступности. Эта часть общества прямо противостоит существующим политическим структурам. Здесь царят свои законы, главнейший из которых — ничем не ограниченное право сильного эксплуатировать, угнетать, а при необходимости — и уничтожать более слабых. В этом мире нет морали и нравственности. Вместо них — закон солидарности внутри банды-бригады. Но, как показывает многовековой опыт преступного мира, солидарность действует лишь до определённой степени и легко превращается в кровавую борьбу внутри стаи за передел власти и влияния.

Практически каждая метагруппа тесно взаимодействует с преисподней социума, решая при помощи криминала целую гамму задач. Но одновременно новые кочевники и подпитывают подобщество. Канализируя деньги криминала, метагруппы обеспечивают их «отмывание» и направляют их в сферы реальной экономики. Преступность становится неотъемлемым элементом бизнеса метагруппы.

Подобщество-криминалитет дополняет легальный и конспирологический арсенал метагрупп инструментами предельного насилия и принуждения. Преступность открывает перед новыми кочевниками возможность использовать любые средства и методы для достижения цели, не брезговать никакими методами для воздействия на конкретного человека и на целую общественную группу. Руками преступников можно разделаться с любым конкурентом, полицейским, неуёмным журналистом или расследователем, устранить неудобного политика или покончить с целой партией. Можно терроризировать банкиров и промышленников, которые почему-то не желают подчиняться метагруппе.

Арсеналы античеловеческих войн

В своей сатанинской деятельности Античеловечество пользуется богатым арсеналом, некогда созданным Америкой для противоборства с Красным медведем. Нет, не авианосцами и высокоточными ракетами, а оружием куда более тонким — организационным и ментальным. Если бы его создатели знали, в какие руки оно попадет!

Начнем с организационного оружия. Оно предназначено для поражения организаций, основы человеческой деятельности в экономике, политике и социальной сфере. Организационное оружие может пустить вразнос как отдельные корпорации, так и экономики целых стран. Причем сделать это можно без нанесения военных ударов или каких-либо «эффектных» действий, применение которых всем видно.

Первая модель оргоружия — модель структурной мины.

В любой экономической, политической и социальной структуре американцы научились безошибочно находить то, что незабвенный Ленин называл «слабым звеном». Наглядный пример применения структурной мины дает Чили 1970-1973 годов в правление президента Альенде. Янки решили его скинуть, парализовав экономику страны. Для этого они умело использовали водителей большегрузных трейлеров, спровоцировав их забастовку. Грузовые перевозки между городами остановились — и экономику страны поразил хаос. Когда генерал Пиночет вывел войска из казарм, законного президента никто не стал защищать.

Можно считать удачным применением структурной мины и внедрение в российскую власть наших финансистов-«реформаторов». Они в 1990-е годы настолько уменьшили бюджет нашей страны, что все, представлявшее хоть какую-то угрозу для Америки, умерло без денег. То есть, и русские Вооруженные силы, и русская аэрокосмическая индустрия, и наши центры высоких технологий, и система подготовки научно-промышленных кадров.

Второй вид оргоружия — это технология слабых резонансных воздействий или встречных волн.

Суть ее — в том, что любая, даже самая массивная и несокрушимая на вид организация может быть разрушена с помощью слабых толчков извне. Ведь даже самый монолитный колосс периодически выходит из равновесия, испытывая большие или меньшие внутренние колебания. Стоит засечь их ритм — и можно наложить на него ритм внешних слабых воздействий, резонансных с внутренними волнами. Механизм действия этого вида оргоружия мы подробно описали в главе «Хроники объявленной смерти», посвященной уничтожению Советского Союза.

В ХХ веке выяснилось: в основе любой организации всегда лежит нечто совершенно нематериальное, полностью духовное — смысл. Или мечта. Или яркий образ. Или личностно оформленная Цель. В основе всего: концерна, консорциума, государства. Исходя из цели-мечты-смысла, формируются и стратегия, и особенности управления, и поведение, и разделение функций по степени важности. В бизнесе при всех прочих равных условиях предприниматель, одержимый мечтой и достижением идеальной цели, побивает делягу, думающего только о голом чистогане. Идеализм, скрещенный с деловой хваткой, оказывается неизменно сильнее корыстолюбия. И та же история — с государствами. Все должно тянуться к чему-то более высокому, нежели прямая цель организации.

В чем была сила Генри Форда и его корпорации? В том, что он делал не автомобили, а производил американский образ жизни. Поэтому совершенно не случайно современные мировые корпорации из кожи вон лезут, чтобы создать свои собственные идеологии, чтобы пропитать каждого своего работника духом Смысла и Общего Дела. В самой что ни на есть материальной сфере нашей жизни, в экономике, главным структурообразующим принципом выступает идеальное!

Когда конструкторы организационного оружия это осознали, то создали третий его вид — технологиюубийства смысла организаций.

Если выдернуть из корпорации или государства становой хребет смысла, то они в худшем случае рассыпаются. В лучшем — превращаются в машины для извлечения прибыли, которые всегда проигрывают одухотворенным, осмысленным системам. Самый главный пример удачного применения убийства смысла — это печальная судьба СССР. Империя обладала огромными запасами ресурсов и неиспользованных технологий, опережавших весь мир, а ее финансовые возможности были неизмеримо большими, чем у нынешней Россиянии. Но как только советский народ при Горбачеве (через «Огонек», телевизор и «Московские новости» под командованием Идеологического отдела ЦК КПСС) убедили в том, что страна — дерьмо, история — помойка, а лучшая жизнь — на Западе, все рухнуло. Пришедшие на развалины Империи «вожди» заявили: главный смысл нашего демократического государства — жить и обогащаться. Теперь мы все должны быть эгоистами. Чем больше у нас богатых — тем богаче страна. И никакого Смысла, никакого Общего дела. А что в итоге? Россия стала страной, которая стремительно скатывается вниз, все больше отставая от Запада. На место великих мечтателей, одержимых великими целями конструкторов и капитанов индустрии пришли «делатели денег», которым все равно, чем руководить: нефтепромыслами, сетью закусочных или авиацией. Лишь бы были финансовые потоки,, которыми можно рулить.

Другой пример? Он, как говорится, от обратного. Как только Стив Джоббс вернулся в умирающую компьютерную компанию «Эппл», он снова вдохнул в свое детище смысл, сумел зажечь души работников своей мечтой. Он стал продавать не компьютеры «Макинтош», а личных помощников человека.

Есть четвертый вид оргоружия, которые мы называем неорганическими имплантантами. Или, говоря исконно русским языком, прививкой чужеродного тела.