Александр Кравчук - Галерея римских императоров. Принципат Страница 56

Пока же Луций Вер с головой окунулся в наслаждения в роскошной Сирии, его военачальники не теряли времени даром — сражались и побеждали. И прежде всего Авидий Кассий. Римские войска вытеснили парфян из пределов империи и вступили в Армению, Месопотамию, Медию. Каждая победа приносила императору прибавление к его титулу почетных званий Armeniacus, Parthicus, Medicus, — Армянский, Парфийский, Медийский (помните — Потемкин Таврический?), хотя сам император лязг мечей слышал лишь на театральных представлениях или наблюдая бои гладиаторов на потребу публики. Правда, в 164 году ему пришлось подчиниться давлению придворных и ненадолго появиться перед войсками на Евфрате, чтобы поднять боевой дух армии, но Луций поспешил оттуда живенько сбежать, причем под благовидным предлогом: поспешил в Эфес, чтобы встретить свою невесту, Аннию Луциллу, дочь Марка Аврелия, с которой обручился три года назад. Теперь же в Риме решили отправить девушку в Эфес и там сыграть свадьбу молодых, видимо, в надежде как-то остепенить распоясавшегося жениха. Впрочем, трудно с определенностью утверждать, не были ли преувеличены слухи о бесшабашном поведении Луция. Самим своим присутствием Луцилла должна была оказать на мужа сдерживающее влияние.

В 166 году был заключен выгодный для Рима мир, и Луцию Веру уже не было необходимости оставаться в Сирии. Неохотно расставался он с этой страной. Чтобы утешиться, прихватил с собой в Италию множество актеров, музыкантов, циркачей обоего пола. Часть из них сопровождала императора во время его триумфального въезда в римскую столицу. Впрочем, триумф совершали оба императора: Марку Аврелию тоже были присвоены все названные выше почетные звания, хотя последний был еще дальше от фронта военных действий, чем Луций.

А теперь придется сменить несколько легкомысленный и разухабистый тон повествования о первых годах царствования двух императоров и перейти к более серьезному — речь пойдет о трагических событиях в истории Римской империи.

Возвращающиеся с фронтов римские армии и их триумфальный въезд в Рим сопровождал невидимый и нежеланный гость — болезнь. Армии привезли с собой в Италию эпидемию. Она вспыхнула в Селевкии и оттуда распространилась по всем провинциям Римской империи. Эта эпидемия считается едва ли не самой страшной в античные времена, хотя в древнем мире эпидемии вспыхивали нередко, пусть и не так часто, как в Средние века. В древности, в отличие от Средневековья, больше соблюдались правила гигиены, в Древней Греции и в Древнем Риме повсеместно применялись принципы всеобщей гигиены, там любили купания и бани, занятия спортом на свежем воздухе, строились водопроводы со свежей проточной водой из горных источников. И тем не менее даже в древнем мире время от времени вспыхивали страшные эпидемии, уносящие много человеческих жизней, особенно в крупных городах. Что же касается эпидемии 166 года — какая болезнь тогда свирепствовала, точно так и не удалось установить, — то она поистине приняла размах пандемии, хотя современники еще этого не понимали. Ее губительное влияние на человеческую цивилизацию усугублялось еще и тем, что болезнь разразилась в момент глобального нападения на Римскую империю варварских племен, преимущественно германских в Центральной Европе. Эпидемия явилась тем камешком, что вызвал катастрофический обвал лавины всех последующих событий, приведших спустя несколько десятков лет к катастрофическому кризису Римской империи.

Таких напастей Римская империя давно не знала. Всколыхнулись все варварские племена, жившие по границам империи, не только парфяне. Императору пришлось метаться от одной границы к другой, чтобы не допустить врагов вглубь страны. В самом Риме свирепствовала эпидемия, а Луций Вер предавался там пирам и развлечениям. И опять же, нам неизвестно, следствие ли это его легкомыслия или продуманная политика пира во время чумы, — всё рушится, все гибнут, я и сам могу помереть в любой момент, так пусть хоть день, да мой! В своей вилле на via Clodia он закатывал грандиозные пиры, участники которых разъезжались по домам с роскошными подарками. Для простого народа цезарь организовывал увлекательные зрелища, на спортивных соревнованиях царил ажиотаж, особенно на гонках колесниц. Сам император был болельщиком Зеленых, что обычно приводило к столкновению с фанами других цветов, а особенно с Голубыми. В честь самого знаменитого коня Зеленых отлили золотую статуэтку, с которой император не расставался, а когда конь сдох, похоронил его в гробнице в Ватикане.

Все эти экстравагантности Луция Вера не могли нравиться серьезному Марку Аврелию, но он очень тактично проявлял свое недовольство. Когда, например, Луций Вер пригласил его к себе на очередной роскошный пир, император провел пять дней в доме своего брата, зятя и соправителя, но все эти дни работал в особом помещении и занимался там государственными делами, в том числе рассматривал и судебные тяжбы, в то время как неисправимый Луций все время лишь развлекался. Случались и другие поводы для недоразумений. Сразу же после возвращения из Сирии Луций с разбегу позволил себе проявить больше самостоятельности и даже издавал отдельные постановления, не посоветовавшись с братом. Марк Аврелий не выносил некоторых приближенных брата и не скрывал этого. Однако до открытого конфликта дело никогда не доходило, за что следует уважать обоих. Ведь самое трудное — поделиться властью. И в самых серьезных случаях Луций Вер всегда подчинялся авторитету брата.

Тем временем на севере вновь сгущались тучи, Риму грозили обвальные вторжения германских племен и сарматов. Граница по Дунаю оказалась нарушенной в нескольких местах, варварское половодье затопило альпийские и паннонские провинции. Пройдя через горы, маркоманы и квады вторглись в пределы Италии и осадили Аквилею. Оба цезаря возглавили армию и повели легионы к границам империи. Происходило это осенью 167 года. Поскольку уже много лет нога врага не ступала на римскую землю, римляне отвыкли воевать и солдаты испытывали робость. В такой ситуации присутствие среди воинов верховных правителей было весьма желательно, хотя ни трт ни другой не отличались особой боевитостью и не имели военного опыта. Марк Аврелий выполнял свой воинский долг с полной отдачей и со всей решительностью, как, впрочем, он выполнял и все другие государственные обязанности. Луций Вер ограничился тем, что во всем следовал брату. Правда, под Аквилеей молодой цезарь нередко предпочитал охоту исполнению воинского долга, но когда германцев заставили снять осаду с Аквилеи и они поспешили скрыться за Альпами, Луций отправился вместе с братом дальше, за Дунай.

После того как враг был отогнан и граница укреплена, Луций принялся убеждать брата поскорее вернуться в столицу. Оба цезаря решили возвращаться в Италию. Происходило это в начале 169 года. Из Аквилеи они на одном рыдване двинулись в направлении к Патавиуму, современной Падуе. Когда уже подъезжали к Альтинуму, Луций пережил апоплексический удар, в результате которого потерял речь и через три дня умер. Было ему 39 лет, а царствовал он 8 лет.

Марк Аврелий до конца оставался лояльным по отношению к брату. Он повелел поместить прах Луция в мавзолей Адриана и добился в сенате зачисления покойного в сонм богов.

Подводя итоги, можно сказать, что Луций Вер был первым из «божественных цезарей», который не имел никаких заслуг перед империей. Правда, он не запятнал себя никаким политическим преступлением и даже не был замечен в злоупотреблении властью. Последнее при определенных обстоятельствах тоже можно счесть заслугой.

МАРК АВРЕЛИЙ

Marcus Annius Catilius Severus

26 апреля 121 г. — 17 марта 180 г.

Со 130 г. именовался Marcus Annus Verus, а со 139 г. Marcus Aelius Aurelius Verus Caezar.

Правил с 7 марта 161 г. до 17 марта 180 г. как Imperator Caezar Marcus Aurelius Verus Augustus.

Был причислен к сонму богов

Этого цезаря наши современники могут легко представить по его превосходному конному портрету, хорошо сохранившемуся. Причем мы получаем представление не только о внешнем облике императора. Автору скульптуры удалось передать нечто большее: и характер императора, и суть его правления. Как уже сказано, бронзовый монумент неплохо сохранился.

Портрет особенно хорошо знаком нам, полякам. Ведь каждый образованный поляк знает хрестоматийное описание Марка Аврелия в поэме Адама Мицкевича «Дзяды».

Сулят народам счастье и покойЕго глаза. В них мысли вдохновенье. Величественно поднятой рукойВсем гражданам он шлет благословенье. Другой рукой узду он натянул,И конь ему покорен своенравный,И, кажется, восторгов слышен гул:«Вернулся цезарь, наш отец державный!»И цезарь едет медленно вперед,Чтоб одарить улыбкой весь народ.Скакун косится огненным зрачкомНа гордый Рим, ликующий кругом.И видит он, как люди гостю рады.Он не заставит их просить пощады.И дети близко могут зреть отца,И мнится — ждет бессмертье мудреца,И нет ему на том пути преграды[30].

Преграды к бессмертью и в самом деле нет, Марк Аврелий был причислен к сонму богов, а среди людей навечно снискал признательность.