Виктор Попов - Советник королевы - суперагент Кремля Страница 56

Неожиданный звонок

В полдень 24 марта 1981 г. в доме известного американского журналиста и писателя, жившего в окрестностях Вашингтона, раздался неожиданный звонок.

— Господин Стрейт? — спросил неизвестный хозяину голос. — С вами говорит Ангус Макферсон. Я вашингтонский корреспондент английской газеты «Дейли мейл».

Здесь самое время сказать о владельце дома Майкле Стрейте, которым интересовался корреспондент.

Стрейт родился в 1916 году в довольно известной американской семье. Отец его был сотрудником аппарата полковника Хауза, личного советника президента Вудро Вильсона, и вместе с тем занимался банковским бизнесом. Мать, Дороти Стрейт, интеллигентная женщина, активно участвовала в политической жизни страны, в том числе в предвыборной борьбе за пост президента в 1916 году в команде Вудро Вильсона. Отец Майкла скоропостижно скончался в декабре 1918 года, и его жена, Дороти, шесть лет спустя вторично вышла замуж, на этот раз за англичанина по фамилии Элмхерст. Они переехали в Англию, где в Дарлингтоне основали школу, в которой и стал учиться молодой Майкл Стрейт!

По окончании школы он поступил в Кембриджский университет, где встретился с Берджесом и Блантом. К 1981 году он уже более 40 лет жил в Америке и был популярным журналистом и писателем. В свое время он был знаком с президентом США Ф.Д. Рузвельтом и его супругой. Элеонора Рузвельт даже как-то сказала Стрейту: «Я читаю все ваши статьи с огромным интересом и даю их читать Франклину». Газеты Америки высоко отзывались о его романах и даже сравнивали их с произведениями известных американских авторов.

Вот ему-то, Стрейту, и позвонил английский корреспондент, и между ними состоялся такой разговор:

— Прошу извинить меня за звонок, но мой редактор посчитал, что дело, по которому я звоню Вам, не терпит отлагательства. Не возражаете ли Вы, если я задам Вам несколько вопросов?

— Нисколько. Я знал, что это когда-нибудь случится, — заметил Стрейт. — Я ждал этого дня и опасался его уже в течение 35 лет.

— Мистер Стрейт, были ли Вы студентом Кембриджского университета в 1937 году?

— Да, был.

— Были ли Вы в то время знакомы с Антони Блантом?

— Да.

— Мистер Стрейт, газета «Дейли мейл» подготовила серию статей о советской шпионской сети в Британии. Они также будут перепечатаны газетой «Таймс». В завтрашней статье газеты Вы будете фигурировать как человек, выдавший тайну Бланта, но не будете упомянуты по имени. Автор серии сообщил, однако, моим редакторам, что в действительности этим информатором американских и английских спецслужб являетесь Вы.

— Продолжайте.

— Мистер Стрейт, нет ли у Вас каких-либо комментариев по поводу статьи?

— Я не читал статью. И прежде чем говорить о ней, хотел бы видеть ее текст.

— Мистер Стрейт, это дело крайней срочности. Вы знаете сэра Роджера Холлиса?

— Я никогда не слышал о нем.

— Он был главой английской разведки и попал под подозрение в 1963 году (то есть после побега К. Филби. — В.П.). Премьер-министр М. Тэтчер намерена послезавтра сделать заявление о Бланте в палате общин.

— Я бы хотел видеть то, что ваша газета написала.

— Я пошлю телеграмму в лондонский офис газеты, и статья будет у Вас завтра утром.

На следующий день корреспондент явился к Стрейту и передал ему текст статьи, которая уже была опубликована в Лондоне. Повторю, это было в марте 1981 года. Именно тогда миру стало известно, что Стрейт выдал Антони Бланта. Два года спустя он опубликовал мемуары, в которых рассказал подробности этой истории.

Как же случилось, что Стрейт, перед которым были открыты двери и в большую науку, и в политику, оказался связанным с советской разведкой, работал на нее? Когда это произошло? Осенью 1934 года он поступил в Тринити-колледж Кембриджского университета и начал изучать экономику. Его руководителем, или, как в Кембридже и Оксфорде говорят, тьютором, был профессор Морис Добб. Он был известным марксистом, членом Компартии Великобритании и открыто проповедовал коммунистические идеи. Стрейт впоследствии говорил, что на него Добб как экономист не оказал большого влияния. Кумиром кембриджских студентов-экономистов был в то время другой ученый — Джон Кейнс, чьи лекции они слушали с огромным вниманием. По словам одного студента, этого знаменитого экономиста они воспринимали так, будто перед ними выступал Чарльз Дарвин или Исаак Ньютон. Политические взгляды М. Добба и его подход к решению социальных проблем капиталистического общества оказывали огромное влияние на студентов университета. Об этом знали все. Король Георг VI даже возмущался: как это разрешали такому откровенно промарксистски настроенному ученому преподавать в университете? Не меньшее воздействие на первокурсника Майкла Стрейта оказывали и его товарищи, студенты Тринити-колледжа.

Одним из них был Джеймс Клугман, другим — Джон Корн-форд, оба студенты второго курса. Джеймс Клугман происходил из богатой еврейской семьи, но в университете увлекся левыми идеями, стал активным деятелем социалистического общества.

Как уже говорилось, Джон Корнфорд родился в семье ученых, его отец был преподавателем университета, специалистом по греческой филологии, мать, известная поэтесса, женщина прогрессивных взглядов, была внучкой Чарльза Дарвина. Сам Джон Корнфорд, придерживавшийся крайне левых взглядов, тоже был поэтом, и стихи его пользовались успехом среди студентов университета. Знакомство с такими известными студентами было для молодого первокурсника большой честью.

Однажды вечером Клугман и Корнфорд зашли к Стрейту. Они сказали ему, что в университете существует Социалистическое общество, членами которого они являются.

— Не хотели бы Вы присоединиться к нам? — спросили они.

— Да, я с удовольствием сделаю это, — ответил Стрейт.

После вступления в общество Майкл часами проводил время в беседах со своими новыми друзьями, обсуждал вопросы классовой борьбы в Британии, проблемы будущего страны. Очень скоро Майкл понял, что не только его друзья, но и многие другие студенты университета находились под влиянием марксистских идей. Оба его новых друга, как оказалось впоследствии, были членами компартии. «Я любил их и восхищался Джеймсом и Джоном. Я хорошо был знаком с Гарри Поллитом, лидером английской компартии», — писал Майкл и даже признавался, что помогал партии материально.

Что увидел Стрейт в СССР

В следующем, 1935 году студент университета Джон Мадж организовал поездку группы студентов и преподавателей в СССР. Интерес в то время к Советскому Союзу в условиях прихода к власти фашистов в Германии, с одной стороны, и борьбы СССР за коллективную безопасность против агрессии — с другой, значительно возрос среди английской интеллигенции.

В группе, поехавшей в СССР, был, как я писал, и недавний выпускник Кембриджа А. Блант. Кроме уже упоминавшихся ранее в ней были Чарльз Райнкрофт, ставший затем выдающимся психиатром, Майкл Янг, в будущем социолог, член палаты лордов, Брайен Саймон, впоследствии член ЦК Компартии Великобритании. Джон Мадж организовал на борту парохода серию дискуссий, в которых принимали участие Майкл Стрейт и Антони Блант, последний, правда, больше слушал, чем говорил. Советская страна произвела на участников поездки, видимо, различное впечатление. Одни увидели в ней много нового и интересного, отмечая успехи советского народа на пути индустриализации. Другие отнеслись к ней более скептически.

А какое впечатление сложилось у Стрейта? Определенно ответить на этот вопрос трудно. Много лет спустя он писал: «Мы старались не замечать нищеты, запущенности, примитивизма, которые окружали нас в СССР, хотя это было нелегко». Но после возвращения из Москвы Стрейт поехал на север Англии и там увидел такую же, а может быть, и еще более нерадостную картину. Он пришел к выводу о необходимости социальных перемен в стране. Со временем Стрейт все больше сходился со своими друзьями-коммунистами.

Как-то вечером он встретился с Гаем Берджесом и Антони Блантом. Сам Стрейт вспоминал этот вечер как «памятный». Его поразило, насколько знающими и рассудительными были его новые друзья и как внимательно и заинтересованно было их отношение к нему, Стрейту.

«Избрал ли меня Гай в качестве первого студента, которого он хотел вовлечь в свою сеть? — писал Стрейт. — Поручил ли он Бланту стать моим ближайшим другом, чтобы вовлечь меня в их группу?.. Я думаю, что это было именно так. Именно с этого времени Антони Блант стал проявлять интерес ко мне».

Каждый вечер Блант заходил к Майклу и беседовал с ним. Большое внимание уделял Стрейту и Джеймс Клугман, которого, как признавался Майкл, он обожал. По словам английского журналиста Чепмена Пинчера, Клугман был еще больше, чем Антони Блант, настроен прокоммунистически. Именно он, по некоторым утверждениям, содействовал привлечению к участию в группе советских разведчиков-кембриджцев пятого ее члена — Джона Кернкросса.