Александр Тюрин - Война и мир Ивана Грозного Страница 56

Перемирие, столь привлекательное в моральном и дипломатическом плане, нарушало фундаментальную стратегию победоносной войны, которая заключалась в использовании временных разногласий среди противников и максимальной мобилизации ресурсов для быстрого и окончательного разгрома врага.

Орден использовал так необходимую ему передышку для вовлечения в борьбу против Москвы польско-литовских и шведских сил, с которыми он будет расплачиваться своими владениями. Учитывая развернувшуюся против ливонских рыцарей крестьянскую войну, Орден действовал оперативно и на мелочи не разменивался.

31 августа 1559 г. коадьютор Готард Кетлер заключает соглашение в Вильно с Сигизмундом II Августом о том, что польский король принимает Орден в свою «клиентеллу и протекцию».

Соглашение было дополнено 15 сентября договором об оказании Польским королевством и Великим княжеством Литовским военной помощи Ливонии.

С 15 сентября польский протекторат распространился и на рижского архиепископа. За «добрые услуги» король получил в залог юго-восточную часть Ливонии вдоль Двины, в которую были направлены польско-литовские войска.

17 сентября Кетлер, полностью ориентирующийся на Польшу, отстранил от власти осторожного Фюрстенберга и стал новым магистром Ордена.

26 сентября 1559 г. эзельский епископ уступил остров Эзель (Сааремаа) герцогу Магнусу, брату датского короля, за 30 тысяч талеров. Таким образом, Дания получила хорошое вознаграждение за свое участие в организации пагубного для Москвы перемирия.

Не удовлетворившись островом, датский король Кристиан III и его наследник Фредерик II заявили Ивану II о своих правах на всю Эстляндию, на что получили характерный ответ от царя: «Мы короля от своей любви не отставим: как ему пригоже быть с нами в союзном приятельстве, так мы его с собою в приятельстве и союзной любви учинить хотим. Тому уже 600 лет, как великий государь русский Георгий Владимирович, называемый Ярославом, взял землю Ливонскую всю и в свое имя поставил город Юрьев, в Риге и Колывани церкви русские и дворы поставил и на всех ливонских людей дани наложил. После, вследствие некоторых невзгод, тайно от наших прародителей взяли было они из королевства Датского двух королевичей. Но наши прародители за то на ливонских людей гнев положили, многих мечу и огню предали, а тех королевичей датских из своей Ливонской земли вон выслали. Так Фредрик король в наш город Колывань не вступался бы».

Кетлер, продав родину новым союзникам и наняв отряды европейских ландскнехтов, вероломно нарушил перемирие. В октябре 1559 г. он внезапно напал под Юрьевым на отряд воеводы З. И. Очина-Плещеева — в битве погибло около тысячи русских воинов.

Как обычно это бывает, коварство и вероломство в отношении русских не нашло никакого осуждения со стороны европейских современников (Обмануть московита — это в рамках европейской морали также нормально, как обмануть индейца. Вспоминаются 800 договоров, заключенных американским правительством с индейскими племенами, три четверти из них было нарушено). Вот и наши псевдорики от Карамзина до Анны Хорошкевич, столь мастерски раздувающие реальные и мнимые жестокости русских войск в ливонской войне, не увидели в этом вероломстве ничего зазорного.

Магистр Кетлер осаждает Юрьев, но получает отпор от воеводы Катырева-Ростовского, производящего регулярные вылазки силами гарнизона. Кетлер не решается на долгую зимнюю осаду и отступает. Его арьергард разбит отрядом кн. Г. Оболенского и стрелецкого головы Т. Тетерина. Захваченные ливонские пленные сообщают о намерении Ордена напасть на крепость Лаис (Лаюс).

На помощь гарнизону этой крепости, насчитывавшего 100 детей боярских и 200 стрельцов под командованием кн. А. Бабичева и А. Соловцова, приходит стрелецкая сотня головы А. Кашкарова. Стрельцы входят в крепость накануне начала осады, которая длится несколько недель в ноябре 1559 г.

И, хотя ливонцам удалось разрушить часть стены, стрельцы заделали пролом, отразили двухдневный штурм и метким артиллерийским огнем уничтожили несколько пушек врага. Потеряв у Лаиса 400 воинов, Кетлер отступил к Вендену.

В начале 1560 в Ливонии снова начинаются активные наступательные действия русских войск, в условиях сильно осложнившейся для России международной обстановки. В то же время, на стороне русских поддержка местного крестьянского населения.

9 февраля 1560 г. войска кн. И. Ф. Мстиславского и кн. П. И. Шуйского берут крепость Мариенбург (Алуксна, Алыст), разрушив ее стены за несколько часов.

А летом московские воеволы идут на крепость Феллин (Вильянди). 2 августа русский авангард, двенадцатитысячный отряд кн. Барбашина, который был послан перерезать дорогу Феллин-Гапсаль, встречает под Эрмесом (Эргеме) орденские войска, под командованием известного храбреца ландмаршала Филлипа фон Белля. Ливонцы находились на удачных позициях, защищенных с нескольких сторон болотами. Но тут вмешался фактор классовой борьбы. Местные крестьяне, люто ненавидящие немецких господ, вывели русских воинов в тыл ливонского войска, и оно было полностью разгромлено.

После этой победы русским войскам была открыта дорога на Феллин, одну из самых мощных крепостей во владениях Ордена. Крепостной замок, уступавший по размерам только Рижскому, был окружен предзамковыми укреплениями с высокими и мощными стенами — форбургами. В подвалах крепости, кстати, еще лежали без погребения останки участников эстонского народного восстания 1344 г. («…их кости еще и поныне там», — свидетельствует ливонский хронист XVI века Реннер.) В Феллине находился бывший магистр Фюрстенберг и значительная часть ливонской артиллерии — в том числе мощные «кортуны», произведенные в ганзейском Любеке.

С 4 августа русские ведут правильную осаду крепости, обнося ее шанцами и обстреливая зажигательными ядрами.

30 августа утомившиеся немцы-наемники сдают крепость. Русские отпускают всех немцев, за исключением Фюрстенберга.

После взятия Феллина И. Мстиславский, в нарушение царского приказа о немедленном походе на Ревель, двинулся на крепость Вейссенштейн (Пайде). За этим решением Мстиславского мог стоять только Алексей Адашев, постоянно корректировавший действия воевод в Ливонии. По какой-то темной причине князь Мстиславский не взял с собой артиллерию и, потеряв много пехоты после шестинедельной осады, 18 октября вынужден был уйти.

Царь более не мог терпеть в правительстве людей, саботирующих и разрушающих его военные планы. Алексей Адашев и поп Сильвестр были удалены из Москвы, первый отправился воеводой в Ливонию, второй — в Соловецкий монастырь.

В том же году крымцы напомнили о себе, феодал Мурза-Дивей разорил окрестности Рыльска.

После взятия в плен Фюрстенберга, по Европе разлетаются листовки, в которых сообщается о жуткой московитской казни, который был предан старый магистр. Но, что говорится, слухи о его смерти были сильно преувеличены. Фюрстенберг будет еще долго жить в Москве в почетном плену. А вот все немецкие ландскнехты из феллинской крепости, что были отпущены русскими, будут казнены Готардом Кетлером в Пернове (Пярну).

Практически с самого начала Ливонской войны против Москвы начнется психологическая война, в которой будет задействована вся мощь недавнего изобретения — книгопечатания. Именно тогда был внедрен жанр пропагандистской листовки — коротких текстов, наполненных яркими образами, не брезгующих никакими средствами для выработки ненависти к врагу. Русские показываются варварами, пришедшими из глубин Азии, носителями всяческих пороков, от сатанинской злобы до содомии, палачами, предающими невинных ливонцев невероятным по жестокостям казням, а их царь сравнивается с классическими библейскими образами тиранствующих злодеев — с фараоном, Навуходоносором и Иродом. (В общем, персы из голливудской экранизации «Трехсот спартанцев»).

При посредстве господина Карамзина все эти яркие образы попадут двести лет спустя и в российскую историографию.

Однако рассказ о событиях ливонской войны еще не раз продемонстрирует, как, на самом деле, воевали русские и их противники. Сейчас коснусь только «трагической» судьбы ливонских пленников в Московском государстве. Пленников освобождали под согласие службы и посылали в русские крепости на Засечной Черте, на «крымскую украйну», в волжские города. Позднее некоторые ливонцы даже пополнят отряд Ермака и отправятся завоевывать сибирское ханство.

Цивилизованные европейцы, которые до этого делали вид, что охраняют Европу от восточного варвара-московита, вдруг оказывались на границе Дикого Поля, где им действительно предстояло сражаться против степных кочевников.

Ливонские пленники были также поселены в Москве, в Юрьевской и Ругодивской слободах, где они жили вольно и занимались ремеслом.