Александр Тюрин - Война и мир Ивана Грозного Страница 57

Торговля должна осуществляться свободно, непосредственно русских с датскими потребителями и купцами, без участия каких-либо посредников («меклиров» и «веркоперов»).

Договором предусматриваются и гарантии свободного проезда купцов через Данию, как русских, направляющихся в Западную Европу, так и иностранных, направляющихся в Русскую землю.

«А которые наши царевы и великого князя купцы и гости, русь, и немцы, поедут из Копонгова в заморские государства с товаром и которые заморских государств пойдут мимо королевства Датского морскими воротами, проливом Зунтом, – тем должно предоставить свободный проезд».

В 1561 и 1562 русские заключают перемирие и со шведским королем Эриком XIV.

Тем временем Польша и Литва, присвоив значительную часть Ливонии, делают ставку на большую войну против Москвы.

В июле 1561 король объявляет о сборе шляхетского ополчения («посполитое рушенье»). В сентябре гетман Н. Радзивилл после пятинедельной осады берет принадлежащую русским крепость Тарваст (Таурус).

Весной 1562 русское войско во главе с И. Шереметевым, И. Воронцовым и татарскими князьями Ибаком и Тохтамышем выходит из Смоленска и отправляется воевать к Орше, Мстиславлю, Дубровне, Копыси и Шклову.

В свою очередь литовские войска ходят на Смоленщину и в псковские волости, разоряют окрестности Велижа.

Кн. Курбский совершает поход на Витебск, а летом на Двину ходят полки кн. П. и С. Серебряных. В Ливонии войска И. Мстиславского и П. Шуйского отбивают у литовцев Тарваст (Таурус) и Верпель (Полчев).

В августе 1562 литовцы нападают на крепость Невель в псковской земле. Воевода Курбский идет на врага из Великих Лук. У него 15 тысяч воинов против 4-х тысячного литовского отряда, однако князь терпит позорное поражение, показывая или неумение, или нежелание воевать. Возможно Курбский уже рассматривает польского короля как своего следующего сюзерена. Если же считать, что Курбский был тогда еще верен Москве, то даже среди аристократов, занимавших командные посты благодяря местничеству, такой военачальник – что-то уникальное.

«А как же вы под городом нашим Невелем с пятнадцатью тысячами человек вы не смогли победить четыре тысячи?» – спрашивает царь в своем письме Курбского. И что интересно, не получает ответа от говорливого князя.

Характерно, что Карамзин просто умалчивает о невельской битве. Поступок, дозволенный для пиарщика, но не для историка. Раз, и нет никакой битвы; а Курбский получается лучшим полководцем земли русской.

Летом 1562 г. крымские татары, заключившие мир с Литвой, разоряют окрестности Мценска, Одоева, Новосиля, Болхова, Белева; это передвигает сроки русского наступления в Ливонии.

Литовское войско в сентябре 1562 г. жжет и пустошит порубежные псковские волости.

Поляки развивают и бурную внешнеполитическую активность по сколачиванию антирусской коалиции. Не сумев вовлечь шведского короля Эрика XIV в действия против России, польский король сближается с герцогом Финляндским Юханом, братом Эрика, и выдает за него свою сестру Екатерину Ягеллон. Польская жена внушает финляндцу симпатии к католичеству, ненависть к России и к собственному брату. Далее Сигизмунд II Август входит в союз с Данией (и она объявляет войну Швеции), а также с Любеком, то есть фактически Ганзейским союзом, и с Померанско-Мекленбургским герцогством, пристегивая их всех к своим антирусским планам. Для усиления позиций в Германии Сигизмунд передает бранденбургским Гогенцоллернам право на наследование в вассальном ему прусском герцогстве. Польская корона в очередной раз способствует взращиванию могучей гогенцоллернской Пруссии, которая впоследствии Польшу и закопает.

Не забыла польская верхушка и о своих «братьях по разуму», московских боярах и князьях.

В 1562 получив «опасную», то есть охранную, грамоту от короля, в Литву уходит князь Д. Вишневецкий, недавний выходец из Литвы, близкий друг А. Адашева, хорошо знакомый со всеми военными планами правительства. Вступив в сношения с поляками, бегут князья братья Черкасские, пытаются бежать князь В. М. Глинский и И. Д. Бельский, при том что ранее давали письменные обещания «не отъезжать». Как сказал сам И. Бельский: «преступил крестное целование и, забыв жалованье государя своего, изменил, с королем Сигизмундом-Августом ссылался, грамоту от него себе опасную взял и хотел бежать от государя своего». Из-за потери трети новосильско-одоевских вотчин (в связи с принятием нового земельного уложения) готовятся уйти в Литву князья литовского происхождения Михаил и Александр Воротынские. В октябре пытается бежать кн. Д. И. Курлятев, смоленский воевода, член бывшей «Избранной рады».

Кстати, ни один из перехваченных беглецов не был казнен, а некоторые, как Бельский, выпросили полное прощение – государь «вины ему отдал». Михаил Воротынский, хоть и попал в ссылку на Белоозеро, но она была такова, что князь и сопровождающие его приставы писали жалобы, когда ему недоставили «двух осетров свежих, двух севрюг свежих, полпуда ягод винных, полпуда изюму, трех ведер слив … ведра романеи, ведра рейнского вина, ведра бастру, 200 лимонов, десяти гривенок перцу, гривенки шафрану, двух гривенок гвоздики, пуда воску, двух труб левашных, пяти лососей свежих». Велено было дослать.[31]

В сентябре 1562 г. юрьевский воевода Челяднин-Федоров, получив письмо от гетмана Г. Ходкевича, в одностороннем порядке и без царского распоряжения прекращает военные действия.

Крупные вотчинники, с самого начала не желавшие воевать против ливонских баронов, оказались еще менее надежны в борьбе против польско-литовских панов. В связи с этим, понадобилось личное участие царя в зимнем походе 1562/63 годов.

Взятие Полоцка

В декабре 1562 Иван с 80-тысячным быстро отмобилизованным войском выступает в западном направлении. В январе 1563 русские полки выходят из Великих Лук на Полоцк, занимающий выгодное стратегическое положение и рассматриваемый царем как древнее владение Рюриковичей, как русский город, захваченный врагом. Взятие Полоцка было ключом для дальнейшего продвижения вглубь Белой Руси и в Прибалтику (он находится на Западной Двине, также как и Рига), это снизило бы угрозы тылам и коммуникациям русских войск в Ливонии.

Полоцк будут защищать наемные солдаты местного гарнизона и городское ополчение. В городе находятся две мощные крепости: Верхний замок с семью башнями и Нижний замок с пятью башнями. Деревянные стены окружают посад, Верхний и Нижний замки; они тянутся от реки Полоты до Западной Двины – такое укрепление в 16 веке называется острогом.

Перебежчик Богдан Хлызнев-Колычев, из числа ближних людей Владимира Старицкого, извещает полоцкого воеводу Станислава Довойну, старого знакомца московских бояр-оппозиционеров, о приближении русских войск.

Осада города начинается 31 января. Несмотря на тяжелый зимний переход, русские войска приступают к ней слаженно. Первого февраля двумя стрелецкими приказами (полками) В. Пивова и И. Мячкова взят Ивановский остров на р. Полоте. Четвертого февраля вокруг Полоцка воздвигнуты туры, в тот же день стрельцы под командование головы Ивана Голохвастова врываются в острог и занимают башню возле реки Двины.

Однако Иван Васильевич посчитал, что продолжение штурма чревато большими потерями и отозвал стрельцов. Царь никогда не заваливал врага трупами и не требовал от войск победы любой ценой.

Седьмого февраля из Великих Лук был доставлен «большой наряд», то есть крупнокалиберная артиллерия, и 12 февраля острог был взят. В плен попало от 12 до 20 тысяч защитников города. Ничего похожего на резню не произошло – а ведь массовое убийство пленных и мирных горожан было правилом в случае захвата поляками или шведами русских городов.

Затем начался обстрел полоцких замков пушками большого наряда – из орудий Кортуна, Орел, Медведь, стоящих за Двиной. Стреляли двадцатипудовыми ядрами, размером в «пояс человеку». 11 февраля, ближе к вражеской цитадели, были установлен две «ушастые» пушки и стеновое орудие. Замки также обстреливались мортирами, поставленными по периметру осады. 13 февраля по замкам, со стороны Великих ворот, стали палить пушки Кашпирова, Степанова и Павлин. В ночь на 15 февраля стрельцы разрушили часть стен, у замков, и утром литовский воевода Довойна сдал город царю.

Из трофеев Иван Васильевич взял себе 20 орудий, остальные, как и при взятии Казани, отдал воинству. За время осады Полоцка русские войска потеряли всего 86 человек – 66 стрельцов, 15 детей боярских, казацкого голову и четырех пеших ратников. Поистине блестящее, образцовое взятие города, гуманное, как по отношению к своим, так и к чужим.

Псевдорики, конечно, потом постарались напридумывать всяких ужасов, якобы случившихся при штурме Полоцка, но даже в этом не преуспели.

После взятия города Иван IV отпустил на родину поляков – 500 ратников с командирами.