Алексей Щербаков - Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского Страница 58

Второй причиной было то, что на полуострове находились части бывшей Добровольческой армии – так сказать, самые белые и из всех врангелевских частей.

Главной целью Врангеля было сохранить армию. Барон выражал уверенность, что уже весной будущего года они снова двинут в Россию. И тут сразу возникал вопрос: а в каком качестве? У белых не было транспорта, тяжелого вооружения, лошадей, а уж тем более – боеприпасов и снаряжения. Все это мог предоставить только Запад. Верить в то, что дадут за красивые глаза, Врангель просто не мог. Это в 1918 году многие белые искренне верили, что страны Антанты им помогут из союзнического долга. Русские офицеры не интересовались политикой, так что нравы, царящие в этой среде, были им совершенно незнакомы. Но в 1920 году Врангель уже не мог не понимать – «за так» ему не дадут ничего. Тем более что английские лидеры особо и не скрывали, что их целью являлось расчленение России. Но… Пусть и в качестве пушечного мяса для иностранных армий – но зато против большевиков.

Впрочем, возможно, Врангель лукавил. Дело в том, что страны бывшей Антанты не планировали никаких военных действий против РСФСР в ближайшем будущем. Жители этих стран смертельно устали от войны – а ведь большинство мужчин имели фронтовой опыт и были чрезвычайно обозлены на свои правительства, пославшие их на бойню… Так что попытка воевать с Советами могла обернуться очень серьезными внутренними неприятностями – вплоть до попытки повторить большевистский опыт. Тем более что силу большевизма тогда сильно преувеличивали. Именно идеи, а не РСФСР. На самом-то деле, Красная Армия была на тот момент абсолютно небоеспособна. Но… Экспериментировать никому не хотелось.

Так вот, возможно, Врангель стремился прежде всего сохранить армию как подконтрольную ему силу. Дело в том, что Белое движение так и не сумело выработать общей идеи – что и стало главной причиной его поражения. На войне логика противостояния все же сплачивала. Но было понятно, что в эмиграции солдат тут же попытаются растащить разномастные политики и политиканы. А таковых имелось невероятное количество – и каждый знал, как спасти Россию.

Так в ноябре 1920 года в Галлиополийский лагерь прибыли политики В. Л. Бурцев, А. В. Карташев, А. С. Хрипунов, которые активно лезли в друзья. Врангель их попросту послал куда подальше, заявив: «Я с армией воевал, я ее вывез, я с нею буду делить радость и горе – о ней буду заботиться и никому не позволю притронуться даже пальцем». Потом, правда, пришлось лезть в политику, но это потом.

Почти сразу же в среде сидевших в Турции офицеров начались скандалы. Самый громкий из них связан с именем генерала Якова Александровича Слащова, лучшего полководца Гражданской войны, который красных гонял, что называется, пинками под зад. Именно благодаря ему Крым сумел продержаться восемь месяцев после разгрома Деникина. Заодно Слащов получил прозвище «вешатель». Совершенно несправедливо – он был ничуть не более жесток, чем другие белые генералы. Просто Яков Александрович по примеру большевиков сообщал об исполнении приговоров в прессе. Другие белые проводили репрессии, стараясь не привлекать к ним внимания.

Генерал был весьма невысокого мнения о стратегических талантах Врангеля и этого никогда не скрывал. Кроме того, он был резко против опоры белогвардейцев на иностранную помощь. Конфликт привел к тому, что летом 1920 года Слащов был смещен со всех постов и оказался вне игры. При этом он настолько разочаровался в Белом движении, что завел переговоры с чекистами, заявляя, что готов перейти на службу к большевикам и захватить с собой еще около тридцати офицеров. Генерал ставил условие, чтобы Главкомверхом был назначен генерал Брусилов, который к этому времени перешел от нейтралитета в сторонники Советской власти. Переговоры, правда, закончились ничем – красные сумели взять Крым, а Слащов оказался в Константинополе.

Там он начал высказывать все, что думал о стратегических и политических талантах руководителей врангелевского режима. Суть высказываний сводилась к тому, что кучка бездарных политиканов провалила всё, что могла. По большому счету, так оно и было. Но говорить вслух об этом, понятное дело, не стоило. В итоге генерал договорился. Его выперли в отставку «без права ношения мундира». В дореволюционной армии это было страшным позором. Мундир с погонами имели право носить и офицеры-отставники[66]. Вообще-то все эти мундиры уже были униформой несуществующей армии, но тогда об этом еще не знали.

В ответ Яков Александрович выпустил книгу «Требую суда общества и гласности. Оборона и сдача Крыма. (Мемуары и документы)». Генерал оказался вне эмигрантской среды. Никаких богатств он из России не вывез, так что жил в Константинополе в бедности, пробавляясь огородничеством. В ноябре 1921 года Слащов вернулся в РСФСР и поступил на службу в Красную Армию. Это тоже вызвало шум. Дело в том, что генерал был очень популярен, особенно у офицерской молодежи. Эти ребята зачастую тоже относились к врангелевскому руководству без особого почтения. Но как пошумели, так и успокоились. Большевики тоже не пытались использовать Слащова в пропагандистских играх.

Что же касается турецких лагерей, в них было нездорово. Вставал главный вопрос: что делать? Не в глобальном смысле, а в повседневном. Старая офицерская мудрость гласит: «Солдат, который ничем не занят, – потенциальный преступник». Так оно и есть. Если начальство не напрягает солдат что-то делать, бойцы сами найдут себе занятия – как правило, весьма сомнительного свойства. А если учесть, что на Галлиополи и в других лагерях сидели ребята, прошедшие войну, никого и ничего не боявшиеся…

Врангель попытался проводить учения. Как ехидно отмечал все тот же Слащов, «проводили артиллерийские учения без пушек и кавалерийские без лошадей». Всерьез бывалым бойцам воспринимать это было трудно.

От безделья офицеры стали придумывать разные забавы. К примеру, дуэли на винтовках на расстоянии от километра и более. Попасть на таком расстоянии из мосинской винтовки невероятно сложно даже для самого опытного стрелка – так что вызовы делались по любому поводу. И ведь некоторые, тем не менее, попадали…

Были у белогвардейцев и более интересные развлечения. Из приказа по Донскому лагерю от 4 марта 1921 года следует, что казачки шатались по окрестностям группами по 30‒40 человек и немножко грабили всех, кто не успел убежать.

Наблюдались и другие любопытные вещи. Начальник врангелевского штаба генерал П. Н. Шатилов требовал: «Принять все меры к тому, чтобы не нашлось бы желающих возвратиться в Совдепию…»

Донской атаман генерал А. П. Богаевский объявил: «Решительно запрещаю всем офицерам и казакам, способным носить оружие, записываться для отправки в Советскую Россию».

Если такие приказы издавались, значит, были случаи… Но долго это продолжаться не могло. Хотя бы потому, что турецкие лагеря существовали за счет английского и французского правительств. По данным бывшего министра Временного правительства

А. В. Карташева, к апрелю 1921 года французское правительство израсходовало на содержание врангелевской армии 200 миллионов франков. Так вот, французы стали намекать: ребята, пора и честь знать. С 1 февраля 1921 года Франция объявила, что прекращает всякую финансовую и материальную помощь.

В официальном сообщении из Парижа говорилось: «Напрасно было бы думать, что большевиков можно победить русскими или иностранными вооруженными силами, опорная база которых находилась вне пределов России, и, вдобавок, победить с помощью солдат, которые в момент наилучшего состояния армии в Крыму на родной почве не оказались в состоянии защитить его от прямого нападения советских войск».

Англичане ничего не заявили, но деньги тоже перестали выделять. Попытки Врангеля добыть деньги у русских промышленников закончились провалом. Они решительно не желали финансировать белогвардейцев.

Так что к декабрю 1921 года турецкие лагеря опустели. Солдат и офицеров частично переправили в балканские страны, частично они начали разбредаться по свету. Врангелю же пришлось ввязываться в разные дурно пахнущие политические игры. Так в Болгарии белогвардейцы участвовали в перевороте 9 июня 1923 года, в результате которого к власти пришло правое правительство. По сути, они действовали как обыкновенные наемники.

Между тем в 1921 году в связи с четырехлетием Советской власти была объявлена амнистия для рядовых участников Белого движения. Только из Болгарии уехало 11 тысяч человек. А всего в 1921 году на Родину вернулось 121 843 человека. Но кто-то уехал, а кто-то остался.

Еще в Константинополе Врангель понял, что без политической надстройки ему не обойтись. Как известно, если чего-то нельзя предотвратить, то нужно это возглавить.

Барон сформировал своего рода правительство в изгнании – «Русский Совет». Он был заявлен как «единственный носитель законной власти», объединяющий силы, борющиеся против большевиков. В «Русский Совет» вошли вместе с генералами П. Н. Врангелем, А. П. Кутеповым, П. А. Кусонским, П. Н. Шатиловым такие деятели, как граф В. В. Мусин-Пушкин, И. П. Алексинский, Н. Н. Львов, представитель Союза торговли и промышленности Н. А. Ростовцев, член ЦК кадетской партии князь П. Д. Долгоруков, бывший социал-демократ Г. А. Алексинский.