Геннадий Соболев - Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая: июнь 1941 – май 1942 Страница 6

В январе 1942 г. выпускник исторического факультета Ленинградского университета, участник обороны Ленинграда М. Б. Рабинович записал в своем дневнике с надеждой: «Будет же когда-нибудь написана история осады Ленинграда, где много героического и глупого, мужественного и трусливого»[69]. Спустя многие годы он, уже известный историк, с горечью констатировал, что «настоящая книга о блокаде так и не появилась»[70]. Академик Д. С. Лихачев вообще считал, что «правда о ленинградской блокаде никогда не будет напечатана»[71]. Другой известный блокадник, писатель Лев Успенский, веривший в 1942 г., что «когда-нибудь про время то, что нам в удел досталось… напишут люди много книг», одновременно выразил сомнение в том, что эти книги смогут передать правдиво блокадную жизнь ленинградцев:

Не им постигнуть то,Что сам ты знаешь,Как ты, мой современник,Умираешь, как дышишь ты,Что видишь, чем живешь[72].

В самом деле, книг о блокаде Ленинграда написано теперь много, но и сегодня остается открытым поставленный блокадниками вопрос: можно ли вообще постигнуть то, что пришлось пережить тогда ленинградцам? И все же опубликованные в последние годы новые источники – документы, дневники, воспоминания – позволяют приблизиться к этому пониманию. И здесь велика ответственность историка, который не должен в угоду политической конъюнктуре перечеркнуть результаты достижений его предшественников, пренебречь одними источниками и проблемами в пользу других, более созвучных новому времени. Только объективное изучение всех известных на сегодня исторических источников приблизит нас к «горькой правде» о блокаде Ленинграда.

Мне как историку блокадного времени очень хочется верить, что когда-нибудь в нашей стране придут к пониманию очевидной для специалистов необходимости опубликовать все документы, имеющие прямое или косвенное отношение к истории обороны и блокады Ленинграда. Без этого вряд ли можно понять и объективно исследовать это уникальное явление в истории Второй мировой войны. Начать надо с публикации всех документов директивных органов, определявших судьбу Ленинграда. Необходимо также опубликовать документы из личного фонда А. А. Жданова, хранящегося в Российском государственном архиве социально-политической истории; документы Военных Советов Ленинградского и Волховского фронтов из Центрального архива Министерства обороны РФ; документы Ленинградских городского и областного комитетов партии из Центрального государственного архива историко-политических документов Санкт-Петербурга; документы Ленинградского городского совета депутатов трудящихся и Ленинградской городской комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников, хранящиеся в Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга; документы Управления НКВД и НКГБ по Ленинграду и Ленинградской области, хранящиеся в архиве Управления Федеральной службы безопасности РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области.

В идеале это должны быть фондовые публикации, как это принято в мировой практике при изучении важнейших событий, а пока мы имеем несколько разрозненных тематических публикаций документов, выход каждой из которых зависел от политики КПСС в области идеологии и потому был связан с преодолением цензурных барьеров (разумеется, это в первую очередь относится к публикациям, вышедшим в советское время).

Первые сборники официальных документов, регламентировавших жизнь в осажденном Ленинграде, были изданы небольшим тиражом еще в годы войны и блокады. Это был «Сборник указов, постановлений, решений, распоряжений и приказов военного времени», который вышел в трех выпусках в 1942–1945 гг.[73] В 1944 г. был опубликован первый том сборника документов и материалов «Ленинград в Великой Отечественной войне», подготовленный сотрудниками Ленинградского Института истории партии под редакцией С. И. Аввакумова. Хотя это издание состояло в основном из материалов ленинградской печати, в нем были и редкие документы, как, например, впервые опубликованные сведения о нормах выдачи хлеба населению Ленинграда в 1941–1943 гг.[74] Второй том этого сборника, подготовленный под редакцией К. Г. Шарикова и охватывавший события 1943–1944 гг., также затрагивал некоторые стороны жизни блокадного Ленинграда, хотя основное внимание в нем уделялось, как и в первом томе, деятельности Ленинградской партийной организации[75]. Такой же характер носил и выпущенный в 1945 г. сборник «Ленинград дважды орденоносный»[76].

Можно утверждать, что партийное руководство Ленинграда во главе с А. А. Ждановым намеревалось дать этой публикаторской работе определенное направление, что видно из принятого 5 января 1944 г. решения Ленинградского обкома ВКП(б) о подготовке и издании сборника статей и материалов, освещающих опыт работы трудящихся Ленинграда за годы войны и блокады. Темы для этого сборника поручалось наметить А. А. Жданову, А. А. Кузнецову, Я. Ф. Капустину и П. С. Попкову[77]. К сожалению, о судьбе этого так и не вышедшего из печати сборника можно строить только предположения. Скорее всего, он так и не был подготовлен, хотя нельзя исключать, что его материалы могли быть уничтожены в результате «Ленинградского дела».

В 1945 г. были опубликованы два важных документа – «Акт Ленинградской городской комиссии о преднамеренном истреблении немецко-фашистскими варварами мирных жителей Ленинграда и ущербе, нанесенном хозяйству и культурно-историческим памятниками города за период войны и блокады» и «Доклад об итогах расследования злодеяний и учета ущерба, причиненного немецко-фашистскими захватчиками и их сообщниками Ленинграду». Созданная в мае 1943 г. под председательством А. А. Кузнецова Ленинградская городская комиссия, в которую наряду с партийными и советскими работниками вошли известные деятели культуры и науки, проделала огромную работу, обобщив данные от 6445 комиссий, созданных на предприятиях, в учреждениях и организациях. Эти данные нашли достаточно полное отражение в опубликованных в 1945 г. документах Ленинградской городской Комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, за исключением сведений о смертности населения от голода, хотя в представленном в Чрезвычайную государственную комиссию докладе об итогах расследования злодеяний немецко-фашистских захватчиков отмечалось, что «в результате голодной блокады в Ленинграде погибло 632 253 человека».[78] По-видимому, было решено, что сводные данные о смертности ленинградцев от голодной блокады должны были быть впервые оглашены на Нюрнбергском процессе, и в этом был определенный политический и психологический расчет: эти данные должны были стать обвинением Международного трибунала в адрес немецко-фашистских захватчиков, исключая другие толкования и сомнения.

К великому сожалению, сфабрикованное в 1949–1950 гг. «Ленинградское дело» не только прервало на многие годы начавшееся с таким трудом изучение истории обороны и блокады Ленинграда, но и привело к невосполнимой утрате многих ценных документов, материалов и экспонатов. В богатейшей коллекции печатных материалов «Ленинград в Великой Отечественной войне», собранной сотрудниками Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, из 50 тыс. различных материалов сохранилось менее половины – около 20 тыс.[79] Почти полностью были уничтожены экспонаты и фонды Музея обороны Ленинграда, созданного на основе выставки «Героическая оборона Ленинграда», открывшейся в апреле 1944 г. в Соляном городке и насчитывавшей более 10 тыс. поистине бесценных экспонатов[80]. В фондах Музея обороны Ленинграда хранились материалы из личных архивов, дневники, письма, фотографии, личные вещи солдат и офицеров, партийных и советских работников и простых ленинградцев. Хотя экспонаты и фонды Музея обороны были в значительной степени утрачены, они запечатлелись в памяти всех, кто успел посетить Музей до закрытия, а это были сотни тысяч ленинградцев и гостей города. Замечательный путеводитель по Музею обороны Ленинграда, составленный его директором Л. Л. Раковым, арестованным после закрытия Музея, стал не только прямым обвинением тем, кто его уничтожил, но и важным историческим источником для изучения блокады[81].

Перелистывая теперь страницы этого путеводителя, я оказался во власти собственных впечатлений от посещения музея вместе с моими одноклассниками в 1946 г. Прежде чем устремиться в здание Музея обороны Ленинграда, мы с большим любопытством стали рассматривать расположенные напротив него немецкие трофеи, среди которых были огромная пушка (если я не ошибаюсь, это была 420-мм мортира «Толстая Берта»), осадные орудия, танки «Тигр» и «Пантера», самоходные орудия «Фердинанд». Но больше всего, конечно, наше воображение поразило увиденное в самом музее: огромные карты-схемы, показывавшие, как проходила битва за Ленинград в различные периоды его обороны, красочные панно и портреты летчиков-героев Советского Союза М. П. Жукова, С. И. Здоровцева и П. Т. Харитонова и, конечно, личные вещи и оружие воинов. Не могли никого оставить равнодушными стенды, отражавшие борьбу с голодом. На одной из витрин экспонировались образцы продукции пищевой промышленности блокадного времени, рассказывалось об усилиях научно-исследовательских институтов по изысканию пищевых заменителей из промышленного сырья. Здесь посетители могли увидеть образцы разных блюд, приготовленных из ремней свиной кожи, снятых с текстильных машин. Особенно привлекал внимание макет ленинградской булочной с ее главным предметом – весами, на одной чаше которых находились 2 маленькие гирьки, а на другой – 125 г хлеба. Над весами расшифровка состава хлеба в декабре 1941 г.: мука ржаная дефектная – 50 %, соль – 10 %, жмых – 10 %, целлюлоза – 15 %, соевая мука, мучная пыль, древесные опилки – 5 %. Тем не менее некоторым посетителям показалось, что жизнь и быт блокированного Ленинграда могли бы быть представлены более ярко и открыто в своих деталях[82]. Теперь мне думается, что и здесь негласно присутствовала установка А. А. Жданова «не переборщить упадок». Зато представленная по соседству экспозиция, посвященная Ладожской Дороге Жизни, отличалась своим ярким оформлением – фотоснимки, диапозитивы, макеты показывали не прекращавшееся движение грузов по Ладоге во все времена года. Для Ладожского раздела были также изготовлены панорама трассы, панно и электрифицированная карта с обозначением ледовых трасс, наших зенитных батарей и огневых точек вражеских позиций.