Владимир Поляков - Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно» Страница 6

Огромный интерес представляют воспоминания А.А. Сермуля [92]. По-хорошему завидую историку Андрею Мальгину, который нашел время записать воспоминания Андрея Андреевича, а затем издать их. А.А. Сермуля я знаю десятки лет и искренне влюблен в этого человека. Коренной симферополец, сын старого большевика, Андрей едва не стал изгоем общества, но, на его счастье, отец — латыш, старый большевик, ответственный работник — умер буквально накануне обрушившихся репрессий. Его друзья — Юрий Гавен, Артур Миллер погибли в застенках, а члены их семей оказались в лагерях.

С юных лет Андрей увлекался техникой, а перед самой войной на своем мотоцикле осуществил восхождение на самую высокую гору Крыма Роман-Кош. На мотоцикле он приехал и в партизанский отряд, где прошел путь от рядового бойца до комиссара 6-го отряда, пройдя всю партизанскую эпопею «от звонка до звонка». В 1944 году кадровики вспомнили о том, что он латыш, и направили его в Латышскую стрелковую дивизию — единственное воинское латышское формирование Красной Армии периода Великой Отечественной войны. Выйдя со временем на заслуженную пенсию, Андрей Андреевич вернулся в родной город и стал работать лектором общества «Знание». В тот период я не раз слушал его выступления — они были прекрасны. Книга А.А. Сермуля удивительно честная, толерантная, и мы не раз обратимся к этим воспоминаниям.

Книга Н. Е. Колпакова «Всегда в разведке», если верить выходным данным, одна из самых последних по времени, но, судя по тексту, записи относятся к постперестроечному периоду [75]. Автор довольно откровенно пишет о такой, ранее табуированной теме, как каннибализм. Непредвзято и честно анализирует события, непосредственным участником которых был сам. Тем не менее одна фраза его воспоминаний меня покоробила: «В женскую диверсионную группу входили Надя Комарова, Вера Яковенко, Шура Рыбоволова и Мария (фамилию ее не помню)» [75, с. 156]. Дело в том, что память подсказала мне, что где-то что-то подобное я уже читал. Проверил свою партизанскую почту и обнаружил следующее: «В отряде была организована женская диверсионная группа, перед которой была поставлена задача минирования дорог, мостов. В группе было четыре девушки: Лена, Шура Рыбоволова и еще одна девушка, которая потом вышла замуж за Колпакова — начальника особого отдела отряда» [49, с. 1]. Это строки из воспоминаний Мамине Бекировой. Колпаков мог забыть фамилию Бекировой, но подмена татарского имени Мамине на Марию говорит о том, что в нем сработал «внутренний цензор». Он изъял из текста упоминание о партизанке — крымской татарке. Как это все знакомо! Если предатель, дезертир, «доброволец» — крымско-татарские имя и фамилия присутствуют обязательно. А вот если девушка диверсант, так: «Мария (фамилию ее не помню)». Действительно! Зачем людям знать, что были, оказывается, крымские татарочки партизанками.

В 1986 году издана книга воспоминаний партизанского радиста С. П. Выскубова «В эфире «Северок» [68]. В его работе освещаются действия разведчиков-десантников отдельного разведбатальона Черноморской группы войск. Детально представлена работа радистов. Книга написана абсолютно честно. В меру компетентности автор освещает события, непосредственным участником которых он был.

Особняком в перечне книг «новой волны» стоят «дневники» Н.Д. Лугового «Страда партизанская».

В своем предисловии сам автор пишет, что «предлагаемый вниманию читателя «Дневник» — не литературная форма, а подлинные дневниковые записи, сделанные в дни партизанского похода» [78, с. 10].

Но в предисловии редакции информация уже другая: «Книга основана на дневниковых записях Николая Лугового» [78, с. 3].

То, что книга, оказывается, основана на дневниковых записях, а не является таковыми, настораживает.

Даже по тем записям, что хранятся в моем архиве, можно сделать вывод, что мы имеем дело не с подлинным, буквальным воспроизведением записей 1941–1943 годов, а с их творческим осмыслением. Это своего рода те же «Побратимы», но написанные в форме дневника. В сохранившихся у меня копиях язык дневников Н.Д. Лугового лапидарный, мысль сжата, приводятся только факты.

Псевдодневники изобилуют поздними вставками, которые ни при каких условиях не могли появиться в тот конкретный период времени.

Например, такой пассаж: «Утром 23-й отряд партизан 2-го района двинулся к морю. В нем — раненые бойцы Зуйского отряда, спецгруппа КГБ СССР» [78, с. 294].

Название КГБ — Комитет государственной безопасности появилось после войны. В своих дневниках Н.Д. Луговой мог писать только о спецгруппе НКВД СССР. Эта спецгруппа КГБ СССР также упоминается на страницах 310, 319, 688. Но еще большие сомнения вызывают пространные тексты, рассказывающие о деятельности одного из редакторов «Дневников» Н.А. Клемпарского.

Описывается и то, как Н.А. Клемпарский попал в партизанский отряд:

«Записался (под вымышленной фамилией, конечно) в бригаду заготовителей дров для румынской воинской части. В лесу из бригады дровосеков бежал, попал в Джанкойский партизанский отряд.

— Теперь вот — к вам, в свой, Зуйский. Давайте винтовку…

— Винтовку, говоришь?

— Да, винтовку. У румын не выпросил. Джанкойцы, долго проверяя мою личность, на кухне держали, картошку чистил, а руки-то к настоящему делу тянутся — к винтовке. Вы-то, надеюсь, понимаете?» [78, с. 199].

Текст довольно странный. Почему румыны должны были давать ему винтовку?

Бывший комиссар Джанкойского партизанского отряда Е.Д. Киселев, которому, по счастью, довелось прожить долгую жизнь, имел другую версию появления Н.А. Клемпарского в лесу и неоднократно излагал ее на заседании президиума секции партизан. Заключалась же она в том, что однажды Е.Д. Киселев с бойцами своего отрада перехватили подводу с полицаями. Всех задержанных уже приготовились расстрелять, как вдруг, совершенно случайно подъехал Н.Д. Луговой. Увидев среди полицаев Н.А. Клемпарского, с которым он когда-то вместе работал, увез его с собой.

Было бы интересно, как выглядели бы дневниковые записи Н.Д. Лугового, если бы их редактировал не Н.А. Клемпарский, а Е.Д. Киселев. Историю эту я слышал от нескольких человек: Н.А. Дементьева, А. А. Сермуля, В.Д. Зиновьева. В воспоминаниях А. А. Сермуля она тоже нашла отражение, но без упоминания фамилий. В воспоминаниях Н.И. Дементьева — с фамилиями. Менее всего я хочу упрекнуть в чем-либо Николая Анатольевича Клемпарского. Жизнь штука сложная, и путь в партизаны у многих был ох как не прост, но, как говорили древние: «Платон мне друг, но истина дороже».

На этом мне бы хотелось закончить говорить о том негативном, что, к сожалению, вкралось в книгу, и осмыслить то, что в настоящем издании является принципиально новым и ранее не известным.

Во всей мемуарной литературе о крымских партизанах, о командующем партизанским движением в Крыму А.В. Мокроусове все авторы писали словно по одному и тому же клише: активный участник восстания в Петрограде; командовал Крымской партизанской армией в тылу у Врангеля; в 1936 году воевал в Испании…

При этом, как правило, замалчивались обстоятельства его отстранения от должности в 1942 году.

Впервые иную точку зрения об А.В. Мокроусове я услышал от приехавшего из Москвы Героя Советского Союза В.Б. Емельяненко, который в те годы собирал материал к своей будущей книге о партизанских летчиках. Познакомились мы с ним в квартире Н.Д. Лугового. Его фраза о том, что А.В. Мокроусов в пьяном виде отдавал приказы о расстреле партизанских командиров, меня ошеломила. Потом я пытался расспрашивать об этом Николая Дмитриевича, но кроме брани в адрес А.В. Мокроусова ничего добиться не мог, он отказывался беседовать на эту тему. Примечательно, что в своей книге «Побратимы» он, единственный из всех мемуаристов, ни словом не упомянул об А.В. Мокроусове.

Это было самое большое, что он мог себе позволить в то время. В «Страде партизанской» Н.Д. Луговой полностью срывает с А.В. Мокроусова весь глянец. Он даже вводит в оборот такой термин, как «мокроусовщина». Основное обвинение — это бездарное руководство и «избиение командирских кадров».

Вторая тема, которая красной нитью проходит через всю канву «Дневника», — это конфликт в высшем руководстве партизанского движения в Крыму.

«Доколе! До каких пор в партизанском лесу у нас будет полыхать пламя этой грязной войны… Она так вредна, эта междоусобица! Это же не тот принципиальный спор, в котором истина рождается. Нет, это распри. Драчка группировок» [78, с. 209].

Совершенно невольно Н.Д. Луговой затронул такую тему, как перегруженность партизанских формирований всевозможными районами, секторами с их надуманными командирами, комиссарами, начальниками штабов, особыми отделами, заместителями по комсомолу, трибуналами. Нередко эти должности искусственно создавались для того, чтобы пристроить того или иного человека. Как это напоминает сегодняшний день!