Борис Миронов - Страсти по революции: Нравы в российской историографии в век информации Страница 6

Когда я познакомился с текстом, присланным мне для подготовки ответа, я подумал: редакция намеренно поднимает градус дискуссии, чтобы привлечь к ней внимание, и мне дадут возможность пропорционально ответить. Поэтому даже написал С.С. Секиринскому, подготовившему текст, что он сделал свою работу талантливо. Но, к моему разочарованию, когда я подготовил ответ, А.Н. Медушевский (бывший тогда главным редактором) отказался его печатать в представленном виде, сославшись на «превышение стандартного объема журнальной статьи», «крайне негативные эмоциональные оценки личностей и мотивов поведения оппонентов автора» и «обвинения против лиц, не принимавших непосредственного участия в дебатах “круглого стола”».

Мой ответ, по моему убеждению, не просто отредактировали, а подвергли цензуре; из него под предлогом сокращения исчезли важные аргументы, соображения, мысли, да и полемический дух. На предложение позволить мне сократить текст по своему усмотрению, если дело в его объеме, и понизить температуру полемики в разумных пределах я получил отказ. Однако отклики моих оппонентов, речь идет о В.П. Булдакове, И.В. Михайлове и Т.Г. Леонтьевой, которым можно предъявить те же претензии, были опубликованы без изменений.

В моей долгой профессиональной жизни это второй случай неприемлемой для меня цензуры. Первый случился в 1962 г., когда цензура «зарезала» мою статью о повышении российских цен в XVIII в., опасаясь возникновения у читателя нежелательных ассоциаций с повышением цен в СССР, произошедшим в 1961 г. И вот через 50 лет, совсем в другой эпохе, мне приходится вновь сталкиваться с цензурой! Это одновременно и горько, и смешно. Не согласившись с цензурной правкой, я отказался от публикации ответа в стерилизованном виде, попросив добавить примечание в конце материалов «круглого стола», что делаю это ввиду цензурной, по моему мнению, обработки текста. Однако А.Н. Медушевский вместо этого, по-видимому, в отместку за мое упорство в том же номере «Российской истории», помимо материалов «круглого стола», опубликовал еще одну отрицательную статью против моей концепции{16}.

Не менее показательная история произошла и в журнале «Вопросы истории». В октябре 2010 г. там была напечатана рецензия А.Н. Островского в разделе под рубрикой «Дискуссионные проблемы», т.е. под видом дискуссионной статьи объемом 2 а.л.{17} Редкое счастье для автора рецензируемой монографии. Однако редколлегия не объявила о начале дискуссии и никого публично и открыто к ней не пригласила, в том числе и меня. Пришлось самому обратиться в журнал и с большим трудом уговорить главного редактора А.А. Искендерова опубликовать мой ответ. Я полагал, этим дело и закончится. Моя книга начала дискуссию. Поступила рецензия (критическая статья) на книгу. Я отвечаю последним. Такова обычная практика. Однако в мае 2011 г. вышла еще одна отрицательная статья-рецензия С.А. Нефедова, в которой утверждалось, что я — идейный наследник и проповедник идей апостола «холодной войны» Дж. Кеннана, следую его призыву показать успехи российской экономики и случайный характер русской революции, словом, в рецензии намекалось, что я проводник американских интересов, своего рода пятая колонна в российской историографии. Прямо как в 1937-м году!!! А месяц спустя, в июне 2011 г., опубликована вторая статья А.Н. Островского (объемом более 2 а.л.), содержавшая элементарные подтасовки и обвинявшая меня в непрофессионализме в вопросах статистики, в политической ангажированности и в том, что я выполняю социальный заказ. Чей, правда, не указывалось, но внимательный читатель должен был догадаться сам, а если нет, то С.А. Нефедов в предыдущем номере журнала ясно указал — апостола «холодной войны» Дж. Кеннана.

Я подготовил ответ А.В. Островскому и отправил в журнал. В ноябре 2011 г. звонил в редакцию и разговаривал с ответственным секретарем журнала В.В. Поликарповым. Он ответил: вторая статья А.В. Островского в журнале подводит итоги дискуссии; редколлегия приняла решение о ее прекращении, поэтому мой ответ печататься не будет. Между тем дискуссии, собственно, не было. Редакция напечатала три отрицательные статьи-рецензии на мою книгу (две А.В. Островского и одну С.А. Нефедова) и статью Л.М. Рянского (в № 5, за 2011 г.), имеющую весьма отдаленное отношение к обсуждаемой проблеме уровня жизни в пореформенный период и происхождения русских революций. Как видим, была придумана и реализована оригинальная схема «дискуссии» — А.В. Островский начинает, получает поддержку С.А. Нефедова и заканчивает. А настоящему главному участнику и зачинателю дискуссии, Миронову, отводится роль мальчика для битья.

Можно ли считать, что описанное проведение дискуссии в двух журналах, являлось результатом простого стечения обстоятельств? Не могу ясно ответить на этот вопрос. Но трудно как-то по-другому объяснить сценарий, разыгранный редакцией «Вопросов истории», кроме как желанием устроить публичную экзекуцию сторонникам оптимистической концепции (в моем лице) со стороны приверженцев концепции пессимистической. Не припомню в анналах случая, когда бы нестоличный историк без протекции напечатал в «Вопросах истории» в течение восьми месяцев две огромные по масштабам журнала ругательные статьи (по 2 а.л.) против одного и того же автора и чтобы ему на помощь привлекли второго критика из провинции (имею в виду А.В. Островского и С.А. Нефедова). Сторонники пессимистической концепции явно консолидировались, найдя журнал, который их охотно печатает и, значит, поддерживает.

И все же больше всего меня удивило другое. В моем ответе на вторую статью А.Н. Островского доказана недобросовестность критика, который в буквальном смысле занимался инсинуациями. Мне казалось: честь, репутация журнала как академического требовала опубликовать ответ или хотя бы извиниться. Но В.В. Поликарпов решил по-другому: «Это Вам так кажется», — ответил он мне на возражения. Полагаю, он сказал истинную правду о том, что он думает. Ему, как последовательному стороннику традиционной концепции, мои аргументы не кажутся убедительными, возможно, он их просто не воспринимает. Мой ответ публикуется в настоящей книге, и каждый читатель может убедиться, кто на самом деле прав.

В.В. Поликарпов после публикации моего ответа на первую статью А.В. Островского даже заметил: Миронову устроили прекрасную рекламу, и у него нет оснований обижаться на журнал, напротив, он должен быть нам благодарен. Рекламу, конечно, устроили, но в пользу кого?! Не думаю, что старались ради меня. Если я заблуждаюсь, пусть мое неверное предположение послужит рекламой журналу в той же степени, в какой критические статьи о моей книге послужили рекламой мне.

Подчеркну: не имею ничего против любой, даже грубой критики при одном, правда, условии — чтобы критикуемому автору позволили адекватно и пропорционально ответить. А когда такой возможности не дают, получается объективно или субъективно, что журнал отстаивает не интересы науки, а групповые интересы историков, объединенных вместе определенной концепцией. Но в научной периодике так не принято, и «Вопросы истории» формально давно перестали быть партийным журналом.

Возникает еще один вопрос: как раскритикованному автору ответить на критику? Ведь журналы не печатают ответ на критику, опубликованную в другом журнале. На это, наверное, и рассчитывают организаторы подобных «дискуссий». Уверен: автор имеет право на пропорциональный критике ответ. Без такого права научные дискуссии имеют тенденцию превращаться в разгромы или погромы. Гласность и прозрачность — лучшее средство защиты для человека, не располагающего административным ресурсом и социальным капиталом (имеются в виду социальные связи, выступающие ресурсом для получения выгод), которые, как показывает практика, по-прежнему играют важную, а может быть, даже большую, чем прежде, роль в историографии.

Как ни обидно (за историков) это констатировать — противоположный пример дают неисторические журналы. В «Полисе» напечатали рецензию Владимира Георгиевича Хороса, содержащую много замечаний и предложений, прислали мне ее и попросили дать ответ. Я его написал, и его напечатали без всяких изменений. Рецензия — интересная, конструктивная; подсказала мне, как усилить аргументацию и какие коррективы в мои построения внести. Журнал «Общественные науки и современность» напечатал большую статью С.А. Нефедова против моей концепции. Редакция сама прислала мне ее и даже настаивала дать ответ. В чем причина? Может быть, в том, что оба журнала не участвуют в разборках историков, заинтересованы в интересных статьях, а не в тех авторах и концепциях, которые разделяются руководством журнала?!

Однако, как бы то ни было, существование серьезных оппонентов, пристрастных и даже недобросовестных критиков я считаю благом. Они не дают успокоиться и почивать на лаврах, держат все время в форме и стимулируют поиски новых аргументов и более убедительных доказательств. Вот почему человеку повезло, если у него хорошие враги. Именно поэтому Петр I на праздновании победы под Полтавой в 1709 г. провозгласил тост за своих «хороших врагов» — шведов: «Пью за здоровье моих учителей в военном искусстве!» Никто тебе не враг, а все они тебе — учителя.