Яков Голосовкер - Логика античного мифа Страница 6

Отсутствие действующей каузальности не исключает особого логического обоснования сверхъестественных явлений. Логика сверхъестественного существует, но какая?

Афина рождается из черепа Зевса. Она – мысль Зевса. Здесь закон причинности снят, но только в отношении законов естественных (природы). Логическое основание в скрытой форме дано. (Афина – мудрость, мысль Зевса). И этого достаточно для того, чтобы ментальный факт (то есть логическое основание) превратился в факт естественный, в вещественный аргумент. Пример – океанида Метида, то есть мысль, разум, мудрость. Ею, титанидой, насильно овладел Зевс. Она от него беременна. Она должна родить дочь, которая будет равна по мудрости и силе ее отцу Зевсу. И вслед за дочерью должна родить сына, более мощного, чем Зевс. Зевс, использовав хитрость, проглатывает беременную Метиду в тот момент, когда она превратилась в крохотное существо. Он опасается рождения сына. Материнский плод проглоченной Зевсом Метиды, то сеть дочь Мысли, развивается теперь в самом Зевсе. Дочери Мысли естественно родиться из головы Зевса, из вместилища мысли, то есть из самой мысли Зевса. На то он теперь «метиета Зевс»[24]. Из вместилища разума, из головы Зевса, и рождается Афина, богиня мудрости. При этом миф до того конкретно-вещественно берет факт рождения из головы, что привлекает еще в роли повивальной бабки Прометея или его заместителя (в квартале Керамик Афин) и соперника по ремеслу бога Гефеста[25] или даже Диониса: ударом молота они раскалывают Зевсу череп, чтобы дать выход плоду.

На ком шлем-невидимка Аида, тот становится невидимым, как только повернет на голове шлем. Анд означает «невидимый»: народная этимология. По существу он – смерть. Смерть приходит невидимой. Объяснение, каким образом предмет становится невидимкой, миф не даст. Акт перехода образа из зримого в незримый (например, когда Персей подступает к Медузе в шлеме-невидимке) представим, но причинно не обусловлен и непонятен. ‹…› Не забудем, что Горгоны – божественные существа: две из них бессмертны, и все же для них бессмертных Персей становится невидимым.

Уэллсу в повести «Человек-невидимка» необходимо было объяснить научно настроенному читателю, каким образом тело, оставаясь телом, становится невидимым. Дано научное объяснение: действие на организм химического состава изобретенного гениальным химиком. Логика чудесного снята: метаморфоза героя причинно обусловлена. В эллинском мифе акт совершается только в силу абсолютного желания, нашедшего свое (иррациональное) выражение в волшебном неизменном свойстве шлема – делать незримым.

Для эллина логика чудесного не нуждается в интерпретация здравого смысла. Он принимает ее как эстетический факт, ибо, повторяем, эстетический факт есть для пего объективное бытие – факт онтологический, а не психологический. Логика сюжета требует, чтобы герой стал незримым, и он им становится, надев шлем-невидимку. Категория видимости материального существа снята. И в этом-то и состоит в мифе логика чудесного, что в любой момент совершается снятие свойств и качеств чувственно воспринимаемого материального мира без аннулирования материальности этого мира. То сеть перед нами причинно не обусловленное снятие свойств-качеств материального мира, самой видимости трехмерного тела – без какого-либо физического или химического изменения свойств этого тела.

Если же миф и дает причинно обусловленное объяснен чудесного акта, то и сама причина не менее чудесна, чем акт, и является такой же эстетической игрой. Пример:

Эпическая традиция предлагает причинное объяснение превращения тела из зримого в незримое в порядке второго чуда. Когда богу-покровителю героя надо спасти героя от гибели, он окружает его темным облаком и уносит с поля битвы. Та неоднократно были спасены Гектор Аполлоном, Эней и Парис-Афродитой и другие. Афина окружает тьмой Одиссея, чтоб он не был замечен. Сами боги предстоят пред лицом смертны невидимыми существами. Почему? – Потому что (как мы уже знаем из мифологии) на глазах смертного лежит пелена. Зрение смертных предельно. Они не могут видеть богов. Но когда боги снимают с глаз смертного пелену (ограниченность зрения), смертный полностью прозревает, обретая божественное зрение: он видит бога, он видит все *.

Во время собрания ахеян, в сцене ссоры Агамемнона с Ахиллом, Афина является на собрание зримой только для Ахилла, с глаз которого спала пелена мрака, но для других она остается незримой (Илиада, I, 198).

Позднее, еще на почве эпической традиции, античный рационализм, покидая мир чудесного, при своей натурфилософской тенденции, пытается истолковать причину того, почему боги незримы, при помощи учения о тонком эфирном веществе, из которого якобы состоят тела богов: это нечто вроде сухого огня Гераклита [26]. Гомер указывает на особый состав-лимфу, текущую в кровеносных сосудах богов вместо крови[27]. Но эти объяснения не делают богов менее материальными. Их тела остаются трехмерными (и подверженными органическим процессам). Боги ели, пили, вступали в половые сношения, рождались, росли и прочее. Они не были также призрачными или тенеподобно-облачными, подобно сотканным из эфира призракам, но могли таковыми предстать.

Впрочем, и эти, якобы призрачные, призраки, эти облачные существа, как и сама богиня облаков Нефела, вовсе не столь облачны и не столь призрачны: с призраком Елены Парис, а затем троянский царевич Деифоб разделяет ложе в Трое, обнимая отнюдь не тенеподобное тело, а плоть женщины; и Менелай у Еврипида, до его прибытия в Египет, отнюдь не играет роли дремного целомудренного созерцателя красоты вновь обретенной «призрачной» Елены. Он не тщетно, как Фауст у Гете, протягивает к ней руки. Иначе он не обманулся бы: Елена – женщина, тело. И Иксион не поддался бы обману, если бы призрак Геры был только призраком. Ведь призрачная «Гера» родила от Иксиона Кентавра. Сама Нефела, богиня облаков, будучи женой Афаманта, родила ему Фрикса и Геллу.

Конечно, мы можем и здесь увидеть во влюбленных героях безумцев, принимающих галлюцинацию за действительность и призрак (фантом) за женщину, как это лукаво дано в неоконченной повести Лермонтова «Штосс». Там художник Лугин играет в штосе со стариком призраком (якобы призраком) на фантом женщины, реющей за плечом таинственного ночного гостя[28]. Но эллинский миф не позволяет себе в тексте такой психологической игры. Он всегда до конца реален. И если налицо галлюцинация, мнимость, как это представлено в борьбе героя с оборотнями водяной стихии [29], то миф открыто заявляет: «Это морок, это только эстетическая игра». В мифах о второй Елене[30] и о мнимой Гере «призраки» введены моральной тенденцией [31] (в более позднюю эпоху) с целью спасти честь почитаемой в Спарте богини Елены или честь богини Геры, почитаемой всей Элладой. Но для логики чудесного моральная тенденция не имеет обязательной силы. Если логика требует страстных объятий, то призрак обретает все качества страстной любовницы, хотя как призрак обладать ими не может. Призрак не может, но логика этого хочет – и чудо совершается *[32]. Два положения в отношении причинности в мире чудесного:

1. В действительной жизни причинная последовательность есть временная последовательность. В чудесной действительности мифа причинная последовательность может лежать вне времени: она вневременна.

2. Для того чтобы что-либо произошло, нет необходимости в каких-либо переменах в предшествующих обстоятельствах. Для этого необходимо одно: желание. Пример:

Волшебный корабль феаков несется в «Одиссее» к берегам Итаки без руля. Им никто не управляет. Одиссей спит. Что нужно было для того, чтобы корабль попал в Итаку? – Желание Одиссея вернуться на родину.

На этом основании свершается действие любого волшебного предмета: надо только пожелать и предмет немедленно исполняет желание, причем безразлично, желает ли вор, укравший этот волшебный предмет, или его хозяин. Моральная сторона выключена из логики чудесного. Смысл желания только в его исполнении.

Еще пример:

Рог изобилия неиссякаем: он вечно изобилует пищей, плодами. Желание вкусить пищу есть единственная причина, обусловливающая действие рога. Никаких особых обстоятельств для того, чтобы вместо съеденной пищи появилась новая – не нужно. То, что рог изобилия есть символ вечного плодородия (земли), – это уже истолкование, а не логика, это истолкование смысла образа.

Хотя в эллинском мифе нет ничего метафизического – все вещественно, все реально, тем не менее вещество пищи (плоды) появляется в роге из ничего. То есть положение логики здраво смысла ех nihilo nihil fit «из ничего и получается ничего», заменяется в логике чудесного положением ех nihili omnia fit «из ничего возникает все» – стоит только высказать желание.