Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 3. (1967-1968) Страница 6

Вчера вечером мне звонил Горегляд, а сегодня — Кузнецов. Оба доложили, что в Центр приезжал Нефедов и что он согласился совместить замеры потребления кислорода с комплексными тренировками на тренажере в ЦПК. Но сегодня в разговоре по телефону с Керимовым Правецкий опять настаивал на проведении трехсуточного эксперимента в институте Минздрава.

5 февраля.

Прилетели генерал Долгушин из Ташкента и подполковник Крижановский из Москвы для руководства службой поиска. Оба доложили, что все самолеты, вертолеты и эвакуационные команды заняли исходные положения. Погода в районе полигона хорошая, мороз — 20–30 градусов.

Горегляд сообщил, что заболела Муся, температура у нее вчера вечером была около 39. Я беспокоюсь, что Муся будет пытаться переносить грипп на ногах, и просил Леонида Ивановича, чтобы он с помощью врачей заставил ее несколько дней полежать в постели. Оля уже поправилась и с понедельника пойдет в школу. «Николай второй» — так окрестил Горегляд нашего Николашку чувствует себя хорошо.

6 февраля.

Встал в 2 часа по местному времени. Морозная, звездная ночь и очень сильный ветер. Через два часа начнется заседание Госкомиссии.

Сегодня мы будем в третий раз пытаться запустить беспилотный «Союз». Две первые попытки были неудачными. Корабли серии «Союз» были задуманы еще в 1961 году, они строились мучительно долго и получились недостаточно надежными. По идее (стыковка, маневр) — это хорошие корабли, — но ее исполнение оказалось ниже наших возможностей. Мы безраздельно верили в надежность «Востоков», но у нас нет такой веры в безотказность «Союзов». Подготовка корабля № 3 на полигоне выполнена очень тщательно, корабль наверняка будет выведен на орбиту, а вот за «хорошее поведение» его в космосе и при посадке пока трудно ручаться. Затянувшиеся испытания систем корабля и две неудачи подряд при пусках всех настораживают. Беспокоит нас и слабость технического руководства: Мишин не силен, да еще к тому же и болеет почти две недели в дни подготовки пуска.

…Заседание Госкомиссии и пуск «Союза» № 3 сегодня не состоялись. Перед самым выездом на старт мне позвонил оперативный дежурный и передал, что пуск откладывается ровно на сутки. Я не знаю пока причин переноса пуска, но их может быть только две: или болезнь Мишина или новые технические неполадки.

7 февраля.

Вчера вечером на «Союзе» обнаружили неисправность — «плюс» на борту из-за замыкания электросети в бытовом отсеке. Найти такую неисправность на старте за одни сутки до пуска — это большая удача. Пускать ракету с «плюсом» на борту нельзя из-за опасности непрохождения радиокоманд и отказов в большинстве систем корабля и ракеты. Если бы не удалось найти этот дефект, то пришлось бы снять ракету со старта, произвести отстыковку корабля от ракеты, отвезти корабль по железной дороге на 31-ю площадку, слить с него горючее и снова начать весь цикл подготовки — все это могло задержать пуск на 2–3 недели.

В 4:00 состоялось заседание Госкомиссии. Приняли решение: приступить к заправке ракеты топливом и произвести пуск в 6:00 по московскому времени. После заседания мы несколько раз оставались один на один с Мишиным, но он ни разу не заговорил о необходимости эксперимента с космонавтами в институте Минздрава. Я знал, что Керимов рассказал Мишину о состоявшейся между нами беседе по этому вопросу: «забывчивость» Мишина я понял как молчаливое отступление и не счел необходимым напоминать о его промахах. Мы вели разговоры на многие другие темы, старательно обходя наши прошлые разногласия.

Подготовка к пуску прошла нормально. Температура воздуха была — 22 градуса, сила ветра — 7–8 метров в секунду: работать было очень трудно, но стартовая команда работала самоотверженно. Я решил на этот раз быть во время пуска в бункере. Ракета взлетела в 6:20, задержка пуска произошла из-за неполадок в системе обогрева. В конце активного участка полета ракеты мы пережили несколько тревожных минут. Дело в том, что радиосвязь с кораблем прервалась раньше выхода его на орбиту, оказавшуюся более низкой, чем обычно. При всех пусках пилотируемых кораблей ИП полигона обеспечивал нам надежную связь с ними до выхода на расчетную орбиту, а в данном случае «Союз» ушел за горизонт раньше, чем он стал спутником. Связь с кораблем поддерживал ИП Сары-Шагана, но нам он передал данные, подтверждающие выход корабля на орбиту, только через восемь минут после ухода «Союза» из зоны «видимости» ИП полигона. Эти минуты дорого обошлись для наших нервов.

Через 20 минут после пуска все руководство собралось в МИКе второй площадки. Керимов и Мишин решили вылететь в Крым в 15:00, а я — в 11:00.

7 февраля. Евпатория.

Через 4 часа 50 минут полета наш Ан-12 произвел посадку на аэродроме Саки. На десять минут раньше нас прилетел Ту-124 с маршалом Руденко, Поповичем и Добровольским. Все наши офицеры разместились в Евпатории в гостинице «Украина», а мы с маршалом — в небольшом обкомовском домике у самого берега моря. Около 16:00 мы уже были на командном пункте, расположенном в 20 километрах от Евпатории. Трегуб, Карась и Раушенбах доложили нам, что первая коррекция орбиты на 5-м витке прошла успешно. Орбита изменилась к лучшему, но изменения ее параметров после первой коррекции были незначительными. Продолжительность существования корабля на новой орбите (апогей — 238 километров, перигей — 172 километра) составляет всего 48 витков. О полете корабля «Союз» № 3 объявили в печати под «вывеской» «Космос-140». В 17:00 корабль ушел с территории СССР и до 13 витка он будет за пределами зоны приема наших телевизионных и УКВ-связей.

Евпаторийский КП достаточно хорошо оснащен самыми мощными антеннами. Отсюда уже осуществлялось управление полетами к Луне, Венере и Марсу. Для управления пилотируемыми кораблями на КП еще многого нет, но общими усилиями мы должны сделать его основным пунктом управления всеми космическими полетами.

Более двух часов мы с Руденко гуляли по берегу моря. Был теплый, очень тихий вечер (+14 градусов). После московских и байконурских морозов было приятно ощущать теплоту Черного моря. Я доложил Руденко о ходе работ на полигоне, о переговорах с Мишиным и Керимовым, а он рассказал мне о своих попытках добиться решений по реорганизации службы поиска, о разговорах с Пашковым, Трегубом и Правецким.

Около 22-х часов прилетели Мишин и Керимов, оба они разместились вместе с нами. Выпили за успешный запуск «Союза», мирно поговорили о перспективах дальнейших полетов, поиграли в бильярд и отправились отдыхать.

8 февраля.

Встали в 1:30. В 2:00 Руденко, Керимов, Мишин и я были уже на КП. Трегуб, Раушенбах и Феоктистов доложили, что «Союз» на пятом витке, по-видимому, не принял команду на закрутку на Солнце, и солнечные батареи не пополнили запасы электроэнергии на корабле. Кроме того, обнаружено, что запасы рабочего тела в системе астроориентации по неизвестным причинам сократились за время полета до 50 процентов. Возникла опасность вынужденной посадки корабля из-за недостатка электроэнергии и рабочего тела. После длительной консультации со специалистами решили повысить орбиту корабля, опробовать систему астроориентации и дать еще одну команду на закрутку корабля. На 22-м витке был включен корректирующий двигатель — он проработал 58 секунд и сообщил кораблю импульс 36 метров в секунду. После этой коррекции параметры орбиты резко улучшились (апогей — 310 километров, перигей — 220 километров), и корабль получил возможность летать более 200 суток. Но команды на ориентацию и закрутку на Солнце опять не были выполнены кораблем, а запасы рабочего тела полностью израсходовались. К вечеру всем стало ясно, что если нам не удастся успешно осуществить еще одну попытку закрутки, то придется сажать «Союз» раньше срока — на 33-м витке. Проверить, принял ли корабль команду на закрутку, можно было только на 29-м витке (в 1:30 следующего дня). В 22:00 мы уехали отдыхать, с тем чтобы к 2 часам ночи вернуться на КП и решать вопрос о посадке корабля.

Тревожным и трудным был этот день. Но несмотря на серьезные отказы техники, я радовался этому полету. Отказы были только в тех системах (закрутка, астроориентация, питание рабочим телом), на которых было ручное дублирующее управление, позволяющее космонавту вмешаться в их работу и устранить ошибки автоматики. Все остальные системы и параметры корабля были в норме. Корабль «Союз» показал хорошую маневренность и надежную работу всех двигателей и системы ионной ориентации.

9 февраля. Евпатория — Москва.

В 1:40 Трегуб сообщил по телефону, что закрутка на Солнце не прошла. Продолжение полета на третьи сутки стало невозможным из-за ограниченного количества энергии и рабочего тела на борту «Союза». В 2:30 все собрались на КП и приняли решение сажать корабль на 33-м витке. В связи с тем, что запасы рабочего тела в системе астроориентации были полностью израсходованы при попытках закрутить корабль, в нашем распоряжении была только система ионной ориентации. Эта система хорошо показала себя при первом полете «Союза» 28 ноября 1966 года, дважды она отлично сработала и в данном полете при осуществлении коррекций орбиты. Вчера в ходе многочисленных и продолжительных консультаций со специалистами и разработчиками систем мы убедились, что многие инженеры и конструкторы недостаточно хорошо знают корабль. Сегодня это проявилось в еще более тяжелой форме: Б. В. Раушенбах автор системы ионной ориентации — доложил, что при включении тормозного двигателя из-за помех от его выхлопных газов ионным датчикам корабль может потерять ориентацию и не сойти с орбиты. Все инженеры, конструкторы и даже Мишин подтвердили большую вероятность отказа системы ионной ориентации. Обстановка накалилась до предела, мы с большим напряжением ждали прохождения команд на спуск корабля и их исполнения. К счастью, все наши страхи оказались ложными: ионная ориентация сработала отлично, ТДУ включилась и столкнула корабль с орбиты. Первые минуты спуска прошли хорошо, но после раскрытия парашюта не работали УКВ-передатчики корабля, а КВ-передатчики работали плохо: «Круги» и самолеты не смогли запеленговать корабль в ходе спуска и определить точку его приземления.