Б Николаевский - Тайные страницы истории Страница 6

Н. А. Андриканис, молодой московский адвокат, в 1905-- --1907 гг. был членом большевистской организаций Москвы и в качестве большевика поддерживал сношения с семьей Шмита. На старшей из сестер Шмита он женился в 1907 г. В то же время БЦ привлек его к хлопотам по реализации наследства35. В 1907-- --1908 гг. Андриканис входил в состав большевистской группы содействия РСДРП в Париже; но в конце 1908 г. из этой группы вышел, хотя и заявил, что остается социал-демократом36- Именно к этому времени относится начало суда между БЦ и Андриканисом, причем этот суд (его председателем был М. А. Натансон, один из лидеров партии эсеров) обязал Андриканиса внести в кассу большевиков не то треть, не то половину той суммы, которая была получена его женой из наследства Н. П. Шмита37. Несомненно, что

именно к этому времени относится и вторая полоса угроз со стороны Таратуты, который должен был быть недоволен этим решением суда, и обращение Андриканиса в ЦК с жалобой на эти угрозы, на поведение БЦ в этом деле вообще, и его специальное указание на недопустимое поведение БЦ, который пытается обратить на фракционные нужды состояние Шмита, завещанное партии. Текст этого обращения Андриканиса в печати неизвестен, но Каменев его определял как попытку "достаточно искусно маскировать тяготеющее на нем обвинение в покушении на партийное имущество"38.

Это обвинение в основе, по-видимому, правильно: бывший большевик Андриканис к делу реализации наследства Шмита подходил, конечно, с корыстными личными целями, стараясь урвать себе как можно большую долю. Но сама возможность такого подхода была создана той корыстной фракционной игрой, которую повел вокруг наследства БЦ. В только что приведенной цитате Каменев говорит о покушении Андриканиса на партийное имущество. Но в то время, когда Шмит делал свои распоряжения о передаче его имущества партии, зимой 1906--1907 г., существовала только одна объединенная РСДРП, с общим ЦК, с общею социал-демократической фракцией в Государственной думе и т. д. Только этой объединенной партии принадлежало все партийное имущество. БЦ имел имущество фракционное. Но лидеры большевистской фракции решили и партийное имущество захватить в пользу своей фракции: так они поступили с американскими деньгами, собранными в фонд Горького, так они поступили с наследством Шмита. Андриканис в начале 1907 г. пытался против этого бороться и дал общепартийному ЦК сведения об игре, которую вели большевики. Но ЦК, в котором тогда большинство составляли большевики вместе с их прочными союзниками, польскими социал-демократами, от этого сообщения отмахнулся: предоставил большевикам вести это дело, оставив за собой лишь право вернуться к вопросу, когда реализация наследства будет закончена, и лишь обязав большевиков держать ЦК в курсе этого дела.

После этого Андриканис замолчал больше, чем на два года- В это время он входил в парижскую группу большевиков-ленинцев, посещал их собрания. Его никто не беспокоил. БЦ им занялся только с конца 1908 г., после того, как реализация той половины наследства Шмита, права на которую перешли к младшей сестре, вышедшей замуж за Таратуту, уже подошла к концу. Весною и летом 1909 г. дело БЦ против Андриканиса разбиралось третейским судом. Судьями были лица безупречной, по партийным понятиям, честности -- Натансон, А. Ю. Фейт и др. Очень важно, что этот суд обязал Андриканиса передать БЦ не всю ту долю наследства, которую получила жена Андриканиса, старшая из сестер Шмита, а только часть -- или треть, или половину. Это решение

может иметь только одно объяснение: Андриканис очевидно доказал, что сам БЦ признал его права на остальную часть наследства. В эмиграции, действительно, тогда ходили слухи, что после первых разоблачений Андриканиса, в 1907 г., он замолчал об этом деле потому, что между ним и представителями БЦ было заключено соглашение, согласно которому Андриканис, за поддержку большевистской версии о том, что наследство было предназначено не для всей партии, а только для одной большевистской фракции, получил согласие БЦ оставить часть наследства в личную пользу. Чтобы иметь возможность присвоить общепартийное имущество, представители БЦ заплатили Андриканису большое отступное.

Решение третейского суда Андриканис, несомненно, выполнил39. Но осенью 1909 г. началась новая полоса угроз со стороны Таратуты, который стремился этим путем оторвать из "львиной доли", оставшейся у Андриканиса, еще какую-то часть для кассы БЦ. Именно эти новые угрозы Таратуты заставили Андриканиса незадолго до январского пленума ЦК обратиться к членам последнего с новой жалобой "на недопустимые действия" Таратуты. Но и теперь Андриканис не довел дела до конца: очень похоже, что дело было замято, так как представители БЦ заключили с Андриканисом какое-то соглашение. Конечно, в ущерб интересам партии.

* * *

Вторым важнейшим источником пополнения кассы БЦ были доходы от экспроприации казенных сумм, производимых большевистскими "боевыми дружинами" и родственными им группами. Волна экспроприации (их тогда называли сокращенно "эксами") в 1906--1908 гг. широко расплескалась по всей стране. Их производили как различные революционные группы, так и случайные отряды людей, которых революция и безработица выбила из нормальной колеи. В качестве орудия борьбы против правительства их особенно часто применяли организации партии эсеров и союза эсеров-максималистов, а также ряд революционных национальных партий (польская социалистическая партия, грузинские социалисты-федералисты, армянская партия Дашнакцутян и т. п. ). Особо следует поставить анархистов, которые вели пропаганду в пользу экспроприации не только казенных средств, но и у частных лиц и широко развили практику такого рода выступлений.

В рядах социал-демократии отношение к экспроприациям было резко отличным у большевиков и у меньшевиков. Впервые этот спор развернулся в апреле 1906 г. на съезде в Стокгольме. Большевики, рассматривая экспроприации как одну из форм "партизанских боевых выступлений" против правительства, признавали

экспроприации допустимыми, но только казенных сумм, обязательно под строгим контролем партии и с тем, чтобы добытые таким путем средства были обращены обязательно на работу по подготовке восстания. Меньшевики, наоборот, подчеркивая деморализующее влияние экспроприации, призывали "бороться против выступлений отдельных лиц или групп с целью захвата денег под именем или девизом социал-демократической партии".

Захват казенных средств меньшевики считали возможным только в одном единственном случае: если власть в данной местности перешла в руки революционных органов. В подобных случаях меньшевики признавали возможность конфискации капиталов в государственном банке и в правительственных учреждениях, но исключительно по указанию этих органов революционной власти и при условии полной отчетности и гласности40.

* * *

Стокгольмский съезд принял резолюцию меньшевиков, которая, таким образом, стала общеобязательным партийным решением по этому вопросу. Лондонский съезд в мае 1907 г. это запрещение подтвердил, дополнив его решением о роспуске всех специальных боевых дружин и групп, причем это решение прошло подавляющим большинством (блок меньшевиков с Бундом, польскими социал-демократами и частью социал-демократов Латышского края при воздержании значительной части большевиков)41. Тем не менее большевики не только после Стокгольмского, но и после Лондонского съезда продолжали сохранять во всяком случае некоторые из своих боевых дружин и проводили экспроприации, причем и политическое, и непосредственно практическое руководство этими выступлениями находилось в руках основной тройки БЦ "финансовой группы" последнего, т. е. Ленина, Богданова и Красина.

Особенно широкую деятельность в этой области развивали большевики Урала, с одной стороны, и Закавказья -- с другой. И боевые организации, созданные в этих районах, и люди, стоявшие во главе их, были совершенно различными по типу. Уральские большевики, во главе которых стояли три брата Кадомцевых (Эразм, Иван и Михаил), делали попытки создания в подполье массовой рабочей милиции, разрабатывали далеко идущие военно-стратегические планы восстания на Урале и т. д., и свои экспроприации проводили главным образом для получения денежных средств на эту работу, а в БЦ передавали относительно лишь небольшую часть доходов от своих предприятий42. Группа же большевиков-боевиков Закавказья никакими большими планами восстания не задавалась и составляла небольшой, но тесно сплоченный кружок отчаянно смелых "удалых добрых молодцев" (Ленин назы

вал их главаря С. Т. Петросяна-Камо "кавказским разбойником" и в этом определении была не одна только добродушная шутка, которая относилась не к одному только Камо), которые с южной романтикой были увлечены Лениным, жили впроголодь (ряд из них поумирал молодыми от туберкулеза), но мечтали совершить крупный "экс", захватить 200--300 тыс. руб. и принести их Ленину: возьми и делай, что знаешь43.