Юрий Березкин - Древнее Перу. Новые факты — новые гипотезы Страница 6

В 1975 г. перуанский археолог Серхио Хорхе Чавес выступил с сенсационным сообщением. Оказалось, что притолока из Арапы и «громовый камень» из Тиауанако — части одного монолита, расколотого еще в древности. Его высота — 5,75 м, вес — около 6 т.

Начались догадки, как попала часть стелы в Тиауанако. По-видимому, ее дотащили до берега озера Арапа, чтобы дальше вести на плоту из связанных вместе тростниковых лодок, но тут случилась беда: монолит треснул и раскололся. А может быть, люди в древности действовали по методу директора Кусканского музея. Видя, что взяли на себя задачу не по силам, они раскололи стелу и повезли один только меньший кусок весом 2,5 т.

Технически такая операция представима, но вот зачем и кому сна была нужна? Сделали ли это тиауанакцы, которым потребовался чужой идол, или же сами создатели культуры пукара перевозили святыню на новое место за много веков до создания Двери Солнца?

Во всяком случае, уточнение культурной принадлежности «громового камня» облегчило отождествление и некоторых других памятников района Тиауанако с произведениями ваятелей пукары. На одном участке городища были найдены и черепки от сосудов этой культуры.

Мотивы орнаментации этих сосудов пока известны недостаточно. Слишком мало еще найдено крупных фрагментов, не говоря о целых экземплярах. Но и сейчас уже несомненно сходство с тиауанакскими изображениями. На керамике культуры пукара мы видим «грифонов» и «ангелов» с жезлами в руках (рис. 7), антропоморфное божество с прямоугольными метками под глазами. Правда, не удалось найти ни одного черепка с изображением лучистой короны.

Культура пукара существовала в последних веках до нашей эры. Она была одним из главных источников сложения культуры тиауанако и в отношении художественных образов, которым позже следовали мастера, и в том, что касается общественного устройства. Хотя конкретно об организации общества создателей культуры пукара мы не знаем ровным счетом ничего, наличие крупных поселений, монументальных храмов само по себе доказывает, что уже в ту далекую эпоху в бассейне Титикаки жили не первобытные племена, а создатели цивилизации.

Культура пукара стала одним из связующих звеньев в цепи, соединяющей тиауанако и чавин. Другое звено было обнаружено с противоположного конца цепи после открытия и исследования культуры паракас.

История этого открытия такова. В 200 км к югу от Лимы в океан вдается пустынный полуостров Паракас. В 1927 г. под руководством перуанского археолога Хулио Тельо здесь были раскопаны два могильника с превосходно, прямо-таки невероятно для их возраста сохранившимися тканями. Хотя некоторые из них пролежали в земле почти две с половиной тысячи лет, материя нe только не истлела, но сохранила и фактуру, и яркость красок. Объясняется это абсолютной сухостью и ровным температурным режимом.

Могилы одного типа из числа раскопанных на полуострове получили название «кавернас» — пещеры. Их вырыли в середине I тыс. до н. э. Покойники в них были захоронены в глубоких подземных камерах с узким выходом на поверхность. В каждой из пещер находилось до 30 погребенных, завернутых в ткани с несложным орнаментом. Были и могилы попроще, с меньшим количеством погребенных. Многие черепа носили следы совершенной еще при жизни трепанации. Нет никакого сомнения в том, что индейские врачи оперировали не из медицинских соображений, а преследуя ритуально-магические цели. Кусочек черепа живого человека мог считаться обладающим особой колдовской силой, Альберт Швейцер писал о подобных представлениях у негров Габона — вполне возможно, что они были распространены и среди индейцев Америки.

Уже после смерти Тельо культура типа кавернас была изучена в долине Ика, лежащей к югу от засушливого полуострова. Она получила наименование «паракас». Для нее характерны не только ткани, но и сосуды с нанесенной после обжига многоцветной росписью, причем края каждого цветового поля обведены прорезной линией.

Второй раскопанный Тельо на полуострове Паракас могильник был назван Некрополис и ныне ориентировочно датируется III–IV вв. до н. э. Мертвые находились в подземных камерах. На земле над камерой был дворик с очагом, где, возможно, совершалась мумификация тел перед захоронением. Вместе с покойными найдены почти неорнаментированные сосуды и роскошные ткани. Площадь полотнищ, потраченных на одевание и запеленывание некоторых мумий, достигает 300 кв. м. По некоторым техническим показателям эти ткани не имеют равных в мире, и можно лишь удивляться, как удавалось достигать такого совершенства на примитивных станках. Материалы из Некрополиса служат связующим звеном между культурой паракас и более поздней южнобережной культурой наска, о которой пойдет речь в следующей главе.

Здесь же нас будет интересовать только культура паракас — кавернас.

В самом начале развития культура паракас всецело находилась под влиянием цивилизации чавин с той разницей, что здесь, на южном побережье, жили проще и не строили монументальных храмов. Позднее местное население привносит свои традиции, изображения отходят от древнего канона, но тем не менее ясно, что предметом их остается все то же мифологическое существо, которое почиталось в Чавине-де-Уантар, — клыкастое божество с жезлами. И вот внезапно, примерно в VI в. до н. э., появляется новый сюжет — круглая голова с большими круглыми глазами и улыбающимся ртом (рис. 5). От головы отходят отростки, сбоку к ней приставлено неуклюжее тело то ли человека, то ли зверя. Немного позже существо превращается в сравнительно реалистическую антропоморфную фигуру с золотыми масками на лице.

Развитие новых образцов в искусстве происходит одновременно с изменениями в обществе. В ту эпоху на южном побережье впервые появляются крупные поселения площадью до квадратного километра, идущие на смену мелким поселкам земледельцев и рыбаков. В последних веках до нашей эры на этой основе складывается цивилизация наска.

Каков же источник новшеств в паракас? Откуда взялось большеглазое божество? Американский ученый А. Сойер пришел к выводу, что прототипом для него послужила обезьяна из рода капуцинов. Такие обезьяны не живут на побережье, они — обитатели тропического леса. Значит, новые элементы в паракас пришли откуда-то с востока. Древние культуры тропического леса и восточных склонов Кордильер пока изучены чрезвычайно плохо. Однако изобразительные аналогии с паракас действительно недавно обнаружены на юго-востоке — среди некоторых каменных изваяний ранних этапов культуры пукара.

Возможно, что неподготовленный читатель уже с трудом успевает следить за нашим рассказом. Культур и народов, с которыми мы хотим его познакомить, становится все больше, даже их названия нелегко удержать в памяти. В действительности картина исторического развития была еще сложнее, чем представляется археологам сейчас. Но если выделять в ней главное, то суть событий заключалась, видимо, в следующем.

В глубокой древности в Андах сформировались два главных культурных центра: один — на севере Перу, другой — в бассейне озера Титикака. Первоначально ведущее положение занимал северный центр. С течением веков все возрастало значение южного. Повествуя о событиях второй половины I тыс. до н. э., мы как раз описываем тот период, когда влияние племен района Титикаки впервые стало ощутимым за пределами Боливийского плоскогорья.

Итак, вернемся к древним культурам этого района.

Художественные стили, характерные для ранних этапов культуры пукара, получили наименование асируни и яя-мама (или пахано). Они выделены в 70-х годах по изображениям на камне, но считается вероятным, что один из типов керамики, найденный на городище Тиауанако, с ними связан. Он получил наименование каласасайя по названию упоминавшейся постройки. Возможно, что асируни и яя-мама правильнее считать не ранними этапами или вариантами пукары, а самостоятельными культурами второй половины I тыс. до н. э. Так или иначе все три художественных стиля между собой, несомненно, родственны.

У стиля яя-мама есть много общих мотивов с изображениями конца культуры паракас и начала культуры наска. Прежде всего это личины с отростками, т. е. изображения круглоглазого божества, во-вторых, маски. Более ранние маски полностью воспроизводят лицо этого мифологического персонажа. Они украшены волнистыми линиями, струящимися ниже глаз. Не тот же ли это символ, что и «слезы» у божества тиауанако? Более поздние маски закрывают не все лицо, а только подбородок и частично щеки. Положенные на голову покойного, они тоже уподобляют его божеству, так как само божество начинает изображаться с такой же закрывающей низ лица маской.

Наиболее вероятно, что и «борода» у идола из полуподземного храма в Тиауанако — это тоже изображение золотой маски. После выделения стиля яя-мама, хронологически и сюжетно близкого искусству индейцев южного побережья последних веков до нашей эры, стало ясно, что и знаменитая статуя — один из его типичных образцов. Не случайно она так разительно отличается от стелы Беннатта: два памятника созданы с промежутком почти в тысячу лет.