Евгений Жаринов - Жак де Моле Страница 6

Магистр, показывая пример безумной храбрости, въехал на своем скакуне впереди небольшого отряда в город, численность гарнизона которого превосходила численность его воинов в несколько десятков раз. На огромной скорости на глазах опешившего населения они промчались по узким улицам к самому центру. Они летели на своих скакунах в красивых белых плащах с красным крестом под развевающимся бело-черным знаменем, готовые распрощаться с жизнью в смертельной схватке. Их бородатые лица пылали огнем, и что-то жуткое и завораживающее было в их благородно-саркастической и устрашающей улыбке…

Ничего не замечая в своей безумной скачке, тамплиеры даже не обратили внимания на то, что подкрепление не способно пробраться к ним на помощь. Доскакав до противоположной стены и оказавшись в тупике, рыцари только тогда смогли оценить свое отчаянное положение. Посмотрев друг на друга, толком так и не поняв, зачем надо было совершать подобное безумство, тамплиеры ринулись на полчища врагов вслед за своим Магистром. Какой-то турок нанес ему удар копьем, лошадь воина упала на колени, сам Магистр перелетел через голову, затем быстро поднялся с мечом в руке, готовый дорого продать свою жизнь.

Рыцарь свиты мессир Антуан де Лорей подал знак Магистру укрыться в разрушенном доме. Он прикрыл отход своего начальника, а сам погиб в бою. Оставшиеся в живых тамплиеры окружили кольцом пешего Магистра. Они кинулись к разрушенному дому, чтобы занять оборону. Еще один рыцарь свиты, мессир Грандис де Савойя, был ранен в оба плеча, «и рана была столь велика, что кровь текоша, словно родник». Затем еще один рыцарь оказался ранен обломком сабли в лицо так, что «нос падоша на уста». Но каждый боролся как лев. И все, включая Магистра, погибли в неравном бою, так и не дождавшись подмоги. Безумный и славный день! Безумный и славный подвиг то ли во имя Господне, то ли в честь демона Багомета!

И несмотря на это отчаянное безумство в бою, в мирной жизни воины-тамплиеры были кротки, как голуби. Братьям воспрещались всякие праздные разговоры. Без разрешения главы они также не имели права отлучаться из общежития и не могли обмениваться письмами, даже с родителями. Тамплиер должен был избегать всяких мирских развлечений. Вместо этого ему полагалось усердно молиться и ежедневно со слезами и стенаниями приносить покаяние Богу.

За престарелыми, слабыми и больными братьями был установлен чрезвычайно внимательный уход; попечитель о бедных получал ежедневно десятую часть хлеба для раздачи нуждающимся.

Существовало специальное уложение о наказаниях, определявшее кары за нарушение правил ордена. Преступления карались изгнанием из ордена, а незначительные проступки имели следствием лишь временное лишение орденской одежды. Кто раз лишался плаща, уже никогда не мог занимать почетной должности или давать показания против кого-нибудь из братьев. До тех пор, пока ему не возвращали плаща, наказанный рыцарь должен был работать с рабами, есть на земле и не смел прикасаться к оружию.

Желавший вступить в орден тамплиеров должен был обладать здоровьем, происходить от законного брака и из рыцарского рода; он должен был также не состоять в браке, не быть связанным присягой с другим духовным орденом, не быть отлученным от Церкви и не добиваться вступления в орден путем подарков или обещаний.

Перед торжественным посвящением кандидата, отбывшего уже год предварительного искуса, два брата отводили в особую комнату при церкви ордена и там говорили ему о серьезности его намерения и об обременительности тех обязанностей, которые он собирался на себя взять. Если же он оставался тверд в своем желании, то с разрешения собравшегося капитула его вводили в зал, приводили к присяге на Евангелии и с торжественной церемонией облачали в плащ — белый с красный крестом.

Покидать орден без разрешения было строго воспрещено. Если выбывший из ордена брат снова хотел вернуться, то он должен был стать у входа в дом ордена и, преклоняя колени пред каждым входящим и выходящим братом, молить о пощаде. Затем попечитель о бедных предлагал ему подкрепиться пищей и питьем и сообщал капитулу, что брат отступник молит о милосердном приеме. Если капитул давал согласие, то проситель с обнаженной верхней частью тела и с веревкой вокруг шеи являлся перед собранием капитула, на коленях и со слезами молил о приеме, заявляя о своей готовности понести какое угодно наказание. Если он затем совершал в течение назначенного срока покаяние, то капитул возвращал ему орденскую одежду.

Магистром тамплиеров Жак де Моле стал не в лучшие для ордена времена. После героической гибели в битве при Сент-Жан-д'Арке Магистра Гийома де Боже на этот пост был избран Тибо Годан. В 1293 году он отдал душу Богу, и в том же году за свои боевые заслуги перед орденом Магистром единогласно был избран Жак де Моле. А тамплиером де Моле стал еще в 1267 году, получив белую мантию из рук самого Умбера Пейро, дяди Гуго де Пейро, весьма примечательной личности в истории ордена.

С одной стороны, все, казалось, шло как нельзя лучше. Созданное еще в самом начале крестовых походов, это весьма необычное рыцарское братство к XIV веку по своему могуществу и богатству могло соперничать со всеми государствами христианского мира. Доход храмовников в этот период соответствовал, как утверждают некоторые историки, 20 миллионам золотых талеров, и в одной лишь Франции они могли выставить армию в 15 тысяч всадников. Другие ученые приводят совсем астрономические цифры: 54 миллиона талеров и 20 тысяч всадников. Французский король Филипп IV Красивый, например, в это время самый могущественный монарх Европы, мог противопоставить ордену лишь 5 тысяч верных ему воинов и полупустую казну.

Но с другой стороны, у храмовников исчезла почва под ногами. Отчаянная битва при Хаттине, которая произошла 9 июля 1187 года, окончательно решила судьбу христианского царства в Святой Земле. Напоенное кровью поле битвы покрылось в тот день растерзанными телами лучших рыцарей ордена тамплиеров.

3 октября того же года египетский султан Саладин совершил свой торжественный въезд в Иерусалим, который за девяносто лет до этого завоевали отважные крестоносцы. Храм Соломона, в честь которого и был назван орден и который играл огромную роль в духовной жизни братства храмовников, стал недосягаем. Тамплиеры словно утеряли ту цель, ради которой и был создан их могущественный орден.

Однако после потери Иерусалима орден тамплиеров, подкрепленный новыми членами, прибывшими с Запада, перенес свою главную резиденцию в крепость Аккон. Эти отважные рыцари вместе с госпитальерами продолжали сопротивляться неизбежному, они оставались единственной защитой немногих живших еще в Палестине христиан. Хотя геройское мужество фанатичных борцов за веру оставалось все тем же, каким оно было и в светлые для крестоносцев дни, но соперничество двух орденов за пальму первенства исключало возможность эффективной совместной деятельности. Вследствие всего этого дни храмовников и госпитальеров в Палестине были сочтены. И когда в 1291 году блестящий Аккон — последний оплот христиан на Востоке, неисчерпаемый источник богатства — попал в руки сарацин, тамплиеры удалились на остров Кипр. Святая Земля была окончательно утеряна для них.

И тогда на совете ордена было принято решение вернуться на свою западную родину.

Там, среди своих владений, рыцари могли, как им казалось, почувствовать себя в полной безопасности. Ведя спокойный образ жизни, они собирались обдумать, по какому пути им следовало вести своих братьев в будущем. Папа Климент V неожиданно пошел навстречу их тайному желанию; он вызвал к себе Магистра Жака де Моле как будто бы для того, чтобы обсудить возможность нового крестового похода. В 1306 году де Моле немедленно собрался в путь в сопровождении всего своего совета и шестидесяти самых уважаемых рыцарей и отправился во Францию, где ордену принадлежали огромные владения, неподвластные королю. Де Моле взял с собой всю орденскую казну, состоящую из 150 тысяч золотых и множества тюков с серебром, которые несли десять мулов.

В тот памятный летний день Великого Возвращения тамплиерам понадобилось немало времени, чтобы обсудить порядок, в соответствии с которым рыцарям следовало войти на малознакомую им территорию. Вместо открытого врага в лице сарацин им предстояло встретиться с куда более коварным и сильным противником. Каждый понимал, что появление в Париже такого количества вооруженных рыцарей, не считая слуг-эфиопов и мулов, груженных орденской казной, следовало подготовить надлежащим образом. Как-никак, а тамплиерам приходилось вступать на территорию короля, который еще совсем недавно так легко и бесцеремонно расправился с их могущественным покровителем папой Бонифацием VIII.

Уже давно до Бонифация VIII доходили слухи о том, что во Франции духовенство стало облагаться большими налогами и что король распоряжается так, как будто бы «на свете не существует папы». Папа резко выступил против короля, запретил ему взимание с духовенства налогов и вызвал в Рим некоторых прелатов, чтобы с ними обсудить меры борьбы против королевской политики. В ответ на это во Франции был воспрещен вывоз золота и серебра за границу и были созваны представители разных сословий, с тем чтобы они поддержали авторитет короля в его борьбе против «чрезмерных притязаний» папства. Тогда Бонифаций VIII издал знаменитую буллу «Unam Sanctam» (18 ноября 1302 г.), в которой говорилось, что существует единая Святая католическая церковь, которая имеет лишь одно тело и одну главу — Христа, его наместника на земле — апостола Петра и преемника последнего на папском престоле. Во власти папы находятся два меча. — «один, подчиняющийся другому, светский — духовному». «Духовная власть, правда, передана человеку, но она не человеческая, а Божеская, и кто не повинуется ей, противится воле Господней и подлежит принудительному спасению».