Арон Залкинд - Педология: Утопия и реальность Страница 6

Этой «внеклассовой» стадией дискуссии объясняется, между прочим, и замечательный курьез: дружеское пребывание на левом фланге теорий наследственности таких ученых, которые резко враждебны друг другу в вопросах классовой политики, и обратно, мирное сожитие на правом «наследственном» фронте коммуниста рядом с махровым социальным реакционером. Эта странная, противоестественная дружба подтверждает, что классовая подпочва спора еще далеко не раскрылась.

Но, возразят нам, не все же научные дискуссии имеют классовое значение. Мало ли разногласий у «спецов» в области инженерно-технических вопросов, нельзя же считать непосредственно-классовым спором полемику о том, какой системой отопления или каким типом котла надо пользоваться в заводской практике.

Отвечу, что подобный вопрос действительно не является предметом общемарксистской дискуссии; он представляет собой кусок узко технической практики, не затрагивающей общеидеологических позиций. Однако оговорюсь, что нередко даже инженерно-технические вопросы могут вовлечь в общую дискуссию, взять хотя бы проблему тейлоризации или фордизма.

«Инженерный» вопрос, как наладить технику использования машины, — в частности, той части машины, которая заменяется человеческим телом, телом рабочего, — превращается, однако, в остро классовый вопрос: в вопрос об отношении к социальной ценности рабочего тела. Капитализм, выколачивающий прибавочную стоимость, фордизирует производство в направлении максимального биологического и творческого истощения тела рабочего, — мы же будем настойчиво искать синтеза технической и биолого-творческой экономии, так как рабочий у нас не объект эксплуатации, а субъект социалистического производства, представляющий самостоятельную социальную ценность кроме производственного его использования.

«Технический» спор оказывается, как видим, остро классовым, и вряд ли марксизм откажется от энергичнейшего участия в этой благороднейшей исторической дискуссии по вопросу о защите главного психофизиологического фонда человечества. Спор о технике переключится на рельсы теоретического понимания механизмов и динамики человеческой психофизиологии, — психофизиологии вообще, — из частного, специального станет общим, социальным, классовым.

Те же дискуссии, о которых речь шла выше, еще ближе к непосредственным интересам класса; вот почему так остро нужна скорейшая их «практизация».

Значит ли это, что мы против необходимости теоретических, отвлеченных дискуссий? Нет, как раз наоборот. Теоретическая дискуссия всегда и первоочередно необходима, в начальной стадии проработки проблемы она совершенно обязательна. Вопрос лишь тогда получит действительно общее освещение, если рассмотрению его будет дано основное направление, если по пути его развертывания будут заранее расставлены исходные целевые вехи, иначе это не спор о целом, а суетня по пустякам: «гора», которая обязательно породит мышь.

Поэтому первичная стадия заострения кардинальных научных проблем — это всегда теоретико-отвлеченная стадия; именно здесь ей честь и место.

Но, наметив исходные вехи, разрешив вопрос об основной установке, вопрос должен из плоскости теории и рядом с теоретической его проработкой врезаться также в самую гущу практики, должен обильно напитаться практикой, чтобы, налившись новой силой, подкрепить, с одной стороны, основную теоретическую позицию, — с другой стороны, чтобы максимально, послужить, затем, самой, этой, практике, так как в конечной службе классовой практике и заключается всегда весь смысл спора. Без этого своевременного практицирования дискуссия грозит выродиться в жвачку.

К счастью, дирижером всякой дискуссии в конечном счете является сама социальная практика, которая своим вмешательством подрезает избыточно разросшиеся ветви спора, либо же при искривлении основных путей его переводит корни спора на другую почву. Так, Октябрьской революцией был преодолен «философский кризис» марксизма, были проверены и углублены на практическом эксперименте основные общие теоретические позиции марксизма. Практикой послеоктябрьского строительства проверяются и другие, как первые, так и вторые в исторической очереди проблемы марксизма.

В частности, вопрос о биологической структуре человека, о психофизиологии человека в основном проверяется практикой советского социального воспитания.

Победившая Октябрьская революция принялась за строительство социалистического общества. Одной из первых проблем социалистического рабочего плана явился вопрос о создании нового, социалистического человека.

Вопросы о воспитании этого нового человека стали с первых же послеоктябрьских лет классово боевыми, остро боевыми. Новые производственные отношения, новые соотношения социальных групп, новый быт, новая мораль, искусство, суд, — все это взывало о новом человеке, выдвигало срочный классовый заказ — продумать наилучшую методику воспитания социалистического человека.

Сейчас, когда массовый трудовой человек, пролетарий, из объекта эксплуатации превратился в коллективного организатора производства, было бы непростительной ошибкой, чудовищной опасностью недооценить значение субъективных качеств этого социалистического строителя. Впервые в истории (которая ведь только начинается, была лишь предыстория) хозяином производства пытается стать действительный его хозяин. И психофизиологическое его содержание, методика использования его творческих ценностей, методика влияния на него, методика воспитания, — все это становится первоочередным вопросом классовой стратегии и тактики.

Если история пролетариата писалась до сих пор огромными мазками, если пролетариат до своей победы сдвигал по пути своего продвижения гигантские пласты (восстания, забастовки и пр.), если этот мощно-массовый фонд до известной степени стирал значимость субъективного фактора, — сейчас, однако, его борьба у нас в чрезвычайно крупной ее части адресуется повседневности, текущим производственным мелочам, бытовым будням.

В этом новом типе борьбы психофизиологические качества отдельного бойца начинают играть новую, огромную роль, и планировка воспитательной работы оказывается одним из крупнейших секторов в общей системе строительной планировки.

Вне сомнения, как миновавший исторический этап характеризовался жестокой мировой дискуссией в области социолого-экономического понимания путей и законов развития человечества, так и ближайший период перенесет значительную часть этой дискуссии в область проблем, связанных с человеческой психофизиологией.

Социолого-экономическая позиция марксизма победила одним уже фактом торжества Октября, и сколько бы ни пытались «теоретически» развенчать Октябрь, с каждым годом почва под вражеской позицией оказывается в этом вопросе все менее прочной. Приходится поэтому задумываться уже не только над предупреждением «Октябрей», но и над методом вталкивания палок в колеса послеоктябрьского социалистического строительства.

Здесь на службу в одну из первых очередей будет приглашена психофизиология человека, которой предъявят заказ обосновать «биологическую неосуществимость» социализма или, «в худшем случае», большевистского темпа социалистического роста.

Странно, что отдельные марксисты не рассмотрели еще на историческом горизонте зарождения этого заказа. Заказ не только надвигается, он уже дан и начинает аккуратно, послушно выполняться. Пока выполняется без шума, без общих деклараций, тем более зорки должны быть мы. Не наткнуться бы нам на такие готовые «неопровержимые» научные выводы о человеке, о темпе его развития, о биологических его качествах, о методах воспитательного на него влияния, — на такие выводы, которые оставят нас без научного компаса в повседневном, бытовом строительстве социализма. А подобные выводы уже имеются, и тормозящие палки, притом толстые, искривленные палки, в колесницу социалистической педагогики уже вставлены.

Именно пролетарской педагогике пришлось первой столкнуться, притом на практике столкнуться, с реакционными уклонами в области понимания человеческой психофизиологии. Независимо от общих философских споров о «психике и физике», вне связи с ботанико-зоологической дискуссией о наследственности, лоб о лоб столкнулась новорожденная советская педагогика с голой, жгучей человеческой практикой в этих областях.

Классовый заказ советской педагогике был дан вполне ясный, четкий не возбуждающий сомнений: воспитать людей, соответствующих нуждам социалистического строительства, притом воспитать их так, чтобы они не пассивно обслуживали социализм, но энергично помогали бы максимальному ускорению его темпа.