А Домнин - Поход на Югру Страница 6

- Лосенька, лосенька.

Сохатый смял его и отбросил копытом. Он топтал сумки и лыжи, бил рогами в ели, на которых спасались новгородцы, метался и хрипел, поливая снег широкими полосами крови. Наконец, встал на колени, зашатался и опрокинулся.

6. ЗОЛОТАЯ СЕРЬГА

Яков решил подняться на вершину ближайшей горы, осмотреться. С ним увязался Савка. На лысой плоской вершине снег был плотен, как наст. Он навис козырьком над пропастью. Савка глянул вниз и отшатнулся - далеко внизу, как темная травка, щетинился лес. Сорвись - и разобьешься не сразу. Яков стал близко от обрыва, придерживаясь за куст кедрового стланика.

Гудел ветер - здесь всегда гудит ветер. Внизу плыли лохматые, как дым облачки. Они цеплялись за вершины кедров и, казалось, что гора дымится. Солнце было очень ярким - слепило до боли в глазах, а проплывавшая тучка неестественно синей.

- Вон югорские городища, - показал Яков.

Голубоватые горбы гор сливались с небом. Внизу, как дорога меж скал и леса, виляла река. Далеко на север, где черный лес становился синим, были видны дымки.

Яков улыбался.

- Земли сколько.

Он снял лохматую собачью шапку, подставив ветру лицо. Вырвал серьгу из уха, медленно размахнулся и бросил ее, как камешек, в солнце. Она сверкнула над пропастью, и Савка подался за ней. У него тряслись коленки.

- Ого-го! - хрипло кричал Яков и хохотал.

- Не пойму тебя, атаман. Чудишь... - сказал Савка.

- Тоскливо, если не чудить.

Савка смотрел на спину Якова и чувствовал, как надуваются на шее жилы. Он ненавидел Якова люто и страшно. Баловень. Савка ползет к богатству, обтирает ногти. А тот швыряет золотом и хохочет. Толкнуть сейчас... Да, самое время исполнить боярский наказ.

Потными и тяжелыми стали руки.

- Вольно здесь, - сказал Яков.

- Вольно, - беззвучно шепнули посиневшие Савкины губы.

Он вытянул руку и толкнул в широкую спину. Дрогнула рука, не силен был толчок.

Яков, качнувшись, шагнул вперед и упал на спину, вдавив локти в снег. Ноги висели над краем снежного карниза.

- Держись!

Скачками бежал к обрыву Омеля. Карниз хрустнул и разошелся трещиной. Яков сильней вдавливал в него локти.

Савка отступал, не помня себя. Видел, как упал Омеля, схватив Якова за ворот. Карниз рухнул, и Яков повис над пропастью.

Савка бежал с горы, проваливаясь, падая, продираясь сквозь буреломы и заросли. Бежал, не зная куда и зачем. Только бы дальше от своих, от Омели. Он потерял шапку, разбил в кровь лицо.

Опамятовался он у реки. Стал жадно хватать пригоршнями снег и есть. Потом упал на снег и застонал. Громко и отчаянно, как раненый зверь.

На том берегу тоже кто-то громко простонал.

Савка замер.

На другом берегу была серая, изъеденная трещинами скала.

Тихо.

- Наваждение! - ругнулся Савка.

"Ждение, дение, ение"... - повторилось на том берегу. Савка торопливо и крадучись стал отходить от колдовского места. Он уходил к Югорскому городищу.

7. В ЮГОРСКОМ ГОРОДИЩЕ

Крытый берестяной дом югорского князька с двумя крохотными оконцами стоял отдельно от других, на широкой площадке, окруженной рвом.

На Савку бросились мохнатые лайки, но сопровождавшие его югорские охотники отогнали палками злобных псов. У дома стояла старуха с круглыми глазами, закутанная в меха, - шаманка Тайша. Она обошла Савку кругом, пристально осматривая, и приказала войти.

В доме полутемно. На земляном полу выложен очаг из серых камней. В нем тлеют уголья, из котла над очагом идет вкусный мясной парок. У Савки дрогнули ноздри и он проглотил слюну.

У стены устлана рысьими шкурами невысокая лежанка. С нее поднялся маленький старый князек с редкой бородкой и черными, как спелая смородина, глазами. Разрисованная красными узорами куртка, пошитая мехом внутрь, подхвачена серебряным пояском. На груди у князька ожерелья из серебряных монет.

Савка поклонился князьку, коснувшись пальцами земли.

Шаманка Тайша присела на корточки у очага и смотрела на уголья.

У князька затряслись губы. Он что-то спросил Савку на непонятном языке и, подумав, повторил, неуверенно выговаривая каждый слог:

- Кто ты?

- Прежде спроси - зачем пришел, - дерзко ответил Савка.

- Зачем пришел? - спросил князек.

- Как друг, - ответил Савка. - Идет к тебе войско новгородское, за данью.

Князек обхватил голову и заметался:

- Ай-ай, беда идет.

Монеты у него на груди мягко звякали.

Савка струсил.

Уходили последние надежды. Он торопливо выпалил:

- Невелико войско-то. Полторы сотни топоров осталось. Да и притомились люди - их теперь голыми руками взять можно. - Он вытянул свои ручищи с узловатыми цепкими пальцами.

Князек остановился, что-то соображая. Недоверчиво глянул на Савку. Тот загреб руками воздух, сжал кулак и придернул им:

- В мешок заманить и стянуть.

Князек покачал головой.

Шаманка резко вскочила и уставилась на Савку круглым черным глазом.

Он оробел, голова вжалась в плечи.

- Наши люди доверчивы, ежели с ним ласково...

Князек опустился на лежанку и долго смотрел так, медленно покачиваясь. Шаманка ткнула Савку пальцем в грудь и захохотала:

- Не бей первых оленей - они приведут стадо.

У нее были редкие желтые зубы и темное, похожее на сморщенный гриб, лицо.

Югры держали совет. Самые старые и достойные охотники пришли к очагу князька.

- Вах привел Рыжего, - сказала Тайша. - Рыжий привел чужаков. Пусть ответит Вах.

Вах пожевал губами.

У него были ясные глаза ребенка:

- У сохатого не бывает клыков. У Рыжего не было хитрости.

- Он не зажег сигнальный костер, - прищурился князек.

Вах не ответил.

- Рысь не дерется с медведем, - сказал самый старый охотник. У него слезились глаза и тряслась голова. - Пусть возьмут свое и уходят.

- Они ограбят святилища! - закричала шаманка.

- Это так, - сказали старики.

А самый старый из них сказал:

- Крот не знает солнца, а гуси летят и видят всю землю. Страх не учит быть сильным. Дайте пришельцам что они просят, но пусть расскажут они, почему народы за стеною леса сильнее нас.

- Ты хочешь пустить волка к оленям? Они перебьют нас поодиночке и сожгут городища, - зло насупился князек.

- Это так, - сказали старики.

А самый старый из них ответил:

- Не так. Пока мы будем жить, как медведи в берлоге, к нам будут ходить охотники с рогатинами. Много веков назад югры были единым народом и кочевали в степи, как вольные кони. Они никому не платили дани. Но пастбища скудеют, и человеки мечтают о лучшем. Югры поклонялись солнцу и пошли вслед за солнцем в страну, куда уходит оно ночевать. Они продирались через леса и болота, а солнце все дальше и дальше уходило от них. За то, что они дерзнули его догнать, леса разделили народ на малые племена. Мы деремся друг с другом из-за лучших земель и боимся чужого глаза. Все скопленные богатства кладем к ногам золотой женщины. А другие народы ставят большие города, меняют друг у друга товары. Они, как юноши, растут и мужают. А мы дряхлеем и старимся. Пусть идут с пришельцами в их земли наши и учатся быть молодыми.

- К старости люди становятся детьми, - фыркнула шаманка Тайша. - Ты хочешь нарушить заветы богов и предков? Они жестоко отомстят нам за дерзость. Все будет так, как хотят они!

И старуха трижды ткнула пальцем на небо и горы.

...Новгородцев удивила странная тишина в городище. Они взломали ворота.

Тепла была зола в очагах, лабазы были распахнуты и пусты. Возле домов валялся нехитрый скарб. Югры ушли.

Ушкуйники метались из дома в дом - поживиться здесь было нечем. Кто-то ободрал со стены рысью шкуру, кто-то нашел связку мороженной рыбы, бронзовые подвески и пояс. Из-за поношенной меховой малицы завязалась драка.

Из-за частокола испуганно выглядывало оранжевое солнце. По багровому снегу и стенам легли резкие тени.

Яков с недоумением осматривал низкие, похожие на длинные землянки, дома. В каждом, наверное, человек по сорок живут. И это хваленая Югра, о богатствах которой складываются легенды? Куда же они пользуют серебро и меха, ежели даже поселения их похожи на бедные новгородские деревни?

Рыжего Ждана положили у очага, раздув огонь. Над ним хлопотал Зашиба. Ждан крякал, от боли и дрожал. У него было разбито плечо и смяты ребра.

- Что замышляет югра? - спросил Яков.

Ждан отвернулся. Яков подсел к нему.

Час назад Рыжий рассказывал ему о братьях Помоздиных. Ждан их не видел и не знает. Только слышал, будто ушли они за Каменный пояс сказывают югры, что есть там счастливая земля, где люди не знают вражды.

- Зачем вы пришли сюда с бедой? - заговорил Ждан, пытаясь приподняться. У него клокотало в горле. - С бедой и колчанами, полными стрел? Незнаемый народ - все равно как не человеки, нет к нему жалости. А ты приглядись к нему, узнай, пойми. Югру обступают леса и горы, из болот выходит гнус, с Полунощного моря и летом налетают вьюги. Здесь всего вдоволь - зверя, рыбы и птицы. У Югры не хватает сил раздвигать лес, нет умения делать землю кормилицей, добывать железо и медь...