Георгий Кублицкий - По материкам и океанам Страница 6
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Автор: Георгий Кублицкий
- Год выпуска: неизвестен
- ISBN: нет данных
- Издательство: неизвестно
- Страниц: 64
- Добавлено: 2019-01-27 12:46:12
Георгий Кублицкий - По материкам и океанам краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Георгий Кублицкий - По материкам и океанам» бесплатно полную версию:Георгий Кублицкий - По материкам и океанам читать онлайн бесплатно
* * *
Мало кто на корабле "Восток" знал о том, что матрос первой статьи Егор Киселев вел дневник. В грамоте матрос был не очень искушен, но старательно записывал все самое главное.
"Месяца генваря 1820 года. ...Премножество льдов, такие есть престрашные горы ледяные сажен по 30-ти сверх воды. И самые опасные места... И престрашные бывают штормы, и престрашный холод, и часто бывают шквалы со снегом".
Киселева не мучили сомнения по поводу природы гигантской ледяной стены, и он заносил в свой "памятник" более мелкие текущие события.
"Генваря 18-го. Наловили на ледяном острове руками птиц пеньдвин, штук до 70-ть и которых употребляли в пищу господа и служители, как вареное мясо".
С пингвинами Киселев познакомился еще на том острове, где дымил вулкан. Миллионы этих птиц облюбовали его склоны. Когда моряки сошли на берег, постоянные "жители" острова и не думали уступать им дорогу. Лишь удары палки заставляли посторониться забавных птиц, встречающихся только в Южном полушарии.
- Это птицы - не птицы, звери - не звери, на них перья - не перья, шерсть - не шерсть: вид у них птичий, но они не летают под облака, зато плавают скорее корабля, - смеясь, говорил о них профессор Симонов.
Крылья пингвина напоминали ласты. Они годились только для плавания, а не для полета. И покрыты они были перьями, больше похожими на чешую.
Пингвины показались сначала неподвижными, как пни, и матросы их так и окрестили: "пеньдвины". Но на самом деле это были очень подвижные и забавные существа.
Иногда они выныривали из воды около самых шлюпов и вскарабкивались на льдины. Сидели и ходили пингвины вертикально, как люди. Наглядевшись на корабли, они, точно по команде, поднимали крик и со странным звуком, напоминающим хрюканье, снова прыгали в воду. Тут они чувствовали себя как дома, плавая и ныряя за рыбами и рачками с поразительной быстротой и проворством.
Особенно занятными были самые крупные, так называемые "королевские пингвины". Разгуливая по льдине и выставив вперед брюшко, словно господа в черных фраках и белоснежных жилетах, они отрывисто и сердито кричали "кре-кре-кре" или молча отвешивали друг другу поклоны...
Ловля пингвинов вносила некоторое разнообразие в матросскую жизнь, расписанную до минуты уставом корабельной службы.
Вот ударили восемь утренних склянок - четыре часа утра. Унтер-офицеры поднимают оглушительный свист и кричат на весь корабль:
- Вторая вахта, наверх!
Не хочется покидать подвесную парусиновую койку, когда даже в кубрике так холодно, что на железных болтах нарастает за ночь слой льда. Но мешкать нельзя. Крепок боцманский кулак, ох, как крепок! И матросы спешат наверх.
Промозглая сырость охватывает их. Ну и погодка!
Снова надрываются дудки. Сверху, с мачт, по вантам, а то и просто скользя по снастям, спускается первая вахта.
- По ма-а-рсам!
Часть матросов второй вахты поднимается на мачты, часть начинает утреннюю уборку - скребет, скоблит, моет палубы, начищает медные части.
В восемь часов утра, с последним ударом склянок, под звуки барабана и флейты поднимается флаг.
Капитан отдает приказания об ученьях. Астроном и вахтенный офицер ходят по шканцам с секстантами в руках, определяя, где находится судно. С камбуза тянет дымом и запахом щей.
Вскоре свистки возвещают обед. В полдень - смена вахт. В шесть часов ужин, потом свистками же вызывают наверх песенников и плясунов, а в восемь свободные от вахты матросы подвешивают свои выстывшие на холоде парусиновые койки и укладываются спать. Судовой флаг медленно сползает вниз.
И так день за днем. Одни сутки напоминают другие. Поэтому и охота и поездка на шлюпке за пресным льдом к ледяным горам - уже целое событие.
Беллинсгаузен сам ездил осматривать некоторые айсберги. Недавняя ледяная стена неотступно стояла перед его глазами. Он отчетливо помнил ее выступы, выемки... До чего же они походили на выступы и выемки ледяных островов! Как будто кто-то отломил от стены куски и пустил гулять по морю.
У ледяных гор своя жизнь. Вот процессия их движется из сумрачной дали. За каждой горой тянется хвост мелких обломков. Иной раз айсберги плывут против ветра: их подводная часть в несколько раз больше надводной, и глубинное течение, толкающее ее, оказывается сильнее ветра. Куда повернет этот строй ледяных гигантов? Никто не скажет этого, потому что нередко они движутся с разной скоростью и не в одном направлении.
Вахтенные офицеры мучительно прикидывают: успеет корабль проскочить перед какой-нибудь горой или лучше отвернуть? И куда отвернуть: "приводить", то-есть сделать так, чтобы ветер был менее попутным, или "уваляться" под ветер? А через минуту новый айсберг и старые вопросы.
В начале февраля экспедиция снова попыталась проникнуть на юг. Сквозь снежную муть трудно было разобрать, что впереди, и когда корабли подошли к какому-то препятствию, вахтенный офицер "Востока", уверенный, что перед ним большой айсберг, попытался обойти гору. Тщетно!
Это опять была ледяная стена, уходящая в обе стороны за пределы видимости.
Вдоль нее корабли поплыли на восток, и тут-то на "Мирном" заметили нечто, о чем стоило записать в шканечный журнал.
- Смотрите, морские ласточки!
- Где, где?
Над кораблем пронеслись небольшие дымчатые птицы. Моряки уже видели таких птиц у острова Южная Георгия. В открытом океане они не встречались. Ласточки - вестники близкого берега.
Но как продолжать его поиски, если уже начались антарктические штормы? Густой снег, смешиваясь с брызгами и пеной, покрывал ледяным налетом борта, палубы, нижние концы парусов. Чуть долетали издали слабые звуки пушечных выстрелов, которыми давал о себе знать другой корабль. Ракетные огни то вспыхивали на гребне волны, то потухали за ее стеной.
Почти сто дней "Восток" и "Мирный" находились в антарктических водах.
Трижды их курс пересекал Южный Полярный круг. Износились паруса и такелаж.
Расстелив на столе своей каюты карту, Беллинсгаузен писал донесение в Россию, в Петербург. Может, не скоро еще удастся отправить его из какого-нибудь порта с попутным кораблем, но надо заранее собраться с мыслями, изложить их на бумаге.
Первая часть написана. Теперь - о самом главном: о том, что произошло в январе и начале февраля.
"...с 5 на 6 число дошел до широты 69° 7' 30" южной, долготы 16° 15' восточной. Здесь за ледяными полями мелкого льда и островами виден материк..."
Начальник экспедиции задумался и отложил в сторону перо. Вправе ли он написать так определенно? Где неопровержимые доказательства, что это был материк? Честная, прямая натура моряка протестовала против малейшей неясности, которая могла остаться при споре с учеными, отрицавшими возможность существования Южного материка.
Он пробежал глазами написанное и после некоторого колебания дописал:
"...виден материк льда, коего края отломаны перпендикулярно и который продолжается по мере нашего зрения, возвышаясь к югу подобно берегу".
Так будет лучше, скромнее.
Многое передумал и командир "Мирного". Который уже раз перечитывал Лазарев книгу Кука! Ногтем на полях были отмечены слова: "Я обошел океан Южного полушария в высоких широтах и отверг возможность существования здесь материка..."
Но ведь океан напоминает о близости какой-то неизвестной земли не только стеной неподвижных льдов и множеством айсбергов. А морские ласточки?
Нет, какая-то неизвестная земля должна быть недалеко!
И она действительно была совсем близко от кораблей, первыми достигнувших ее берегов. В январе и феврале русские моряки не раз почти вплотную приближались к ней. Она лежала перед ними за барьером льда, вдоль которого плыли корабли. Подробно описывая расположение этих льдов, моряки в действительности описывали расположение берега. Там, где с кораблей видели птиц, до него оставались считанные мили. Если бы не туман, русские увидели бы даже горные хребты неведомой земли, и тогда рассеялись бы все сомнения.
...На южной половине небосклона появился мерцающий свет, потом возникли синевато-белые столбы. Вскоре холодным фосфорическим огнем пылало уже все небо.
Было так светло, что от мачт и парусов легла тень. Возбужденные матросы толпились на палубе:
- Братцы, гляди, небо горит! Совсем близко занялось.
Уже не столбы, а волнистые ленты, красные и розовые по краям, золотистые к середине, колыхались и дрожали в небе. Постепенно они расплылись, растаяли. Но легкое свечение неба осталось. На другой половине небосклона ясно обозначились звезды. Они напоминали о скором наступлении долгой зимней ночи, когда завоют вьюги и замрет все живое.
На "Востоке" замелькали флажки: начальник экспедиции приглашал к себе Лазарева для совета.
Командиры кораблей разложили отсыревшие карты.
Беллинсгаузен прикинул циркулем расстояние до ближайших берегов: от австралийского порта Джексон корабли отделяло почти пять тысяч километров.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.