Павел Загребельный - Изгнание из рая Страница 6

КОЗОЭПОПЕЯ

(Наррация)*

______________

* Повествование.

Жмак примчался в Веселоярск и велел созвать актив. Доклад делал сам. О чем? Конечно же - о международном положении. И все время привлекал внимание к Средиземному морю, где особенно напряженная обстановка. А потом к Греции, где обстановка нормализовалась и проводится последовательная демократизация. А в заключение Жмак ни с того ни с сего перескочил на коз и заявил, что необходимо послать в Грецию за козами опытного специалиста.

Но не все ведь такие уж сознательные. Не расшевелишь их никакими докладами, никакими починами. Пошли песни-перепевы, хиханьки да хаханьки, так, будто перед ними и не сам товарищ Жмак, а какая-то несерьезная игра.

- Послать? - закричали веселоярцы. - А куда же?

- Да куда же? Туда, где коз пасут!

- Так зачем же там еще и специалист?

- Козонька-лебедушка, встань на пороге, на одной ноге - войдешь в хату, будем скакать... Прыг-прыг... Прыг-прыг!..

- Где коза ходит, там жито родит...

- Где коза туп-туп, там жита семь куп...

- Голосовать за коз!

- Козоголосование!

- Козлошумиха!

- Ха-ха-ха!

- Га-га-га!

- Кто же туда поедет? Разве наш завфермой?

- Да он ведь пропьет по дороге всех коз!

- И вагон пропьет!

- И вагон - го-го-го!

Жмак любил, когда смеялись, только чтобы не над ним. А тут получалось так, будто начинают смеяться именно над ним. И это тогда, когда он выдвинул такое предложение! Кто-то когда-то навеял Жмаку, что он всю жизнь должен командовать, хотя был к этому способен еще меньше, чем коровий хвост.

- Тих-хо! - закричал Жмак. - Что за несерьезность? Товарищ председатель сельского Совета, наведите порядок!

- Да пусть люди посмеются, говорится-молвится, - прищурил глаз Вновьизбрать.

- Нам нужно решать серьезные вопросы, а не хаханьки разводить, пристукнул по столу Жмак.

- А мы его в рабочем порядке, - предложил Вновьизбрать. - Подберем кандидатуру, обсудим, утвердим, проинструктируем, а уж потом пускай себе едет...

Сам же задумал по-своему отомстить Жмаку, хотя замысел этот спрятал так глубоко, что не распознать и ему самому. Как сказал один украинский поэт: у пчел учитесь, которые очень удачно умеют применять жало. Избавиться от Жмака Вновьизбрать не мог, вот и задумал хотя бы ужалить его. И уже через день Веселоярск узнал, что сельсовет рекомендует для поездки в Грецию за козами заслуженного колхозного фуражира Петра Беззаботного!

Разговоров было! Как же: Петро Беззаботный - за кордон! Все сходились на том, что это его продвинул сын. В районе ведь, начальство там какое-то, вот и помог отцу. "Тю, - говорили другие. - Да он бы сам поехал, а не Петра туда проталкивал!" - "Сам? - пренебрежительно сплевывали скептики. - А может, тот Иван и так там спит по заграницам? А теперь захотел еще и отца, значит". - "Да он бы лучше свою мать, Вустю!" - не соглашались первые. "Вустя малограмотная и очень крикливая, - объяснили другие. - Могут быть международные осложнения из-за ее языка. А их Иван хотя и бездельник, но сообразительный".

Когда спрашивали Петра, как это он удостоился, тот только кнутом похлестывал. "А мне, считай, все равно. Ехать - так ехать!" - "И что же тебя - вызвали, или как?" - допытывались дядьки. "А куда меня вызывать? Считай, голова наш Вновьизбрать увидел меня на возе, спросил, не поеду ли я, а мне, считай, разве не все равно? Куда пошлют, туда считай, и поеду".

Товарищ Жмак не мог пустить такое важное дело на самотек. Он велел вызвать Беззаботного в сельсовет для инструктажа. Сделал это, разумеется, дядька Обелиск, который неизменно выполнял роль сельского посыльного уже лет сорок, потому что никто не хотел идти на эту весьма непрестижную и немеханизированную должность. Правда, когда Веселоярск стал образцово-показательным селом, дядьке Вновьизбрать удалось раздобыть для сельсовета мотоцикл с коляской. Теперь нужно было бы взять на эту работу комсомольца, но, вишь, мотоцикл был, комсомольца не было. Дядька Обелиск и дальше продолжал выполнять свои привычные функции старинным способом, то есть пешком, без мотоцикла.

Пока он нашел Петра Беззаботного, слово "инструктаж" вылетело у него из головы, осталось лишь какое-то жужжание, потому он и не сказал Петру ничего, а только взобрался к нему на телегу и махнул рукой в направлении сельсовета.

- Подвезти? - спросил Беззаботный.

- Давно бы уже следовало ликвидировать твой транспорт, как класс, сказал Обелиск. - Да вези уж.

Жмак долго переливал из пустого в порожнее.

- Вы понимаете, какое ответственное дело вам поручают?

- Да разве я, считай, не знаю!

- Вы должны знать, что теперь в Греции идет демократизация общества, а еще недавно господствовала диктатура черных полковников!..

- Да я, считай, вон уж сколько лет работаю фуражиром. И коней, и коров, и свиней кормил. Мне, считай, все едино: черные полковники или белые.

- Вы должны до конца осознать.

- Да я, считай, уже... Говорят, там коз забрать?

- Это козы не простые. Это валютные козы. Вы знаете, что такое валюта?

- Так у нас в селе бабка Валюта есть.

- Это не то. Валюта - это наивысшая ценность. Государственное достояние.

- Тогда, считай, не видел. Наверное, проспал...

Одним словом, заграница - это не то, что фуражиром на возе: сел, прикрикнул, дернул вожжами и поехал. Заграница - это тебе не свинячий хвост, который всегда закручивается вверх, а не вниз. Есть над чем подумать.

И все же Петро Беззаботный отправился. И не просто в путешествие, а в легенду, в миф и в эпопею.

КОЗОЭПОПЕЯ

(Интермедия)

Услышав про коз, в Веселоярск примчался Хуторянский Классик Весеннецветный. Это словно бы двойник автора, или, как говорят ученые люди, его alter ego. Автор любил показательные села, а тут вдруг такая радость: показательное село и в нем показательные козы!

Боже, как встречали в Веселоярске Хуторянского Классика! Несли орифламы* с его цитатами, цветы, плоды, разную закуску в стыдливо прикрытых рушниками корзинках. Хуторянский Классик упал на землю, обнимал ее, восклицал жарко: "Земелька родная! Приникаю к тебе грудью и коленами! Когда-то бегал тут ножками маленькими, как козьи копытца. А теперь что? Люди добрые, что теперь? Тракторищи и огромные комбайны тысячепудовой тяжестью обрушиваются на святую земельку, уничтожают, разрушают структуру почвы. А вы снова козочек, чтобы спасти землю. Спасибо вам, дорогие земляки!" И вдобавок процитировал то ли свое, то ли заимствованное, но такое уместное для него и такое абсолютно глупое по мнению веселояровцев: "О хутора, кто выпьет сон и грусть вашу давнюю?"

______________

* Орифлама - это плакат на двух палках. Слово греческое. Очень древнее и очень красивое. Его употребляли классики и неоклассики. Употребил и автор, чтобы не плестись в хвосте.

Дядьки стояли, переступая с ноги на ногу, покуривали, покашливали, украдкой посмеивались. Громко смеяться никто не посмел, ведь все-таки Классик, хотя и Хуторянский. А что человек книгодурствует лукаво, так об этом пусть уж в столице подумают.

Автор тоже вмешивается в интермедию только для того, чтобы известить, что Хуторянский Классик (то есть автор же!) отбыл на свой парнас, так и не дождавшись коз.

Да и кто бы их дождался?

КОЗОЭПОПЕЯ

(Кульминация)

Дальше все спутывается, перепутывается, закручивается и заверчивается. С одной стороны - естественное развитие событий, а с другой - комментарий Петра Беззаботного к этим событиям.

Петра спрашивали:

- Так как же ты поехал тогда?

- А как? - зевал Петро. - Взял, считай, веревку, топор, поддевку ватную, плескачей, сала, пирожков с фасолью, свиных кишок с пшеном и шкварками на дорогу - и айда! Сел в вагоне и сидел, считай, пока приехал. А там говорят: вот твои козы, пересчитай. Ну, пересчитал. Двадцать две козы и два козла. Один белый, другой черный. Волосатые и рогатые, как черти.

Дальше у Петра было какое-то затмение или помрачение, как иной раз в кинофильмах. Еще помнил, как ехал то ли через три, то ли через четыре государства. Сидел в вагоне, ел плескачи с салом и свиные кишки с пшеном и шкварками. Животом Петро выдался крепкий и терпеливый, это как раз именно о таких сказал один наш поэт: "О желудки хлеборобов! Сложить им цену в состоянии разве лишь те, кого катар или еще какие-нибудь напасти терзают непрерывно в животе"...

Для коз с места отправки выдан был фураж, то есть по охапке какого-то колючего сенца на каждую козу и на двух козлов. Расчет был на три дня пути: один день в Греции, один на соседние державы, еще один - чтобы доехал Петро до своей станции.

Дядькам очень хотелось узнать об этом закордонном сене.

- Да разве я его видел? - сплевывал со зла Петро. - В вагоне же темно, считай. Лег я спать, а проснулся - козы съели все до основания! И из-под меня все повыдергали. Смотрю - ни сена, ни поддевки, ни пирожков с фасолью! И трех дней не стали ждать - слопали все за одну ночь. Не иначе, эти греки мне их голодными всучили...