Александр Лепехин - Тульский край глазами очевидцев. Выпуск 2 Страница 6

От начала этой реки до Меотийского озера сухим путем не больше 80 миль; но как она течет извилисто, то водою будет несколько сот миль.

Превосходная земля по обеим сторонам этой реки: на ней растут разные плодовитые деревья, во многих местах прекрасные и благовонные луга, в пять или шесть миль ширины; в летнее время растущие там травы, цветы и злаки разливают приятный ароматический запах, точно в самом лучшем саду.

На низком берегу реки растут знаменитые травы и превосходная лакрица, за которую дают большие деньги в аптеках. Там же множество пчел и меда, изобилие всякой птицы, зверя и рыбы, потому дорожный человек задаром может иметь вдоволь всего, если запасется хлебом и солью, возьмет с собой ружье, пороху и дроби для стрельбы, да еще удочку для уженья; не будь только тяжел и ленив ходить за тем, а то охотник и рыбак, не знакомый с усталостью, он много найдет себе наслаждения.

Мартин Бер. Летопись московская

Мартин Бер. Выходец из г. Нейштадт, лютеранский проповедник. Примерно в 1600 году приехал в Россию и стал пастором в лютеранской церкви святого Михаила в Москве. Был лично знаком Борисом Годуновым, Петром Басмановым, Григорием Отрепьевым, Мариной Мнишек, Яном Сапегой и пр. После 1612 года выехал из России и жил в Нарве. Составил собственное сочинение о событиях в России, которым сам был свидетелем: «Московскую летопись» (или «Летопись Московская»). Ниже приведена Глава VIII, повествующая о событиях 1607–08 гг.

Пашков под Москвою. Болотников. Свидание его с новым Самозванцем. Измена Калуги. Лжепетр вступает в Poccию. Предложение Карла Шведского. Вероломство Фидлера. Осада Калуги и Тулы. Самозванец в Стародубе. Взятие Тулы. Твердость Болотникова. Неудачи Васильевы. Лжедмитрий под Брянском и Болховым. Битвы. Предатель Ламсдорф. Димитрий под Москвою. Марина в его руках. Недоумение столицы. Осада Троицкой Лавры. Бедствие Ростова и Ярославля. Филарет.

Путивльский воевода Истома Пашков в августе месяце двинулся на Москву, покоряя на пути до самой Коломны все города и села Димитрию без всякого сопротивления. Став лагерем в семи верстах от столицы, при деревне Котлах, он требовал, чтобы жители Московские признали Димитрия своим государем и выдали изменников, Шуйских. Многие из обитателей Москвы, Русские и иностранцы, не имея надежды на спасение, удалились из города.

Вскоре после Мартинова дня, Истома Пашков соединился с опытным витязем, Иваном Исаевичем Болотниковым, который пришел к нему на помощь чрез Калугу из Камарницкой волости, лежащей между Орлом и Путивлем. Все города, бывшие на пути его, также присягнули Димитрию. Болотников родом был Русским; увезенный в молодости Татарами и проданный Туркам, он несколько лет работал на галере как невольник; в последствии, при помощи Немцев, получил свободу, отправился в Венецию, где услышал о страшных явлениях в своем Отечестве и спешил пробраться в Польшу; тут узнал он, что царь Дмитрий, убежав от кровожадных Московитян, скрывается у супруги воеводы Сендомирского. Чрез несколько времени, Болотникова схватили и представили мнимому Дмитрию, который расспрашивая его о роде и племени, заметил в нем опытность и предложил идти против изменников. Болотников с радостью согласился пожертвовать жизнью за царя своего. «Теперь я не могу еще наградить тебя», сказал Самозванец; «на первый раз возьми эту шубу, саблю и 30 червонных. А это письмо вручи в Путивле князю Григорию Шаховскому; он даст тебе денег из казны моей и войско. Скажи ему, что ты видел меня здесь и говорил со мною».

Жители Путивля приняли Болотникова с радостно и охотно верили его рассказам, будто бы он проливал кровь свою за Димитрия и потерял все, что имел. Могли ль сомневаться в этой сказке те люди, которые недавно поверили князю Шаховскому?

Болотников, вследствие письменного и словесного повеления Лжедмитриева, получив звание большого воеводы, с 12 000 отрядом отправился чрез Камарницкую волость к Москве и вместе с Пашковым осадил столицу. Они, однако, поссорились: Болотников, избранный воеводою самим царем, не хотел быть под начальством Пашкова, избранного Шаховским; прогнал его и остался главным полководцем. Пашков, оскорбленный таким поступком, завел переговоры с царем Василием, получил от него знатные подарки и, явившись в Москве с боярами Касимовскими и Рязанскими, среди белого дня, объявил всенародно, что в Путивле никто не видал Димитрия, что о спасении и бегстве его в Польшу распустил слух князь Шаховской; но справедлива ли эта молва, ему, Пашкову, неизвестно. Москвитяне отправились в лагерь Болотникова с требованием показать им царя Димитрия. «Мы готовы присягнуть ему», говорили они, «если только царь твой истинный Димитрий». «Царь в Польше«, отвечал Болотников; «я видел его своими глазами; он скоро сюда будет и поручил мне вас уведомить о том». «Нет!» возразили Москвитяне, «это не царь, а обманщик: мы сами убили Димитрия. Не проливай крови напрасно, покорись государю; он сделает тебя знатным господином!» Болотников отверг предложение. «Дав клятву царю», говорил он «жертвовать за него самою жизнью, я сдержу свое слово и не буду бездельником, подобно Пашкову. Вы заботитесь о своей пользе: я не менее думаю о собственной, еще более о государе. Идите; мы скоро увидимся!»

После того он отправил гонца к князю Шаховскому, с просьбою, как можно скорее доставить царя из Польши: «Я довел Москвитян до того», писал Болотников, «что они готовы предаться Димитрию, лишь только увидят его. Царь должен приехать один, без войска: народ и без того выдаст ему изменника Шуйского». Но тот, кого Шаховской именовал Дмитрием и от кого получил он в Путивле письма, не хотел верить известию, жил в Польше богатым паном, и не искал престола, предоставив право спорить о нем кому угодно.

И так, не видя мнимого Димитрия, разуверенные Москвитяне ежедневно делали вылазки; наконец сам Шуйский повел 100 000 на врагов: множество побил, 10 000 взял в плен, а остальных обратил в бегство. Отступив к Серпухову, Болотников сказал жителям крепости, что если они согласятся довольствовать его войско в продолжение года, он останется с ними; в противном случае должен будет удалиться. Ему отвечали, что в Серпухове и самим нечего есть. Тогда он отступил далее, в Калугу, на 36 миль от Москвы, город обильный съестными припасами. Калужане, в угождение царю Димитрию, приняли его защитника дружелюбно.

Болотников, обвел Калугу тыном с двойным рвом и выдержал осаду с 30 декабря 1606 года по 3 мая 1607; но как Димитрий все еще не являлся, ибо в Польше не было охотников идти на верную смерть, то князь Григорий Шаховской выдумал новое средство и без Польского Димитрия поработить Москвитян. Степные казаки уведомили его, что сын слабоумного царя Федора, Петр, едва спасенный от Годунова еще в младенчестве, и нашедший убежище в их степях, желает повидаться с дядею своим Дмитрием, в намерение испросить себе удел для приличного местопребывания. Шаховской, имея в руках Дмитриеву печать, написал от имени государя к царевичу Петру грамату, в коей просил набрать казаков как можно более, и привести их в Путивль, для покорения России, с тем, что царевич будет управлять престолом до прибытия Димитрия из Польши. Так он предавал в руки Петра прекраснейшее царство!

Петр привел в Путивль, на помощь дяди своему Димитрию, 10 000 человек; отсюда он отправился к Туле, вместе с Шаховским, который решился возвести его на Русский престол, если Бог поможет им одолеть Москвитян, и никто не вздумает приехать из Польши, чтобы выдать себя за Димитрия; впрочем, все делал и говорил именем царя, который давно был в могиле.

В том же году Карл герцог Шведский, желая предостеречь Василия Шуйского, уведомил его чрез нарочного посланника что король Польский и папа Римский умышляют злое на Россию, что опасность, грозящая Русскому царству, обратится и на Швецию; почему, предостерегая своего любезного соседа, герцог изъявлял готовность выслать к Новгороду в пособие 10 000 воинов Шведских или Немецких, если царь согласится содержать их на счет своей казны. Шуйский не принял предложения и отвечал герцогу, что Россия всегда умела собственными силами управляться с врагами, без помощи соседей, и никогда искать ея не будет. Однако он ошибся в своем расчете; после и сам искал защитников в Швеции, да уже поздно: пришел наконец Делагарди; но призвать его стоило царю больших трудов и издержек. Не даром говорить пословица: куй железо, пока горячо.

Между тем, легкомысленный Немец, именем Фридрих Фидлер, родом из Кенигсберга, явился к Василию Шуйскому с предложением избавить его и Россию от Болотникова ядом, если только будет награжден поместьями и деньгами. Шуйский, дав Фидлеру на первый раз 100 талеров и коня, объявил, что он получить в награду 100 душ крестьян и 300 талеров ежегодного оклада, если сдержит свое слово и присягнет в непременном исполнении своего обещания: царь не совсем верил ему, как известному хвастуну и обманщику. Легкомысленный Фидлер произнес такую клятву, что у всякого, кто слышал ее, дыбом становились волосы. Потом взял деньги, отправился в Калугу, и вручил Болотникову яд, в присутствии многих людей, объявив, что это подарок Василия Шуйского, и что воевода может употребить его как хочет. Болотников осыпал его наградами; но клятвопреступник, продав душу свою дьяволу и обесславив имя Немцев, мало выиграл: потерял все имущество, ни в чем не находил утешения; самый вид его сделался страшным и диким; в последствии он попался в руки Шуйского и был сослан в Сибирь. Вот его клятва: